Когда пришла первого сентября в институт, не смогла сдержать радостного возгласа при виде Громова, который, наконец, приехал от дяди (к слову, когда мы всей гурьбой накануне приходили смотреть расписание, его все еще не было в столице). Однако вся радость тут же улетучилась, когда поняла, что передо мной стоит уже совсем не тот Миша Громов, которого я знала раньше.

— А вот и ты, — мрачно заметил стоящий рядом Ромка.

Мы вчетвером встретились еще аж у торгового центра. Чтобы было веселее, решили все вместе поехать на метро. Не хватало только одного человека, который по теперь уже ставшим понятным причинам не отписался нам заранее.

Гром стоял у проходной и нервно набирал смс неизвестному абоненту. Когда мы подошли, он лишь на несколько секунд поднял взгляд и кивнул, показывая тем самым, что очень занят.

— Миша? — проговорила я, пытаясь обратить на себя внимание молодого человека. — Ты чего не звонил?

А в ответ тишина. Друг, забыв обо всем, полностью погрузился в свой смартфон. И кто ему так важен настолько, что он совершенно забыл о нас?

— Мих, прекращай, — довольно грубо оборвал его Дан. — Ты уже достал со своими загонами.

— Не нравится, иди, — пробормотал в ответ друг. — Тебя никто не держит.

— Совсем уже до ручки дошел? — зло осведомился Рома. — Я смотрю, ты очень весело провел у дяди месяц.

— Заткнись, а? — безэмоционально выдал Громов. — И без тебя тошно.

— Оно как раз и неудивительно, — едко откликнулся тот. — Что без дури совсем тяжко стало? Как часто уже принимаешь?!

— Ромыч, тш-ш-ш! — шикнул на друга Даниил, затравленно посматривая на нас с Сашкой.

— Да по нему уже и так все видно, — отмахнулся будущий менеджер. — Стоит, как… Индюк!

— Да пошел ты! — когда-то родные, а теперь совершенно чужие карие глаза полыхнули гневом. — Чего пристал со своими замарочками?

Я во все глаза смотрела на него и никак не могла понять, что послужило причиной столь разительной перемене, что произошла в человеке, в которого я, казалось бы, совсем недавно влюбилась. Теперь в нем не осталось и следа от того веселого доброго парня, что смог очаровать меня за несколько дней нашего с ним общения.

Бледный, с синяками под глазами, осунувшийся, озлобившийся на всех, он представлял собой довольно жалкое зрелище. Не знающий его с хорошей стороны незнакомый человек мог бы вполне счесть его за наркомана. Кстати, что там парни говорили про дурь? Поверить не могу в то, что он мне наврал насчет тяжелой болезни. Хотя… В какой-то степени зависимость — это и есть болезнь.

Тем временем Громов развернулся и направился в сторону проходной. Обменявшись с друзьями понимающими взглядами, поспешила за ним. В спину мне донеслось взволнованное от Саши:

— Аль, держись!

И, что удивительно, горькое от Дана:

— А ведь все обещал бросить.

Я же старалась не отставать от своего внезапно изменившегося друга детства. Он хоть и стал совершенно невыносимым, но всё-таки нуждался в нашей поддержке. Необходимо было попытаться наладить с ним общение и по возможности разузнать, что с ним случилось. Сказал Рома про дурь чисто на эмоциях или нет. Судя по всему, они с Даном были посвящены в суть дела немного больше моего. А я-то нафантазировала безграничное доверие с его стороны, привязанность и чуть ли не любовь.

Могла лишь догадываться, что парень каким-то образом смог через интернет узнать расписание на сегодня. Потому что он целенаправленно шел к той аудитории, в которой у нас должна была проходить первая лекция. И вот что мне еще было интересно: почему Гром таки решил нас дождаться у проходной? С таким-то отношением он вполне мог и наплевать на все, пройти на пару самостоятельно и вообще сделать вид, что никогда и не знал, к примеру, меня.

— Да куда же он запропастился? — пробормотал первокурсник себе под нос. — Всю дорогу же в онлайне сидит… а не отвечает.

— Ты кого-то потерял? — я все-таки решилась с ним заговорить.

— Что? — Миша обернулся и уставился на меня, как пугало огородное. — А, это ты… Друга потерял.

И снова от меня отвернулся. Просто замечательно. Что у него за друг такой завелся, который целиком и полностью занял нашего Грома? Будто и не было нас никогда рядом с ним.

— Он тебе очень нужен? — не желая так просто сдаваться, задала следующий вопрос. — Расскажи, кто он. Пожалуйста.

— А какая тебе разница? — бросили мне через плечо.

— Просто понимаешь… — я, правда не знала, как выразить свои мысли, и потому немного медлила. — Я сначала подумала, что у проходной ты ждал нас. Почему ты ни разу не позвонил за все это время?

— В том не было особой надобности, — парень пожал плечами. — К тому же, у меня были дела поважнее.

— Какие, если не секрет?

— Слушай, чего ты ко мне привязалась? — довольно грубо ответил он.

Миша все-таки остановился и круто развернулся ко мне.

— Просто я из-за тебя весь месяц не находила себе места, — я все-таки всхлипнула. — Все думала, как ты там справляешься со своей болезнью один…

— Я не болен, — отрезал Миша. — Так что ты зря себя накрутила.

— Но почему ты нам ни разу не написал? Парни не знали, что делать и куда обращаться…

— Они мне больше не друзья, — зло выплюнул Громов. — После сегодняшней сцены я их знать не желаю.

Он снова был в толстовке с длинными рукавами. Которые мне захотелось поднять, чтобы развеять свои подозрения или, наоборот, подтвердить их. Но я сдерживалась. Не хотела спугнуть его. Боялась, что он отвернется от меня так же, как от других. В конце концов, я еще не полностью завершила то, что начала.

Поняв, что мне не собираются отвечать на вопрос, умолкла и прибавила шаг. Поравнявшись с другом, едва удержалась, чтобы не заплакать. Рукава толстовки оказались засаленными, кеды — в пыли, джинсы, по-видимому, были не стираны по меньшей мере пару недель. Внешний вид оставлял желать лучшего. Обросший, всклокоченный, невыспавшийся. Хм, снова бессонница из-за какого-то там лекарства? Странно.

На нас никто не обращал внимания, потому что каждый был занят своим делом. Народ спешил на лекции, искал нужную аудиторию, узнавал друг у друга, в какой стороне находится буфет и сколько их вообще существует в нашем институте. Громов пару раз косо поглядывал на меня, но я делала вид, что не замечаю этого. Слишком велика была вероятность, что он взбесится на пустом месте и пошлет меня куда подальше. Ведь ясно же, что человек совсем одичал и, быть может, пережил что-то ужасное.

А еще мне хотелось припереть парня к стенке сорвать с его губ признание. Почему-то только сейчас вспомнился папин рассказ про его друга наркомана. Который теперь не казался мне уж таким бредовым.