— Да, что-то такое слышала.

— Значит, понимаешь, что она никогда туда не вернется.

— Судя по всему, ты не очень-то сердишься на нее.

Джейми пожал плечами, глядя на огонь:

— Я знаю, что иногда люди делают ужасные вещи из лучших побуждений.

Как делал он сам? Каталине захотелось повернуть его к себе и сорвать хрупкую маску, которая теперь почти всегда скрывала его истинное лицо. Заставить его сказать прямо, что он имеет в виду. Рассказать ей все. Но она боялась, что он закроется навсегда, как раньше, когда рассказал лишь часть правды о том, чем занимался.

— Я не собираюсь жениться на Алисии, — сказал Джейми. О Лидии умолчал. — Она мне кое в чем помогает, а потом уедет отсюда.

— И что ты будешь делать?

— Понятия не имею, Каталина, — снова глухо засмеявшись, ответил он. — Сейчас я хочу просто сидеть здесь с тобой, слушать дождь и ни о чем не думать.

Ей хотелось того же. Просто быть с ним в этой незнакомой маленькой хижине. Вдвоем, как когда-то, в эти недолгие мгновения, словно выпавшие из обыденной жизни.

Она положила под голову одеяло, сложенное подушкой, и соскользнула вниз, в теплое гнездо. Джейми накрыл ладонью ее голую ногу, высунувшуюся из-под одеяла, и в хижине надолго воцарилась тишина, нарушаемая только стуком дождя и потрескиванием огня. Время замедлило свой бег, как широкая река без начала и конца.

Когда огонь догорел, Джейми наклонился, чтобы снова расшевелить ее. Одеяло, опоясывавшее его торс, сползло с мускулистого плеча, обнажив следы тонких бледно-розовых шрамов, подобных тому, что был у него на щеке.

От их вида Каталина почувствовала ком в горле. Ей захотелось наклониться ближе к нему и прижаться губами к этим шрамам. Она с болью думала о том, какие страдания он перенес. Как бы ей хотелось убрать своими поцелуями эти отметины.

Убрать их из его жизни. Из их жизни.

Но она понимала, что это невозможно. Снова откинулась на одеяло, глядя на огонь. Слушая шум дождя, чувствовала, как ее обволакивает теплый дым и свежий запах одеколона.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила она, вспомнив, как когда-то долгими жаркими ночами он рассказывал ей истории об английских королях и рыцарях, а она в ответ — истории об Испании.

Джейми засмеялся.

— Я не знаю ни одной интересной истории, которую уже не рассказывал бы тебе. Не то что ты со своими приключениями Дон Кихота.

— Я помню твои истории про короля Артура. А еще мне нравились рассказы о Кастонбери и о твоей семье, — сказала Каталина. — Мне казалось, это какая-то сказочная страна.

Джейми надолго затих.

— Мне это тоже казалось сказочной страной, пока я был в Испании. Но тогда я рассказал тебе все. Больше ничего не осталось.

— Правда?

— Конечно, правда. Ты знаешь, как мы проказничали с братьями и сестрами, знаешь про мою мать и про то, каким все стало после ее ухода. Я бы лучше снова послушал про твоего Дона.

Каталина подумала о тех историях, которые недавно перечитывала с Лидией. Дон Кихот и его странствия в поисках прекрасной земли, которая постоянно ускользала от него, в поисках смысла жизни, которого не существовало.

— Я не могу сейчас ничего вспомнить.

— Тогда спой мне песню, Каталина. Ту, которой ты меня учила.

Каталина почувствовала, как его дыхание нежно щекочет ей плечо, и поняла, что, пока они разговаривали, он придвинулся ближе. Она кивнула, но испугалась, что от этой близости у нее сдавило горло, и она не сможет петь. Коснувшись кончиком языка пересохших губ, она запела дрожащим голосом:

— Conde Niсo, por amores es niсo y pasу a la mar; va a dar agua a su…

Но она не закончила. Джейми коснулся губами ее губ, заглушив ее песню, дыхание, все в ней. Остался только он, его жар, его запах, сила страсти, вновь пробуждавшая в ней желание.

Глухо застонав, Каталина крепко обвила его руками и, перевернувшись на спину, увлекла его на себя. Она так старалась освободиться от своих чувств к нему, предать их забвению, но они не отступали. Стоило Джейми коснуться ее, и они вырвались наружу, словно сверкающие вспышки фейерверка в темном небе. Он нужен ей сейчас. Ее страсть была стихийной и свободной, словно буря, бушевавшая снаружи.

Джейми не мог принадлежать ей всегда, но мог сейчас. Как и она ему. Сейчас и всегда.

Каталина нетерпеливо стянула с него одеяло. Оно упало, открыв грудь ее ласкам. Только о нем она вспоминала в своих грезах. Каталина гладила его кожу, подобно горячему гладкому атласу покрывавшую стройное тело, тянула ее, собирала в складки. Легко пробежала пальцами по длинной линии спины до выпуклых ягодиц и обратно до самых волос, потом прижала его к себе.

Джейми застонал и языком скользнул в ее раскрытые губы, дышащие огнем желания. Это был не тот осторожный манящий поцелуй, а неистовый порыв долго сдерживаемой страсти. Каталина глубже погрузилась в его волосы, притягивая его ближе. Другой рукой скользнула по плечу, ощутив паутину шрамов у него на спине.

Ей показалось, что одеяло, все еще обернутое вокруг нее, царапает ей кожу, и она попыталась сбросить его. Джейми протянул руку, помогая ей освободиться от его слоев, и вскоре Каталина осталась обнаженной. Подняв ногу, отпихнула одеяло и обхватила Джейми за талию. Между ними не осталось ничего, и голые тела прижались друг к другу. Его грудь скользила по ее груди, превращая соски в твердые чувствительные точки. Каталина застонала и обхватила его другой ногой так, чтобы он уже не смог уйти.

В пылу этой неистовой бури они стали свободными.

Каталина запрокинула голову. Джейми покрывал поцелуями ее шею и обнаженное плечо. Выгнувшись, она ощутила бедром его напряженный член. Он хотел ее с той же силой, с какой она хотела его.

— Джейми, — прошептала Каталина. — Amado.[4]

— Каталина! Каталина, я так тосковал о тебе. — Он нежно провел языком по изгибу ее груди, сомкнув пальцы вокруг соска. Он приподнялся над ней, накрыл сосок губами и, крепко сжав, с силой втянул в рот.

Каталина со слезами бормотала неразборчивые слова любви на испанском.

— Откройся мне, Каталина, — прошептал он.

Она почувствовала его руку у себя на бедре. Рука осторожно двигалась все ближе и ближе к тому сокровенному влажному месту, прикосновения к которому она так ждала.

— Впусти меня.

— Да, — ответила она, раскрыв бедра его просящей ласке.

Она не могла дышать, двинуться, чувствуя лишь боль желания. Джейми легко скользил по поверхности ее лона, словно дразня.

— Прошу тебя! — выдохнула она, выгибая спину.

— Ты хочешь большего, Каталина? — резко спросил он. — Так же как я? — Он встал на колени между ее ног, и его длинный палец скользнул глубоко внутрь. Джейми повернулся, ища заветную маленькую точку, которая всегда заставляла ее вскрикивать. Наконец нащупал ее, и Каталина, выкрикнув его имя, ощутила прилив сказочного блаженства.