– Как же это? И она вас не предупредила, что уходит? А с кем она разговаривала? Я… я хотел ее подвезти, – с плохо скрытым волнением расспрашивал Павел.

Ленька хитро посмотрел на него и улыбнулся:

– Эх, женскому полу во всем фортуна! Подвезти-увезти. Да не убивайтесь вы так. Сейчас объявится. У Лизаветы всегда семь пятниц на неделе, ее не переделаешь. А что новенького слышно про картину… – он что-то хотел еще спросить, но в руке у Павла задребезжал телефон.

– Ну вот, что я говорил, сейчас объявится.

Но это была не Лиза. В трубке затрещало, прорезался мужской голос.

– Майор Торопко, еще раз здравствуйте. Информация тут новая поступила. Видите, вам, Пал Николаевич, первому звоню, а как же иначе. Пальчики пришли с места преступления. На калитке, на звонке при входе. Спросите у Лизаветы Дмитриевны, известен ли ей некий Тулин Константин Сергеевич, двадцати восьми лет?

– Непременно спрошу. А что? Что с ним, с этим Тулиным?

– Константин Тулин у нас в картотеке, так как ранее привлекался. За квартирную кражу. Срок свой отбыл. Но с антиквариатом у него ничего общего…

В палату стремительно влетела медсестра в белой шапочке и тут же натолкнулась на Павла, стоявшего столбом в дверях. С металлического подноса посыпались таблетки.

– Вот, блин, стоит на проходе! – с чувством сказала «шапочка» и принялась собирать таблетки. Ленька тут же выудил из тумбочки шоколадку, промурлыкав что-то утешительное, протянул ее медсестре, а Павел как будто ничего не слышал, все так же столбом стоял у двери, в то время как в голове у него ураганом вертелся один и тот же вопрос: «Где Лиза?»

Нажав отбой, Валерий Петрович отодвинул от себя телефон и облегченно вздохнул. С самого начала дело об украденном Брюллове у майора Торопко энтузиазма не вызывало. Само собой, работу он свою делал, но, честно сказать, без особого рвения. А чего, собственно, задницу-то рвать – все равно висяк. И вообще в последнее время слово «задница» у него не сходило с языка.

Начнем с того, что Брюллов-то у них какой-то не совсем Брюллов. Хотя, конечно, шустрый Пал Николаевич, друг потерпевшей, натащил ему ворох всякой макулатуры, бумаги, фотографии, экспертное заключение какого-то профессора на трех листах. Даже о вознаграждении заговорил, что, конечно, неплохо, но сути не меняет. Майор сразу отзвонился куда следует, но там ему любезно объяснили, что если это даже не Брюллов – в противном случае дело бы у него забрали в первый же день, – искать картину все равно придется, как будто это шедевр классика. А что с остальной текучкой делать прикажете? У него помимо этой кражи восемь дел в производстве. Подкинули бы тогда пару толковых ребят в помощь. Так нет. У них, видите ли, отпускной период. А ему, между прочим, даже законно заработанный отгул не дали. И как это называется, если не задница?

Майор встал, походил по комнате, подошел к окну, щелкнул кнопкой электрочайника, потом потянулся к ящику стола и с удовольствием достал творожный сочник.

И с этими гостями тоже ерунда какая-то. Ну, допустим, пятерых, присутствовавших тогда на даче у потерпевшей, проверить несложно. Но как быть со всеми остальными «посвященными», число которых множится по Москве и области в геометрической прогрессии? Тоже задница… даже не выявишь всех.

Мотив, конечно, очевиден – картина не пустячок, стоит недешево. Валерий Петрович высыпал в чашку пакетик кофе «три в одном», тщательно размешал и, сделав глоток, поморщился. Какая же все-таки бурда! Но чай-то все равно кончился. К чаю Валерий Петрович относился трепетно. Обычно даже на работе у него всегда имелся запасец – черный индийский, черный цейлонский, зеленый китайский. Друзья знали о его слабости и частенько делали ему подношения. И вообще, если бы кто-нибудь спросил Валерия Петровича «Чего ты больше всего хочешь?», он бы без колебаний ответил: «Хочу съездить в Индию, посмотреть на чайные плантации и попить тамошнего дарджилинга». Но никто почему-то не спрашивал. Взяв дымящийся стакан, Валерий Петрович открыл окно и решительно выплеснул содержимое.

Но ведь картина – не батон колбасы, на раз-два ее не продашь. Места, как говорится, знать надо. Аукцион – маловероятно. За границу – только если контрабандой… Любая вещь старше ста лет вывозу из РФ не подлежит (и он похлопал рукой по увесистому тому УК).

Если принять во внимание сжатые сроки – с момента, когда узнали о картине, до кражи прошла всего неделя, – то напрашивается вывод, что это сделал кто-то свой. Тот, кто изначально был знаком с домашним укладом и для него не секрет, что накануне домработница учешет в Москву, а другие родственники не пропалывают укроп на участке. Да и номер телефона потерпевшей он знал.

А если свой, тогда при чем здесь бывший зэк Штопор из Гальянова, то есть Константин Сергеевич Тулин? Он-то как раз в «дело Брюллова» не очень вписывается. Майор еще раз заглянул в компьютер и открыл присланные ему материалы по Штопору. Для двадцати восьми лет его послужной список выглядел солидно: дебютировал Штопор по 158-й за кражу в киоске, но по малолетке отделался воспитательными мерами, спустя три года – исправительные работы за хулиганство по 213-й и, наконец, уже полноценная треха за квартирную кражу по той же 158-й. Взял мелочовку – деньги, золотишко, ноутбук, шубу. Да и квартирка, судя по всему, была не ротшильдова. Никаким антиквариатом там и не пахло. Скорей всего, Костя Тулин и слов-то таких не знает. Ну да ладно.

Взяв ручку, майор подвинул к себе блокнот. Там крупными печатными буквами были выведены римская единица, а под ней маленькие арабские цифры от единицы до семи, против каждой из них стояли имена, фамилии, номера телефонов.

– Ну что же, единица у нас по-прежнему не отвечает, тем хуже для нее, – сказал он себе, набрав первый из списка номер. – Тогда начнем с двойки.

Серафима с удовольствием разливала по чашкам чай, раскладывала в розетки варенье. На столе дымилась неизменная шарлотка.

– Попробуй, я туда малину добавляю, это наше с Ольги Васильевной ноу-хау. – Серафиме нравилось угощать Павла, и сам он ей нравился. И то, что он беспокоится о Лизе, ей тоже нравилось. Хотя волнения его она не разделяла. «Наконец-то у Лизаветы появился приличный ухажер, – думала она, – надежный, заботливый. Не то что некоторые, только и знают, что языками чесать. Вон этот с работы приедет, усядется и давай ля-ля разводить, трепло: «Я тебе то, я тебе это», а чтобы девке помочь – вон хоть картошки привезти – никогда. Нет, Павел не такой, его даже просить не надо, сам первый предлагает и вообще интересный мужчина…»

– Да ну ее! Не переживай, Павел. Вечно она что-то забудет, потеряет. Просишь ее, позвони, как домой приедешь, так нет, никогда не перезвонит. Вот и сейчас в Москву, скорей всего, умотала. Может, вещи какие ей понадобились. Набери московский номер-то. Хотя лучше я сама с обычного позвоню. – Она встала из-за стола и через минуту вернулась. – Нет, смотри-ка, никто не подходит.