То ли у меня внутренние настройки сбились, то ли кирпич, рухнувший мне в последний момент на затылок, пошатнул мои и без того неустойчивые мозги, но очутилась я аж в полукилометре от храма. А пыталась оказаться всего-то подальше от камнепада. Блин!

Чертыхаясь и постанывая от боли в плече (легкое ранение, срок заживления два дня), с ободранными ладонями, грязная, как чушка, и в разодранной одежде я возвращалась к развалинам храма. Чем ближе подходила, тем заметнее становились подробности: живописные, чуть дымящиеся развалины и мои деловито суетящиеся меж груд камней и щебня друзья. Я немного постояла, философски созерцая сию редкостную картину и, прочистив горло, прокричала:

– Вы что, клад ищете? Поделитесь?

Если бы посреди чистого неба грянул гром небесный, то он бы не произвел большего впечатления, чем моя ничем не примечательная реплика. Все разом перестали ковыряться в руинах и повернули головы в мою сторону.

Я помахала рукой с зажатой в ней Печатью.

Минутное замешательство сменилось бурным восторгом.

Первой подбежала Мила и сразу же повисла на моей шее. Я, не выдержав такого обращения, рухнула на землю вместе с радостно хохочущей подругой, которая плюс ко всему упала на мое раненое плечо. Я взвыла от боли, и девушку немедленно стянули с меня только для того, чтобы убедиться, что это на самом деле я.

Убедились.

Я, улыбнувшись, протянула Печать Гидеону:

– Мы ведь за этим шли, верно?..

– За удачный поход!

Очередной тост грянул над моим ухом. Мы сидели в обеденной зале Храма Семи Дорог и активно праздновали наше возвращение, а заодно и неплохое вознаграждение за доставку Печати Серафима. Нас обрядили в белоснежные балахоны, которые выдавались только особо отличившимся настоятелям – что поделать, наша собственная одежда нуждалась в починке. Конечно, я могла восстановить все самостоятельно, но отрываться от дружного коллектива, особенно в последний вечер перед расставанием, не хотелось…

Да, я опять обязана была уходить. И этот ужин в компании друзей должен был стать для меня последним. Я смеялась, шутила, хотела выпить этот вечер до дна, потому что другой возможности больше и не представится…

Из-за стола с кубком в руке поднялся командир Гидеон. Все уважительно притихли.

– Я хочу поднять этот тост за находящуюся в наших рядах ведьму, которая стала для нас настоящим ангелом-хранителем. Она не раз вытягивала нас из передряг, в которые мы попадали, и за это я хочу сказать ей спасибо. Я запомнил день, когда она столкнулась со мной и попросилась в мою команду. Каюсь, я принял ее за… Ладно, в общем, неважно, но Гирдык совершил ту же ошибку… – Мы дружно засмеялись, вспомнив, как тролль чуть не протаранил головой стену гостиницы. – Короче, за тебя, Ллина!

– Да! – проревел Гирдык, поднимаясь из-за стола. – Ведьма, если че надо будет или какой гад прицепится – ты только дай знать! Я за тебя любого порву! А не порву, так накостыляю!

– Правильно! – поднял кубок гном. – Ежели что – только позови, и мой топор будет к твоим услугам.

– Я думаю, что мне нет нужды говорить подобное, – улыбнулась Мила. – Я – твой друг и не оставлю тебя.

Высказались почти все. Один Аннимо Орве сосредоточенно разглядывал тарелку, а потом вдруг внезапно спросил:

– Ллина, а тебе обязательно уходить?

– В смысле? – не поняла я, внутренне холодея – неужели он догадался? Почему-то прощаться с Аннимо мне хотелось меньше всего. Не знаю, любовь это или нет, просто я ощущала какую-то тягу к этому эльфу с фиалковыми глазами. Мне с ним было… спокойно как-то…

– Я имею в виду, что если у тебя нет дома, то ты могла бы пойти к нам.

– То есть? – тихо уточнила я, внутренне молясь, чтобы он не произнес этих слов… Аннимо, не предлагай мне это, слышишь?! Не смей. Я не могу остаться. НЕ МОГУ!

– Ты могла бы жить среди эльфов. – Он все-таки сказал это…

Я отвела глаза, чтобы никто не заметил блеснувшие слезы, и нарочито весело сказала:

– Это очень лестное предложение, но мне еще рано начинать оседлую жизнь! Может, позже. – И тут же встала с бокалом во весь рост, громко прокричав: – Да здравствует эльфийское гостеприимство! И холостяцкая жизнь!

Тост был принят на «ура», а я как бы невзначай пролила красное вино на свой белый балахон, после чего вскрикнула и добавила во всеуслышание:

– Все, мне больше не наливать! Такое одеяние испортила! Ладно, сейчас пойду переоденусь…

С этими словами я вышла из обеденного зала, тихо шепнув про себя слова прощания…

Ушла я недалеко – просто поднялась по лестнице и вышла на небольшой каменный балкон. Еще раз оглядела мир, который собралась покинуть, возможно навсегда…

Подошла к парапету и, проведя ладонью в воздухе, открыла золотистый портал в Зеркальную галерею. Что ж, в конце концов, это мой единственный дом. По крайней мере, на ближайшую сотню лет.

Я уже поднялась на узкие каменные перила. Всего один шаг – и мир вокруг изменится, а я окажусь дома.

– Ллина… Подожди!

Я резко обернулась, едва не слетев с парапета, а в дверном проеме показалась запыхавшаяся Камилла.

– Ты уходишь?

Я подумала и, спустившись на пол, подошла к Миле. Без слов обняла ее. Кажется, она все поняла.

– Надолго?

– Не знаю. Возможно, навсегда…

Алхимик всхлипнула и уткнулась носом мне в плечо. Я прижала ее к себе.

– Ну, ну, успокойся… В жизни всякое бывает, поэтому никогда нельзя говорить «никогда». Может, еще свидимся…

– А что мне сказать остальным? Они ведь ждут тебя…

– Скажешь, что мне пришлось срочно уехать.

Я еще раз обняла ее и повернулась к телепортационному окну… Еще раз оглянулась на Камиллу… и застыла, услышав быстрые шаги на лестнице…

Я уже знала, что по ступеням, едва сдерживая рвущийся из груди крик, спешит эльф.

Попрощаться? Попытаться остановить?

Он все-таки понял, что я ухожу…

Но я не могу. Не хочу видеть его.

Не хочу говорить ему «прощай».

– Ллина-а-а-а!!!

Я поднялась на парапет, сделала всего один шаг и увидела над головой вместо предзакатного неба мерцающий потолок Зеркальной галереи…

– Я еще раз повторяю, МНЕ НУЖЕН ОТПУСК!!! Я так больше не могу.

– Ллина, ты же Путешественница!

– И что? – праведно возмутилась я. – Мне что, запрещено раз в сто лет брать отпуск?

Голос, видимо, не нашел, что ответить, поэтому я с его полного неодобрения пошла подбирать себе мир для отдыха. Хотелось найти что-то очень мирное и очень зеленое. В том смысле, чтобы корректировка в ближайшую эпоху не требовалась.