Сара съежилась под своим одеялом, а Даниель стал передвигать ящики, чтобы высвободить побольше пространства. Он попросил Сару встать, отодвинул ящик, на котором она сидела, и ей пришлось отступить в переднюю часть фургона. Потом он удовлетворенно окинул взглядом результаты своих трудов и указал Саре на бочонок, который поставил рядом с ее сундучком.

Она села и достала полотенце, пытаясь сообразить, как вытереть волосы, чтобы при этом с плеч не соскользнуло одеяло. Тем временем Даниель положил скатанную в рулон постель на пол. Когда он начал расстилать одеяло, Сара поняла, что ей пора бежать. Он явно не собирался уходить, а значит, это сделает она сама.

Ветер стих, и дождь мерно постукивал по парусине. Может быть, этот негромкий звук сумеет убаюкать меня даже в присутствии Даниеля? – со слабой надеждой подумала она.

Он сидел на своем импровизированном ложе и наблюдал, как Сара пытается одной рукой вытереть свои длинные каштановые волосы, а другой придерживает на груди одеяло. Нужно было оставить ее одну, думал он, ради нас обоих, потому что она снова завладела моим сердцем. Ведь как я ни пытался убедить себя, что нечувствителен к ее прелестям, мне совершенно ясно, что это неправда.

Лицо Сары было нежным и невинным, на щеках рдел слабый румянец… Глядя на нее, Даниель уже сомневался в том, что действительно знает ее. Эти влажные мягкие губы не могли принадлежать лгунье, а большие карие глаза не были глазами воровки.

Она подняла глаза и покраснела еще сильнее.

– А разве тебе не нужно взглянуть на скот? – спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе, но это ей не удалось.

Даниель усмехнулся.

– Предпочитаю смотреть на тебя.

Сара отвернулась и стала расчесывать волосы, с невиданной остротой ощущая, что Даниель находится от нее в каких-то двух шагах. Одеяло едва не соскользнуло с ее обнаженных плеч.

– Ты помнишь?.. – Даниелю изменил голос. Перед его глазами встала прежняя Сара, юная и беспечная, которая непринужденно расчесывала волосы в его присутствии.

Они тогда были в гостиничном номере, который он снял, чтобы встретиться с ней. Отцовские деньги позволяли ему ездить повсюду, а бабушке Сары, казалось, не было дела до того, где находится ее внучка.

Даниель лежал в постели и наблюдал за Сарой, которая сидела у зеркала и водила щеткой по своим роскошным волосам.

Когда вспомнил остальное, у него заныло сердце – вот Сара идет к нему, грациозно ложится рядом, ее волосы рассыпаются по подушке, нежное тело оказывается в его объятиях…

Он сам не сознавал, что встал, и очнулся, только когда оказался рядом с ней, протянул руку и коснулся ее мягких влажных волос.

Почувствовав его приближение, Сара обернулась и застыла как завороженная. Желание, горевшее в его глазах, оказалось заразительным. В ушах эхом звучал его вопрос.

– Да, помню, – прошептала она.

На губах Даниеля появилась улыбка. Он погладил ее волосы, сиявшие в мягком свете фонаря.

– Бог свидетель, Сара, я так и не смог забыть тебя.

Она медленно встала, и щетка упала на пол. Взгляд Даниеля заставил ее забыть обо всем на свете. Внутренний голос твердил ей, что она поступает неправильно, но это ощущение быстро прошло. Она поднялась на цыпочки и потянулась к Даниелю. Он обхватил ладонью ее затылок и, медленно опустив голову, бережно прикоснулся губами к губам, словно боясь, что она снова отвернется и убежит. Но Сара уже знала, что не убежит. Теперь у нее просто не хватило бы на это сил. Она поняла это, едва Даниель вошел в фургон. Шесть лет бесследно исчезли – она снова принадлежит ему.

Он осторожно обнял ее. Ощущение нежного тела, едва прикрытого тонкой тканью, было мучительно острым. Ему отчаянно хотелось овладеть Сарой и положить конец этой сладкой пытке. В то же время он понимал, что торопиться нельзя – нужно вызвать в ней то же чувство, которое владело им самим. Губы Сары слегка раздвинулись, и Даниель понял, что это возможно.

Руки Сары обхватили его плечи, затем обвили шею и заставили еще крепче прильнуть к ее губам. Плечи Даниеля стали шире и сильнее, чем она помнила. А она помнила все.

Вдруг он отстранился и отвел ее руки. Потрясенная Сара широко открыла глаза. Неужели он поцеловал ее только для того, чтобы убедиться, что она по-прежнему желает его?

Она посмотрела ему в лицо и поняла, что ошиблась. В глазах Даниеля горела страсть, которую она когда-то считала любовью. Но теперь она не совершила бы такой ошибки.

– Здесь тепло, – прошептал он и быстро сбросил куртку. – А как по-твоему?

В его голосе звучало такое лукавство, что она вновь ощутила себя прежней Сарой. Она покачала головой, но ее глаза замерцали.

– По-моему, холодно.

Сара потянулась за упавшим на пол одеялом, но Даниель забрал его и небрежно бросил на свое ложе.

– Я согрею тебя, – пробормотал он и одной рукой прижал ее к себе, а другой развязал тесемки сорочки.

Одного взгляда в его глаза хватило, чтобы ей действительно стало жарко. Сара закрыла глаза и потянулась к его рубашке.

Он почувствовал в ее одежде что-то непривычное и через мгновение понял в чем дело.

– Ты без корсета? – прошептал он.

– Лишние траты. – Сара поцеловала его в ухо.

Вскоре одежда упала к их ногам, и они снова прильнули друг к другу. Удовлетворение, которое Даниель испытал от близости ее обнаженного тела, тут же сменило еще более мучительное желание. Он осыпал поцелуями плечо Сары и застонал, когда она придвинулась к нему. Ее нежное тело, более стройное, чем прежде, теперь казалось совсем хрупким.

Даниель и сам не знал, что так истосковался по ней. Он заключил Сару в объятия, застонал от наслаждения, когда она обвила руками его шею, сел на ложе, посадил ее на колени, поцеловал в макушку, а затем лег навзничь и привлек к себе.

Она целовала его щетинистый подбородок и чувствительное место под ухом. Наполнявшее ее страстное желание заставляло забыть обо всем. Хотя она лежала сверху, всем руководил Даниель. Их сердца бились в унисон, тела двигались в такт. Многое изменилось, но это осталось прежним.

Даниель уже с трудом сдерживался, стараясь не опережать ее. Мягкие волосы Сары накрыли его лицо, и он вдохнул их полузабытый аромат. Он гладил ее пышные бедра, ласкал теплую гладкую кожу, а когда почувствовал, что сейчас либо потеряет над собой власть, либо сойдет с ума, ее тело напряглось и дыхание участилось. Сара негромко вскрикнула, ее движения стали судорожными, и он бросился в пучину страсти.

Она отдавалась Даниелю самозабвенно, и с каждой минутой убеждалась в том, что ее любовь к нему только окрепла с годами.

Они одновременно содрогнулись в последнем, наивысшем моменте страсти и замерли без сил. Постепенно к Саре возвращалось ощущение собственного тела. Его слегка покалывало; оно было теплым и влажным, как у новорожденного младенца. Вместе с этим ощущением возвращался и рассудок, но она пока не давала ему воли.