— В следующем году на пенсию.

— Наверное, — кивнул Ченс, — вы перевидали тут чертову уйму школьников.

— Даже больше, — подтвердил тот я снова щелкнул ножницами.

— Я ищу… моего родственника. Возможно, он жил в этом районе. Примерно лет двенадцать — пятнадцать назад. По фамилии Маккол. Не припоминаете? У меня есть его фотография, может, лицо вам знакомо?

Ченс раскрыл альбом на странице со своей фотографией. Старик вгляделся, а потом покачал головой.

— Они все для меня на одно лицо, — сказал он. — Чертово хулиганье. Всегда что-нибудь ломают, а мне приходится чинить.

Надежда Ченса рухнула. Этот день начинался, судя по всему, отнюдь не лучше предыдущего.

— Вы уверены, что фамилия вам ни о чем не говорит? Никогда не слышали про Маккола?

— Говорю вам, я их не различаю по лицам. Даже не пытаюсь. — Старик повернулся к Ченсу спиной, показывая, что разговор закончен, и вернулся к своим обязанностям.

— Ну что ж, все равно спасибо вам, — проговорил Ченс, громко захлопывая альбом. — Если капнете маслом на заклепку, не набьете себе мозоли, — добавил он, показывая на скрежещущие ножницы.

Мужчина обернулся, взглянул на него, потом кивнул, благодаря за совет. Ченс пошел прочь.

— Погодите! — воскликнул старик ему в спину. Ченс остановился. — Я не помню мальчишку с фамилией Маккол. Но помню женщину с такой фамилией. Она работала официанткой в баре на краю города. Бар закрылся, когда сократилась добыча нефти. Все мы тут гробанулись в то время, я бы так сказал;

Сердце Ченса замерло. Женщина?

— Как, вы сказали, ее звали?

— Кажется, ее звали Лили… или Люси… А, нет, Летти! Точно! Летти Маккол!

— Она еще здесь? В Одессе?

Старик рассмеялся.

— Да, она здесь и никуда отсюда не денется. Потому что над ней шесть футов техасской земли, парень.

«Черт! Она умерла!» У Ченса заныло под ложечкой.

В глазах потемнело, все закружилось. Он не без труда сосредоточился.

— Вы помните, когда ее похоронили? В каком году?

У нее остались тут какие-нибудь родственники? — выпалил он.

— Год не помню. Помню только, что она покончила с собой. И у нее никого не осталось.

Ченс похолодел. Старик продолжал еще что-то говорить, но он уже развернулся и зашагал прочь. Услышанного было вполне достаточно, чтобы понять, что это событие решительно повлияло на его дальнейшую жизнь.

Другого объяснения поступкам быть не могло. Тело стало как ватное, ноги подгибались.

С трудом Ченс взобрался в кабину своего грузовика, стиснул ладонями руль и крепко зажмурился, стараясь не потерять сознание. От невероятной, пульсирующей в висках боли едва не раскалывалась голова. Если бы он знал, как добраться до врача, то обязательно бы сделал это, но к тому времени, когда боль отступила настолько, что он смог открыть глаза, осталось лишь одно желание — быстрее добраться до мотеля. Он испытывал непреодолимую потребность забиться в свою нору, оказаться рядом с Дженни, услышать ее голос, увидеть взгляд ее ярко-синих глаз, проникающий в самую душу и способный утихомирить пылающий в ней адский огонь.

Он допускал, что знакомство с прошлым может оказаться тяжелым испытанием, но не мог представить себе, что оно способно его убить.

Пришла ночь. Темнота заползла во все уголки комнаты. Вслед за ней явились кошмарные сны. Они измочалили его душу и ушли, оставив Ченса лежать без сил с широко раскрытыми глазами. Он глядел в потолок и старался отогнать непрестанно вертящееся слово: самоубийство.

В соседней комнате было тихо. Тихо и пусто, как в его душе. Он почти мечтал о том, чтобы появилась та деловая шлюха со своими бесконечными двадцатидолларовыми клиентами. По крайней мере это бы отвлекло, дало возможность сосредоточиться на чем-то еще, уйти от того ужаса, который заполнил сознание Ченса.

Где-то настойчиво зазвонил телефон. Вероятно, в офисе. Он звонил… звонил… звонил. Ченс поморгал, пытаясь сосредоточиться на звуках. Постепенно глаза закрылись.

И слава Богу, наступил блаженный покой"

Благодаря школьному садовнику Ченс теперь знал хотя бы имя. С этого можно начинать. Летти Маккол должна была оставить в городе какие-нибудь воспоминания о себе. Да и самоубийство забыть нелегко. Двенадцать лет назад об этом событии могли сообщать газеты.

Журналисты, как известно, падки до всяких сенсаций.

Впрочем, он помнил, что неудачно поставленные вопросы способны вызвать у людей подозрения. Поэтому Ченс решил действовать иначе.

Может, некоторые вопросы в состоянии прояснить архив. Если Летти Маккол владела какой-нибудь недвижимостью, должны остаться записи. Найти эту собственность — неплохо для начала. Гораздо больше, чем ему удалось за вчерашний день. Ченс решительно выбросил из головы слово «самоубийство» и отправился обедать. Сначала — еда, потом — ответы.

Ему удавалось увернуться от расспросов не в меру любопытной официантки только встречными вопросами. Даже интересно, сколько, оказывается, способен узнать человек, лишь внимательно наблюдая за выражением лица того, к кому обращается, при упоминании определенных имен. Он признался, что ездил навещать Чарли Роллинза. Беседа на эту тему заняла пятнадцать минут. Совсем другое дело было ухитриться не назвать ей своего настоящего имени. Ченсу потребовалась вся его тактичность, чтобы в какой-то момент не послать ее подальше и не предложить заняться своими делами. При упоминании имени Летти Маккол он понял, что попал в осиное гнездо.

На лице официантки появилось смешанное выражение потрясения и вины.

— Вы знали ее? — спросил Ченс, заранее зная ответ.

— Да, — протянула она и принялась поправлять прядь волос. — Да, знала ее. Я несколько лет работала в том же баре, что и она. Иногда попадали в одну смену. — Она отвела взгляд. — Когда мы узнали, что она с собой сделала, все были в шоке. Ну, самоубийство и все такое.

Я не смогла присутствовать на похоронах — должна была работать.

— Надеюсь, ее семья вас поняла, — проговорил Ченс, внимательно наблюдая за реакцией. И получил желаемое.

— Насколько я знаю, — сморщила лоб женщина, — родных у нее не было, кроме сына-подростка. После похорон он сбежал. Никто не знает, что с ним стало потом, может, уже умер или сидит в тюрьме.

Внутри у Ченса все перевернулось. Надгробная надпись! Похоронная контора! Это ему даже не приходило в голову. Если он не получит никакой информации в архиве, следующим местом визита должно стать кладбище.

— Знаете, — напомнила о себе официантка, — мне пора возвращаться к делам. Босс очень не любит, когда мы слишком долго общаемся с посетителями.

Ченс оглядел почти пустой зал.