— Во дает! — воскликнул рядом сидящий Дор, и я рискнула открыть один глаз.

Фауст вновь плясал с мечами. Как тогда, на тренировке, только в несколько раз быстрее. Крутился, ни на мгновение не останавливаясь, и длинными стальными клинками, по которым скользили багровые отблески огня, отбивал летящие со всех сторон стрелы.

— Кажется, я его недооценил… — шокированно протянул гремлин и, подавшись вперед, задумчиво потер подбородок. Кажись, прикидывал в уме, сколько денег потеряет на своей идиотской ставке.

Я же вздохнула с облегчением и продолжила наблюдать за танцем феникса уже с меньшей опаской.

Как же он был хорош. Не мужчина — мечта! Ловкий, гибкий, верткий, быстрый как ветер. Каждый выброс клинка со свистом прошивает воздух. Каждое движение наполнено грацией и силой, заставляет любоваться, восхищаться пластикой и отточенными движениями. Растрепавшаяся коса и та, казалось, выполняет свою особую роль. Подобно смертоносной плети молниеносно рассекает пространство. То взмывает вверх, описывая правильный полукруг, то опадает вниз, скользя по шелковой рубашке.

А я подумала, что будь перед Фаустом реальный противник, от него бы и мокрого места не осталось. Искромсал бы на мелкие кусочки. И… лучшего защитника, чем он, и желать было нельзя. А уж просто желать…

Ушедшие было не в ту сторону мысли вернулись на место, стоило стрелам смениться огненными шарами. Теперь клинки блондину помочь не могли, и ему оставалось лишь стремительно уворачиваться.

Прыжок, кувырок, кульбит в воздухе, во время которого он чудом не потерял мешающее сейчас оружие. Вот только бросать мечи Фауст был не намерен. Лишь удобнее перехватил, а потом зашвырнул куда-то вперед и вверх, в кувырке отправившись следом за ними. И вновь его пальцы сомкнулись на рукоятях, перехватив те в воздухе.

Прямо соревнования по художественной гимнастике, не меньше! Только вместо лент и шаров острые как бритва клинки.

Зрители, кстати, тоже заметно оживились. Ставки не прекращались и все возрастали. Причем по доносившимся сзади возбужденным голосам я понимала, что ставки в пользу феникса сейчас перевешивали числом. Мысленно порадовалась и не смогла сдержать улыбки — откуда-то изнутри поднималась странная гордость за моего блондинистого птенчика.

Да-да, моего. Теперь-то я своего точно не упущу. И даже знаю, что станет наградой за сегодняшнюю победу…

Дор же все больше хмурился. Вот только удержать надолго это выражение на физиономии не мог. Нет-нет да на лице рыжика вспыхивал азарт, а потом восторг, а потом…

— Фауст меня убьет… — загробным голосом проговорил парень и шлепнул себя ладошкой по лбу.

— За что? — изумилась сестра.

— Я его деньги поставил… — покаянно признался рыжий и тяжко вздохнул.

Но сочувствием мы ничуть не прониклись. Убьет, и поделом будет! Если это были все деньги Фауста, то на что нам теперь жить?! В смысле, путешествовать… Н-да…

Меж тем феникс вплотную подошел к новому испытанию. Теперь на его пути встали живые и крайне подвижные лианы. Они шевелились на земле, сползали с каменной кладки одной из стен и тянули к храбрецу свои упругие зеленые побеги, стараясь ухватить того то за ногу, то за руку. Фауст же сплеча рубил подползающие стебли, и в какой-то момент мне даже стало жаль бедные растения. Но когда одному стебельку, вынырнувшему прямо из-под ноги пернатого, все же удалось ухватить Фауста, жалость как-то сразу улетучилась.

Лиана обвилась вокруг щиколотки и дернула блондина в сторону, отчего он рухнул на землю. И в тот же момент несколько других побегов метнулись к его запястьям, обвивая, не позволяя дотянуться до пут, сковавших ноги. Хищные лианы наползли на тело, сдавили грудную клетку, а один побег обхватил горло, грозясь задушить тщетно извивающегося на земле мужчину.

Я всерьез запаниковала и вцепилась в бортик невысокого ограждения, отделявшего зрителей от арены. Кинула вопросительный взгляд на Дора. Неужели они не прекратят испытания? Он ведь всерьез может погибнуть!

Рыжий гремлин же, кажется, ничуть не сопереживал другу. Напротив, лыбился и потирал ручки в предвкушении выигрыша. Вот ведь! Слов нет!

Еще один обеспокоенный взгляд устремился на арену, и я была уже готова сорваться с места, перемахнуть на ту сторону и ринуться на выручку Фаусту, как вдруг раздался гром, и яркая вспышка молнии ослепила глаза, заставив зажмуриться. А когда цветные круги перед глазами померкли и я вновь была способна нормально видеть, феникс уже поднимался с земли, остервенело скидывая с себя подгоревшие побеги.

Уууу! Так это он так шарахнул?! Ничего себе птенчик…

Нет, то, что Фауст умеет биться током, я и раньше предполагала, но чтобы такой разряд дать… Сколько ж там вольт было?

Короче, чем дальше, тем блондин все больше меня удивлял. И он уже почти добрался до центра площади, где высился Черный Обсидиан, как перед ним встала дымовая завеса. Ветер донес запах чего-то пряного, восточного, напомнившего мне популярные китайские благовония.

И тут что-то пошло не так. Блондин вдруг сбился, потерял концентрацию, то и дело жмурясь, отворачиваясь и потирая слезившиеся глаза.

О нет! Только не это… Мне вспомнилась реакция Фрайо на благовония в Стаськиной комнате, а раз они близнецы, то и у Фауста наверняка аллергия!

Убиться ржавым тазиком! Это ж надо было так попасть…

Дымовая завеса все уплотнялась, кольцом окружая блондина, и со всех сторон вновь полетели стрелы. Хотя нет, не стрелы. Это было нечто помассивнее — арбалетные болты в палец толщиной. И Фауст вдруг пропустил один. Тот полоснул по предплечью и оставил красную полоску на рукаве белоснежной рубахи.

Я испуганно ахнула и до боли сжала пальцы на перилах, впиваясь в мягкое дерево ногтями. Когда же второй пропущенный болт насквозь прошил плечо, и вовсе не сдержала вырвавшегося из горла крика.

— Люба, успокойся… Не глупи… — Кто-то положил тяжелую ладонь мне на плечо, но я тотчас ее стряхнула.

Успокоиться?! Да как тут можно успокоиться?!

От удара Фауст потерял равновесие, нелепо споткнулся и упал, растянувшись на неотесанных камнях мостовой, в кровь сдирая руки и лицо о неровную шершавую поверхность. Даже со своего места я слышала, как он шипит, видела, как стискивает рукой торчащее древко, пытаясь зажать рану. И, несмотря на боль и разрастающееся красное пятно на рубашке, пересиливает себя и упрямо поднимается на ноги. Чтобы в следующее же мгновение быть пронзенным еще одним болтом и, вновь не удержавшись на ногах, упасть на колени.

Что-то мешало смотреть, и я машинально вытерла рукавом глаза. Оказалось, в них стоят слезы. Соленые, жгучие, затянувшие глаза мутной пеленой. И я с остервенением провела по ним рукавом, стараясь насухо стереть влагу, но лишь царапая, лишь раздражая и без того воспаленную кожу.

А когда в воздухе вновь раздался знакомый треск тетивы, а вслед за ним ошарашенный выдох феникса, у которого разом вышибло весь воздух из легких, я и вовсе не удержалась на месте. Забыв про все предостережения, рванула к нему. С легкостью перемахнула через низкую оградку и сиганула вниз, ничуть не заботясь, что спрыгиваю ни много ни мало с крыши дома, пусть и невысокого.