Рыцарь испугался. Вначале невинные размышления привели его к крамольным выводам, чуть не подтолкнули на разрушающий душу путь заговоров и интриг, в то время как его истинные помыслы были далеки от грязной возни за власть. Рыцарь Ликарас, когда-то бывший графом Асканом, одним из троих крупнейших землевладельцев Тульвии, уже давно питал отвращение к напыщенности светской жизни и той низкопробной мерзости, которую в его кругах было принято называть политикой. «Жизнь человека слишком коротка, чтобы растрачивать ее по пустякам. Стремящийся достичь высот вынужден не только идти по трупам, но и обкрадывать самого себя», – высказанная когда-то давно бродячим мудрецом мудрость глубоко запала в сердце уже успевшего кое-чего достичь и нажить пару дюжин врагов графа. За время службы Ордену рыцарь ни разу не пожалел, что отказался от своих владений в пользу младшего сводного брата. Он жил полной жизнью: боролся, любил, ненавидел, тешил свой мозг погонями и расследованиями, в то время как младший из Асканов то чах от скуки в родовом замке, то «воевал» в кулуарах тульвийского дворца.

Среди двух десятков упражнявшихся на площадке рыцарей нельзя было выделить самого сильного и ловкого. У каждого были свои плюсы и минусы, каждый совершал глупые ошибки и радовался, как ребенок, когда точно проводил победоносную комбинацию рубящих и колющих ударов. «Новички!» – это слово звучало в голове Ликараса, не как оскорбление вновь поступивших в Орден, а как жестокая реалия ежедневной борьбы. Опытных бойцов в их отряде осталось не очень много. Чем активнее командир отряда гонялся за чудовищами, тем меньше было в рядах ветеранов, а Наставник Мерун всегда славился своей неуемностью, постоянным желанием преследовать и убивать.

Тех, кто сейчас отдыхал по палаткам, задействовать в разведывательной экспедиции было нельзя, полсотни всадников ускакали в Бобровые Горки, а среди оставшихся не было достойных кандидатов. Конечно, даже среди новичков отыскалась бы троица проворных да смышленых дворян, но отсутствие жизненного опыта могло сыграть с ними злую шутку. Какой из рыцарей, пускай он даже из Небесного Братства, не кинется спасать попавшую в беду баронессу или герцогиню? Цель же их миссии состояла совершенно в ином, они должны были действовать тихо, а не греметь по округе мечами, гоняясь за шайкой разбойников. К тому же высока была вероятность и того, что от слишком осведомленных о нежити дамочек в конечном итоге придется избавиться. Ветеран смог бы совладать с эмоциями, а сопливый новичок, привыкший видеть мир исключительно в черно-белом цвете, естественно, нет. Ликарас не мог рисковать и полагаться на случай, он должен был добыть информацию как можно быстрее и желательно без потерь, в то время как присутствие дам всегда оборачивалось кровопролитием.

Наставник Мерун был хорошим стратегом, но не видел, что для решения поставленных им задач элементарно не хватало средств. Из двух десятков кандидатов благородный рыцарь Ликарас в конце концов выбрал двух новичков потолковей, а третьим данной ему властью назначил себя. Только в этом случае у разведывательной экспедиции в Дукабесе имелись шансы на успех.

В лесу было жутко, даже несмотря на день. Солнечные лучи кое-как добирались до земли сквозь густые кроны прямых и тощих, как ошкуренные жерди изгороди, деревьев. Под ногами путников хлюпала грязная, мутная жижа, порой доходившая аж до пояса. Временами на фоне монотонного скрипа гниющих снизу и рассохшихся ближе к верхушке стволов слышались уханье какой-то птицы и зловещее бульканье: то ли за отрядом из четверых смельчаков следовала проголодавшаяся болотная тварь, то ли просто на поверхность воды со дна поднимался воздух.

Солдаты не знали, чем были вызваны тревожные звуки и, на всякий случай обнажив мечи, держались плечом к плечу. Тяжелые доспехи служивого люда уже давно наполнились холодной водой и невероятно сковывали движения, но ни один из охранников ни за что не решился бы ослабить крепежные ремни лат или хотя бы снять натершие руки наручи. Местность была чужой, зловещей; в воздухе веяло смертью, а царившая вокруг тишина поднимала из глубин напуганных душ самые страшные предчувствия. И лишь члену королевского семейства были нипочем ни странные звуки, ни гнетущее безмолвие, ни омерзительный пейзаж гниющего в воде леса.

Герцог Самвил двигался неестественно легко и уверенно, как будто не брел по заболоченной чаще, а вытанцовывал мазурку на балу, только вместо сухощавой партнерши-аристократки в руках брат короля вертел крепкую ольховую палку, которой он то прощупывал почву в воде под ногами, то отодвигал в сторону хлещущие по лицу ветки. С таким проворством передвигаться в лесу мог не каждый крестьянский мальчишка, охранники еле поспевали за своим господином, а тот так ловко маневрировал между деревьями и подныривал под корягами, что не только не порвал, но даже нигде не испачкал расшитого золотыми нитями и бриллиантами камзола. Конечно, без доспехов продвигаться было сподручнее, а тяжелый щит не оттягивал господскую спину, но все равно солдаты не ожидали от изнеженного вельможи подобной прыти и даже прониклись к нему чем-то вроде уважения.

За полчаса блуждания по топям так ничего и не произошло: из воды не выскочили скользкие, змеевидные твари, а с верхушек гладкоствольных деревьев не повыпрыгивали зубастые вутеры. Лес как будто смирился с присутствием в нем четверых чужаков, но вряд ли найдется что-то обманчивее и коварнее продолжительного спокойствия. Уставшие воины успокоились, растянулись в одну линию и вложили в ножны мечи. Тем временем их хозяин продолжал уверенно продвигаться в глубь топи и, казалось, совершенно не обращал внимания на падение дисциплины в рядах его немногочисленных защитников.

Местность изменилась. Вода под ногами заметно мутнела и теперь источала особо зловонный аромат. Деревья стали ниже и раскидистее, их ветви часто сплетались в невообразимо уродливые формы, дразнящие острыми углами воспаленное страхом воображение воинов. Внезапно герцог остановился и закрутил головой, что-то выискивая среди клубов густого, стелющегося над водой тумана, затем решительно направился к единственно прямому дереву и бесстрашно засунул руку по локоть в дупло. Неизвестно, какой потайной механизм привел придворный вельможа в действие, но полый ствол задрожал и наполнил воздух монотонно гудящим звуком, от которого у невольных свидетелей этого странного поступка забегали мурашки по коже.

– Ваша светлость, – обратился к вельможе самый старший из солдат, испуганно вертя головой и кладя на всякий случай широкую ладонь на мокрую рукоять меча, – а что это вы делаете?

– Заткнись! – Герцог Самвил решил не снисходить до объяснения своего странного действия. – Не твоего ума дело, смерд! Приказывают – выполняй, а пасть без спросу не разевай!

Над поверхностью то ли залитого водой леса, то ли поросшего деревьями болота прокатился второй, в точности такой же звук, но только исходивший откуда-то издалека.

Позабыв о долге и верности короне, солдаты дружно выхватили мечи и обступили вельможу полукругом.

– Ты куда нас завел, супостат?! Погибели нашей хочешь?! – прорычал седобородый солдат, держа острие меча на уровне барского кадыка.

– Ясно дело, – поддакнул товарищ по несчастью, заходящий справа. – В сговор ирод благородный с нечистью вступил, честный люд в чащу заводит!