И тогда я поняла, что эти люди жили на бывшей усадебной кухне, а огромный камин когда-то, в пору величия имения, также являлся лишь частью кухни и разжигался для приготовления блюд.

Пока я рассматривала их жилье, старик, несмотря на свою немощность, подтащил единственный стул к камину.

– Прошу, – указал он на него.

Мне было неудобно, что я заставила старого человека суетиться, однако, понимая, что он делает это от чистого сердца, я присела на стул и протянула озябшие руки к огню.

Наступила неловкая пауза.

На улице мои спутники разгружали вещи и припасы из саней. Парнишки бегали вокруг них и радостно голосили. Мальчик, перестав прятаться за бабушку, которая после моего появления в комнате замерла у стола и теперь выжидающе смотрела на меня, подскочил к окну и, прижав нос к стеклу, пытался разглядеть, что же делают сорванцы Порриманов.

Раздавались уверенные команды Меган, слышалось ворчание Шарля…

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату решительно зашла Дейдра. Увидев меня, сидящую у камина, она резко остановилась, словно запнулась о невидимое препятствие, и тоже замерла неподвижно, как и бабушка. Однако в отличие от выжидательного взгляда пожилой женщины взор Дейдры горел злым огнем.

Дальше молчать было просто невыносимо, и я попыталась разрядить атмосферу.

– Мистер Гивел, – обратилась я к старику. Похоже, именно он был главой всего этого семейства. – Не могли бы вы мне рассказать, как ваши дела? Как вы живете здесь? Мне крайне любопытно и даже важно знать, как идут дела в усадьбе.

Но не успел он и рта раскрыть, как Дейдра не выдержала и уже в голос, едва не срываясь в слезы, выпалила:

– К чему ваши учтивые вопросы?! Вы… вы все равно скоро уедете к мужу. И снова… будете купаться в роскоши, когда мы… Вы знаете, что он виноват? Что по его вине Генри сейчас?! Ах, если бы не эти кони!.. – И, закрыв лицо руками, расплакалась.

– Дейдра!.. – раздался хриплый мужской голос из-за занавески, за которой, я думала, были скрыты шкаф или полки. – Придержи язык… – Тут мужчина закашлялся. – Отодвинь, я хочу посмотреть.

Женщина, быстро смахнув слезы, бросилась в угол и отдернула занавесь. Мне неудобно было смотреть искоса, я встала и… Хорошо, что рядом стоял стул, я смогла опереться о спинку.

Передо мной на кровати лежал изможденный мужчина. Лицо его было обезображено, нос свернут набок, а щека обожжена так, что теперь кожа казалась сплошным рубцом. Левая рука, что лежала поверх одеяла, тоже выглядела обожженной культей. На пальцы, стянутые и спекшиеся в трехпалую конечность, я не могла смотреть без содрогания. Вдобавок она явно была переломана и неправильно срослась.

– Я хочу увидеть миледи, – прохрипел он и попытался приподняться, чтобы сесть.

Дейдра стала помогать ему, и я увидела, что у него не только обожжена щека, но и глаз затянут пленкой бельма.

Женщина тащила его на себя, но ее сил явно было недостаточно. И тогда я, взяв стул, подошла к его кровати и села рядом с ним.

– Как это с вами произошло? – осторожно спросила я. – Отчего?

Мужчина улыбнулся, и обожженная половина его лица перекосилась.

– У вашего супруга в прошлом году поздней осенью загорелась конюшня. Разве вы не знали?

Я отрицательно покачала головой.

– Я являюсь маркизой Мейнмор не более трех недель. Какие события происходили до этого, увы, я не знаю.

– Тогда знайте. Когда я выводил лошадей, на меня упала балка. Я обгорел… – Тут мужчина закашлялся. – Одного скакуна все же не удалось спасти, он погиб в огне. Маркиз Мейнмор сказал, что это я во всем виноват, и выгнал меня, полуживого, на улицу. Мы с моей женой Дейдрой вернулись к родителям и Мартину… Вернее, это Дейдра привезла меня чуть живого…

– У маркиза нет сострадания, – прошептала та, но ее муж лишь сказал:

– Дейдра… – И женщина замолчала. А он как ни в чем не бывало обратился ко мне: – Миледи, я утолил ваше любопытство?

Покраснев, я неуверенно кивнула.

– Тогда, миледи, – продолжил он, – могу ли я просить рассказать нам, что вас привело в такую даль от столицы и супруга? Как я понял с ваших слов, медовый месяц еще не закончился. Что же вы здесь делаете? И что собираетесь делать?

– Что собираюсь?.. – протянула я с кривой улыбкой. – Жить я здесь собираюсь.

После моих слов в комнате повисла оглушительная тишина. А я, словно не замечая, продолжила:

– Видите ли, не вас одних выбросили. Теперь маркиз ссылает сюда всех ненужных, всех, кто так или иначе ему неугоден. Так что я приехала в усадьбу жить. Вернее, выживать, и, надеюсь, успешно.

Жители усадьбы, потрясенные, молча переваривали услышанное. Я тоже не спешила более ничего комментировать.

А на улице наконец-то закончили разбирать сани. Приоткрыв дверь, в помещение просунула голову Меган и жизнерадостным голосом поинтересовалась:

– Припасы куда заносить? А вещи куда складывать?

Деловая суета поглотила нас с головой до самого вечера. Мужчины таскали вещи, заносили припасы, складывали тюки – в общем, тащили в тепло все то, что мы приобрели в Тосмуте. Женщины пытались хоть как-то разместиться и устроить спальные места на предстоящую ночь. Я же, не участвуя в общей суматохе (по привычке я тоже взялась помогать, но Меган зашикала на меня, что, мол, это не господские обязанности), прихватила в проводники мистера Гивела и пошла осматривать сад и окрестности. Нужно было оглядеться и понять, куда это меня на сей раз угораздило попасть, хотя правильнее все же было говорить – сослаться. Но я напрочь отказывалась воспринимать эту ситуацию в таком виде. Здесь я чувствовала себя гораздо свободнее, чем в герцогском особняке, а главное, намного спокойнее. Я могла не ожидать, что кто-то каждую ночь может ворваться ко мне в спальню с намерением исполнить супружеский долг. Здесь пока и спальня-то была одна на всех, она же и кухня. Однако в ближайшее время я намеревалась попытаться исправить сложившееся положение. Немыслимо, чтобы столько людей ютилось в одной комнатушке, площадь которой вряд ли превышала шестнадцать квадратных метров. Назавтра я решила прихватить с собой мистера Порримана как консультанта и мистера Гивела как проводника и уже более предметно осмотреть дом. Я заранее предполагала, что при протекающей крыше деревянным перекрытиям пришел конец. Однако все же стоило убедиться в этом лично.

Сад оказался запущенным, разросшиеся плодовые деревья, кустарники все переплелись меж собой. Из сугробов торчали будылья, высохшая трава, бурьян… Что же конкретно находилось в саду, сейчас разобрать оказалось невозможно.

Большего, к сожалению, я осмотреть не успела – солнце еще по-зимнему рано скрылось за горизонтом, и нам пришлось возвращаться. К тому же мистер Гивел хоть и не показывал, что его утомила наша «прогулка», однако начал двигаться медленнее и все чаще останавливался, чтобы отдышаться.