– Карма чистая, – раздался резкий женский голос за спиной, и я вздрогнула, как идиотка. – Аура светлая, средней амплитуды, астральные тела отчетливы, но пассивны. Ваше время подходит к концу, Василий Ильич.

– Да? – Твердолобый, видимо, не доверяя барышне, умоляюще смотрел на Кузьмича. – Можно брать ее с собой?

И тут колдун ухмыльнулся как следует, показав почти все свои желтые подпорченные зубы. И плюхнулся, слава богу, назад на кушетку. Перед этим, конечно, нырнул взглядом за мою верхнюю расстегнутую пуговку, – но за такое под хламиду еще не бьют.

– Нужно, раб Василий, – весело заявил он, затем спохватился и грозно свел брови. – Отроковица носит твой оберег, так и держи ее подле себя. Все, счастливого отпуска. Разберись с рабой Аллой.

Твердолобый кивнул, вынул кошелек и, тщательно отсчитав, протянул барышне в черном три зеленые бумажки. Я близко стояла и разглядела как следует. Десять, еще десять и пять баксов!..

За такие бабки мог бы купить себе новые тапочки, гад! – ни с того ни с сего разозлилась я на Кузьмича. А потом сообразила, что злюсь не на него, а на Твердолобого, жлоба, чтоб его…

Мне – тридцать гривень. За месяц!!!

– И пятьдесят долларов – оберег, – бесцветно сказала Алла.

Твердолобый смутился.

– У меня нет с собой, – забормотал он. – Где вас найти завтра, только, пожалуйста, в первой половине дня, вечером поезд…

Барышня принялась объяснять, но я ее не слушала. Скосив глаза, я разглядывала желтый камушек на своей груди, аккурат над расстегнутой пуговкой. Взять его снова в руки было почему-то боязно.

Полсотни баксов за такую штучку! И Твердолобый, жлоб Твердолобый, – платит. И, если разобраться, дарит этот кулончик мне. Вот о чем стоит рассказать в общаге! – ну ее, всю ту чепуху с кармами и астральными телами… Девчонки обалдеют. И пусть обломается Олька со своим женихом на «Жигулях»…

Я тогда уже знала, что поеду с Твердолобым в Крым. Не потому, конечно, что пятьдесят баксов… и не за тридцать гривень… и даже не за четыре по прикладной.

Но ведь я – его оберег.

Как он без меня?

И все-таки Твердолобый… я бы сказала, кто.

Сам ехал в СВ, и к тому же классным фирменным поездом: вечером отправление, а назавтра к часу уже в Симферополе. А мне взял на какой-то долбаный дополнительный состав, который кружит по всей Украине, тащится как сонный, стоит по часу в каждом мерзком городишке, и так целые сутки, даже больше! Типа лето, сезон, напряженка с билетами, – так я и поверила этому жлобу.

И плацкарт, разумеется. И жара…

Короче, в Симферополь я приехала уже никакая, а надо было еще добраться до твердолобовской Мысовки. На вокзале ко мне мигом подскочили таксисты, штук восемь, а один ничего мужик, жгучий брюнет, татарин, наверное. Я представила себе: а вот поехать бы, с ветерком, в приятной компании! – а потом подрулить под хату к Твердолобому и показать ему счетчик. Но потом подумала, что с этого козла станется списать в счет моего заработка. Или вообще откажется платить – и как я буду рассчитываться с татарином? Мужик он ничего, но не до такой же степени…

Я отмахнулась от таксистов, забросила на плечо свою древнюю спортивную сумку и поплелась на троллейбусную станцию. Твердолобый перед отъездом объяснял мне, что и как, но толку от его объяснений оказалось чуть. В кассах никто и не слыхивал ни про какую Мысовку. Я была злая, как черт. Хотелось плюнуть на все и уехать, как приехала, – но на какие шиши, спрашивается? В общем, влипла я конкретно.

В конце концов один водила сказал, что вроде бы знает про такую деревню, она в стороне от Ялтинской трассы. Он меня высадит, но платить, как до Ялты. Я не стала ругаться, – денег на троллейбус Твердолобый дал, ровно четыре рубля пятьдесят копеек. Сволочь!..

Оберег со змеей болтался у меня на груди поверх футболки. Цепочка – девчонкам в общаге я искренне наплела, что она золотая, и многие повелись, – после ночи в поезде сильно потускнела, особенно в тех местах, где соприкасалась с голым телом, и к тому же оставила на шее мерзковатый зеленый след. Может, хоть янтарь настоящий… А вообще – ну и что, если Твердолобого кинули? Даже приятно. Он же…

– Отдыхать приехали, девушка?

Я решила не оборачиваться. Клеится какой-то идиот, – ну и по барабану! Небось не тащился двадцать шесть часов в долб… дополнительном, извините, поезде! Лично у меня вообще не осталось никаких желаний: ни знакомиться с кем-то, ни даже спать. Так что я просто уставилась в окно – тупо, конечно, но что еще делать в троллейбусе?

– Вы, я вижу, здесь впервые, – развивал треп мой сосед. – Впервые, да? А вот мы с ребятами уже четвертый год каждое лето ездим в Крым. Мы из Москвы, из политеха. Сдаем сессию – и сюда, с палаткой, дикарями! А вас как зовут? Вы извините, я торможу слегка, все-таки двое суток в общем вагоне…

И я соизволила повернуть голову.

Парень был чернявый, вроде бы высокий, – хотя сидя не очень-то определишь, – худой, с длинным носом и почти с усами. Чем-то он смахивал на Коробова… ну и пусть, я же не из тех, кто от него торчит, – от Коробова, я имею в виду… Да ладно, нормальный парень. В растянутой футболке, драных джинсах и с рюкзаком на коленях. Можно и потрепаться в дороге, почему бы и нет?

– Лиза.

– А меня Олег. А это Кирилл и Петька, – он махнул рукой куда-то назад, но уж на Кирилла с Петькой я точно не собиралась оборачиваться. Только глянула в проход и сообразила, что груда рюкзаков и сумок между сиденьями явно прикатила из Москвы с этими ребятами. Внезапно куча шевельнулась. Ничего себе! Непонятно, как я не заметила его раньше – огромнейшего рыжего пса с ушами-лопухами и языком набекрень.

– Это Граф, – тут же объяснил Олег. – Но он в плохом настроении: его даже в общий не пустили, ехал в тамбуре от самой Москвы, представляешь? А Граф такого обращения не терпит, он ведь у нас дворянской породы…

Вот собак я люблю. Особенно больших, лохматых и «дворянской породы». С таким псом я была согласна дружить, а заодно, так уж и быть, с его хозяином.

А он оказался очень даже прикольный, в смысле Олег. Рот у него не закрывался! Троллейбус катил по трассе, сбоку мелькали названия населенных пунктов, а потом они же, только перечеркнутые красным наискосок. К самой дороге подступали заросли каких-то кустов – то с розовыми листьями, то с желтыми цветами, – дальше пробегали невысокие темно-зеленые сосны, взбираясь на склоны холмов, а еще дальше вставали горы, светлые и обрывистые. А Олег все это комментировал, – вообще было непонятно, откуда он столько всего знает. Что желтые кусты – это дрок, а розовые… не помню, что-то вроде «скумбрия»… нет, скумпия! Что деревня Верхняя Кутузовка – это где Кутузову в бою выбили глаз, а вот проехали фонтан, в котором ему промывали рану, а дальше еще будет Нижняя Кутузовка. Что гора называется Демерджи, они с Кирюхой и Петром туда лазили, там Долина привидений, а еще тут проезжала Екатерина Вторая, и во-он там, на горе, ее голова. Никакой головы я так и не увидела, хоть Олег и прилип к самому стеклу, показывая пальцем куда-то вдаль и прижимаясь ко мне всем телом… черт его знает, может, и не специально. Еще он все время твердил, что ни в коем случае нельзя пропустить Ангарский перевал. Я только собралась спросить, что это такое, как пацаны сзади заорали во всю глотку, к ним присоединил голос дворянин Граф, и стало ясно, что мы не пропустили! – только б еще узнать, чего именно.