Я переоделась в вещи, которые так любезно выдала мне. Шорты и футболка были из мягкой ткани. Я вновь почувствовала себя человеком. Как мало для счастья надо! Одежда, душ и еда. И спокойствие. Все.

Я зашла на кухню и увидела Соню, которая крутилась вокруг стола. На подоконнике стоял ноутбук, из динамика которого доносилась музыка.

— О, сейчас разогреется еда и пообедаем.

— Угу, — я уселась за стол и стала осматриваться. Очень уютно дома у Назара.

Соня отложила ложку и вдруг резко развернулась. Впервые за долгое время я увидела улыбку на ее лице.

— О, моя любимая песня! — она подошла к ноутбуку, — Ксюш, ты не против, если я добавлю звук?

Я замахала на нее руками.

— Конечно, добавляй.

Соня улыбнулась еще ярче и добавила громкость. Из динамика полилась знакомая мелодия. Если честно, то эта песня всегда вызывала у меня слезы. Ведь какой пронзительный текст был у нее!

Соня вышла в центр кухни и закружилась на месте, начиная подпевать:

— Там, где играет круглый год музыка молодых ветров. Я улечу за горизонт. Там, где мне рады и без слов, все понимают мой настрой! Я направляюсь вновь домой!

Девушка была гибкой и очень пластичной. Ее голос мелодично ласкал мой слух. Я прям заслушалась и засмотрелась на нее.

— Вспоминаю я детские места, где с тобой мы — по дворам от дождя! Вспоминаю я, вспоминаю я! Вспоминаю я тебя!

Песня была такой красивой и ритмичной, что я не удержалась и начала постукивать ногой в ритм.

— Ксюша, давай танцевать! — Соня схватила меня за руку и вытащила в центр кухни. Обычно я такое не любила, но сейчас грех было отказываться. Мне вновь хотелось почувствовать себя беззаботной девчонкой. Поэтому я закрыла глаза и запела, отдаваясь танцу:

— Там все знакомо, и всегда там на распашку вновь душа. Это — мой дом, моя волна!

Я с каждым поворотом, с каждым словом, мне становилось легче. Я словно обрела крылья и была готова взлететь. Эта песня воодушевила меня.

— Там моя мама молода вечно сияет солнцу в такт, запоминаю каждый шаг! — на этих словах на глаза навернулись слезы, но я упорно жмурилась, не позволяя им пролиться. Нет, я не буду из-за нее плакать. Не хочу портить такой замечательный момент.

Я обязательно найду маму, мы поговорим, и я уеду. Я больше не буду умолять, уговаривать, пытаться достучаться до нее. Я понимаю, что она — моя мама. Что я не должна быть такой равнодушной. Но как иначе? В свое время я уже настрадалась. Но я забыла, что мать — она, а не я. Это она должна нести ответственность за меня. А не я за нее. Это она должна переживать за меня, думать обо мне. А не трусливо сбегать из дома. И как бы горько мне не было, я была уверена, что мама где-то выпивала. Ведь я больше не могла найти объяснения такому поведению. Она понимала, что дома ей выпить не дадут. Если мое мнение она могла засунуть в одно место, да куда поглубже, то Севу она точно боялась. После того случая, когда она напилась после похорон, она хоть и была приветлива с ним, то я точно была уверена, что она опасалась его. Поэтому и сбежала. Чтобы потыкать своим низменным потребностям. Чтобы выпить.

И, знаете, что было обиднее всего было? Что все-таки ее держало от бутылки? Не я. Ее единственная дочь. Ведь мы, правда, одни друг у друга. Мы должны были держаться друг за друга. Цепляться. Мы должны были жить ради нашей маленькой семьи! Но ей было все равно. Ей было плевать. На меня. И даже на собственную жизнь.

Ладно, пусть ей было не до меня. Но как же собственное здоровье?! Как же собственная жизнь?! Ведь у мамы была достойная жизнь, хорошая работа, отличный заработок. И куда все делось? Алкоголь — один из самых страшных оружий. Самый страшный, даже можно сказать.

Мама держалась пять лет. Держалась не ради себя. Держалась не ради меня. А ради Саши. И осознание было очень болезненным. Очень.

Она в очередной раз это доказала. Но я не считала ее предательницей. И я ее прощала. Не знаю, было ли нужно ей мое прощение… Но я действительно ее прощала. Под последние аккорды я ее прощала. Я больше не буду думать об этом. Я отпускаю прошлое. Иначе оно поглотит меня. И я затону. Точно пойду на дно. Да, Сева вытащит меня, но я все равно этого не хочу.

После обеда у меня настроение улучшилось.

— Назар написал, что они едут домой.

Соня зашла в гостиную, где я сидела и смотрела телевизор, пытаясь, хоть как-то отвлечься. Да, давно я так не деградировала.

— Замечательно, — я улыбнулась. Я успела соскучиться по Севе. И, честно, пусть я и чувствовала себя в безопасности с Соней, но я чувствовала какую-то тревогу. Еще я с нетерпением хотела ему рассказать о своем намерении уехать отсюда.

Неожиданно зазвонил мой мобильный. Я тут же схватила девайс, думая, что звонит Сева. Но это был не он. На экране отображался номер человека, с которым я уже давно не разговаривала.

Дрожащей рукой я нажала на зеленую кнопочку и поднесла телефон к уху. Несколько секунд я молчала. А потом дрожащим голосом спросила:

— Мама?

Но ответила мне не мама. Холодный мужской голос сообщил, что мою маму нашли возле здания администрации. Она была сильно избита, и сейчас ее везли в больницу.

Вот черт.

Сева

Мы уже подъезжали к дому, когда Ксюша позвонила мне. Она сильно плакала, кричала, пыталась что-то сказать про свою маму. Я пытался ее хоть как-то успокоить. Но она мне не слышала и не слушала. Тогда я сбросил вызов. Смысла разговаривать сейчас не было. Надо было торопиться домой.

Когда мы с Назаром вошли в квартиру, и я, не разуваясь, пошел на Ксюшин голос. Нашел я ее в гостиной. Она сидела в кресле, обхватив себя руками. Она раскачивалась, тихо подвывая. А меня, если честно, напугала эта картина. Словно картинка из психиатрической больницы.

Я подошел к ней и упал на колени, обхватив ее ноги. Девчонка сразу же подняла голову. Ее лицо было залито слезами.

— Сева… — прошептала она и кинулась меня обнимать.

— Тихо-тихо, — я стал ее успокаивать, — что случилось? Соня, принеси воды, пожалуйста.

Соня кивнула и тут же побежала на кухню. Назар, словно тень, замер возле стены. Соня принесла стакан воды и влажный платочек.

— Спасибо, — девушка кивнула мне и отошла в сторонку. Я вытер лицо Ксюши и заставил выпить воду.

У нас ушло минут десять, чтобы Ксюша успокоилась. Меня напугало такое ее состояние. На нее слишком много свалилось, и я переживал, что ее нервная система уже не выдерживает. Теперь я окончательно убедился, что пора валить отсюда. Иначе даже страшно представить, что будет дальше. Власов пойдет до конца. Только вопрос в том, чей будет конец? Но сейчас я в силах хоть что-то сделать. Я могу спасти Ксюшу. И сделаю это. Я увезу ее отсюда. Ведь Герман действительно не остановится.