– Чего так долго? – не удостоив даже беглым взглядом рыжеволосого компаньона, демонстративно потиравшего замерзшие руки, Палион бросил на землю свернутую в куль толстую куртку колдуна.

Поклажа упала с радующим душу звоном. Относительно честно завоеванная добыча состояла из множества мелких монет, была тяжелой и емкой, ее точно не вместил и не выдержал бы ни один кошелек.

– Да так, – отмахнулся пустившийся в пляс от холода колдун, – корчмаря отговаривал стражу звать.

– Успешно? – без волнения в голосе поинтересовался Палион.

– Одежку отдай, холодно! – не ответив на глупый вопрос, перешел к насущному колдун. – Ты что же думаешь, если колдун, так простыть не могу?

– Колдун может, а ты на божественность претензию имеешь, так вот и терпи, – деловито проворчал в ответ Палион. – Мне деньги нести не в чем.

– Деньги, деньги, да разве ж это деньги, – с сожалением и жалостью к самому себе проворчал Вебалс. – Хотя платье приличное на эти гроши справить можно, только не здесь. В Дукабесе хороших портных нет, одна шантрапа провинциальная…

– Скажи лучше, что мы в этой глухомани забыли, да еще зачем в ее самой вонючей клоаке толчемся?! – спросил Палион, ничуть не волнуясь о пошатнувшемся здоровье колдуна и демонстративно, назло партнеру, садясь на импровизированный денежный куль.

Наглое поведение разведчика и сейчас, и полчаса назад в таверне, можно было легко воспринять, как брошенный вызов. Однако продрогший колдун проявлял недюжинное терпение и не торопился превращать зарвавшегося солдафона с Небес в грязнобокую свинью или нечто подобное.

Видимо, значимость преследуемой цели была настолько высока, что ее даже на долю секунды не смогли затмить бытовые неудобства вроде мурашек, основательно обосновавшихся на его одеревеневшей спине или не разгибающихся от холода пальцев.

– Ладно, пошли! – не дожидаясь ответа, Вебалс осторожно ступил на шаткие мостки, опасный путь, проложенный горожанами точно посередине гниющего водоема.

– Куда?! – выкрикнул Палион, вынужденный направиться вслед за темнившим товарищем.

– Куда, куда, к теплому очагу, – не оборачиваясь, проворчал колдун и тут же разродился длинной, непристойной тирадой.

Его нога соскользнула с мокрой доски и погрузилась по самую коленку в холодную, покрытую тиной воду. Вебалс непременно окунулся бы в водоем по самые бакенбарды, если бы чудом не зацепился левой рукой за поручень. Чудо оказалось двойным: тонкая, местами растрескавшаяся жердь хоть и прогнулась подковой, но все же выдержала вес далеко не тощего тела. Вовремя подскочивший на помощь Палион схватил колдуна за локоть и рывком вытащил из пруда.

Одна неприятность была успешно предотвращена, но ей на смену мгновенно поспешила другая, куда более серьезная. Слова благодарности буквально замерли на трясущихся губах потенциального утопленника. Мостки зашатались, поручни задрожали, и с обеих сторон послышался топот бегущих ног. Яркий свет одновременно вспыхнувших факелов ослепил и на долю секунды парализовал замершую в обнимку парочку. Он исходил отовсюду: спереди, сзади и даже с воды. К ним быстро приближались вооруженные дубинами голодранцы, окружали тактически верно, по четко отработанной схеме, перерезав все мыслимые пути отступлений. Наверное, главарь банды из трущоб когда-то был солдатом, а может, просто имел умную голову на плечах. Пара плохеньких, сколоченных на скорую руку из досок старой мебели плотов лишили ночных скитальцев возможности скрыться вплавь.

– Что делать будем? – прошептал Палион, не понимая, что происходит и что этим странным людям было нужно от них.

– А ты можешь предложить другие варианты? – усмехнулся Вебалс, вытаскивая из ножен меч. – Видишь, ты напрасно боялся, стража – не самое страшное зверье в этих угодьях.

Пара добротных, остро заточенных мечей – уважительная причина, чтобы остановиться и немного поумерить воинственный пыл. Вооруженные дубинами, кольями да кистенями головорезы на какой-то миг замерли в нерешительности при виде зловещего блеска стали. Палион не смог точно сосчитать противников, мешал свет факелов, но с обеих сторон моста их было примерно с дюжину. Грязные, обросшие, с опухшими от пьянства лицами и давно немытыми лапищами, по сравнению с этим сбродом наемники из таверны казались потомственными аристократами. Злые, одурманенные ненавистью, голодом и жаждой наживы глаза недвусмысленно взирали на тяжелую ношу, которую Лачек в преддверии боя крепко зажал в левой руке и прикрепил к кисти толстой тесемкой.

Сомнений не было, нападавшие знали, на кого и зачем охотились. Толстый корчмарь внял весомым аргументам колдуна и не послал за стражей, но, видимо, кто-то из посетители не смог устоять перед соблазном наложить лапу на чужой куш. По меркам вечно голодных трущоб, в руках у Палиона были настоящие деньги, богатство, за которое большинство из здешних обитателей, не задумываясь, могли убить.

«Чо встали, прирежьте их, живо!» – раздался не крик, а скорее звериный рык с одного из плотов. Повинуясь приказу невидимого командира, толпа оборванцев подняла вверх оружие, затрясла нечесаными, слипшимися бородами и, испустив нечто среднее между грозным боевым кличем и безумным визгом закалываемого поросенка, набросилась на двух мужчин, стоявших на пути между ними и баснословной добычей.

Первый натиск оказался не таким уж и страшным. Став спиной к спине, союзники легко отправили в воду по парочке нападавших. Узкие, шатающиеся под ногами мостки не дали разбойникам реализовать численного преимущества, к тому же их умение владеть дубинами и кистенями оставляло желать много лучшего. Основную опасность составляли камни, непрерывно летевшие с приближающихся плотов. Увертываясь от окованного железом и усеянного шипами оружия, Палион щедро одарял противников ответными ударами, в основном быстрыми, рубящими, идущими вскользь. Только так можно было не дать городскому отребью сократить дистанцию и задавить себя массой пахучих тел.

– Я понял, слышь, Палач, я понял, почему пруд-то гниет! – внезапно раздался за спиной наемника радостный крик. – Мостки – излюбленное место ночных ристалищ, а эти дерьмоеды трупы в воду кидают!

Палиону трудно было не согласиться как с метким прозвищем врагов, так и с прозорливой теорией колдуна. Только он отправил в воду уже троих, и их искромсанные мечом тела, естественно, никто не собирался вытаскивать. Однако сам факт, что Вебалс мог думать о чем-то еще, кроме боя, вызвал у разведчика недоумение и злость. Ему вдруг показалось, что колдун дерется не в полную силу, опять развлекается, испытывая в боевой обстановке его выносливость и силу. «Разве тот, кто голыми руками рвет на куски вутеров да оборотней, будет так долго возиться с кучкой оборванных доходяг?!» – едва успел подумать Палион, как тут же получил от компаньона мысленный ответ: «Будет!»

Пара-тройка камней просвистела над самым ухом, а один из снарядов все-таки угодил в предплечье правой руки, вызвав острую боль и мгновенное онемение мышц. Палион ловко подхватил выпавший меч под мышку левой и принял сильный удар дубины на наруч левой. Кисть прикрывшей голову хозяина руки изогнулась гусиной шейкой и повисла плетью. Шок не дал ощутить наемнику острую боль от перелома запястья. На левую руку можно было уже не рассчитывать, но зато за это время правая отошла от онемения.