У меня стынет в жилах кровь, сердце перестаёт биться, в мозгу пульсирует одно: 2 часа ночи… Он не прочитал, он так и не прочитал, он так и не услышал этих моих слов, Господи, он ведь ждал их, всё время ждал…

Не понимая, что делаю, пробираюсь, расталкиваю толпу и вижу гигантскую лужу крови на новом асфальте… Это его кровь…

А может не его? А вдруг просто совпадение, ведь там, на 25-том этаже он не один жил, может там, на том этаже, был парень, горе которого было сильнее?

Со всех ног несусь в подъезд, жду лифт, но сил нет, душа стонет, воет звериным воем… бегу на лестницу, перепрыгиваю по три ступеньки, и 25 этаж не высота для меня в это мгновение моей жизни, ведь я, глотая слезы, не замечаю ни боли в моём теле, ни сбитых от нескольких падений коленок, ведь душевная рана болит куда сильнее, рвёт меня на части с нечеловеческой жестокостью!

Во он 25-й этаж, вот она его дверь. Останавливаюсь, задыхаясь, вытираю щёки, стою, уперев руки в дверь, и прошу в голос:

- Господи, если ты есть, прости мне грехи мои, забери всё, что есть у меня, только сделай так, чтобы он сейчас открыл эту дверь … Боже, ведь ты же учил прощать, так покажи, чёртов пример, прости сам! Пусть это будет не его кровь там, внизу! Умоляю тебя, Господи, пусть только не его… кровь…

Звоню…

Открывается дверь, на пороге появляется Маргарита Павловна с почерневшим, худым, осунувшимся лицом…

- Он вывалился из окна…

- Как вывалился? – шепчут в ужасе мои губы…

- Оступился наверное… Не знаю… - она рыдает, невыразимое горе высушило её тело, скрючило её материнские плечи, опустошило её душу, лишив всех возможных смыслов бытия. Ведь она, эта женщина, мать лишь одного сына, лишь один сын был у неё, её гордость и её опора, её счастье и её отрада. Сын, совершивший в детстве не такую уж и большую глупость, допустивший жестокость… И эта жестокость породила ненависть, убившую его.

- Зайди в дом детка, побудь со мной, - просит его мать мягким, нежным голосом, голосом, покорившимся судьбе.

- Я… я не могу…, - шок с такой силой сдавил мой мозг, что я не плачу, я едва в состоянии трезво мыслить, да что там трезво, думать вообще невозможно, у меня словно паралич. Но одна единственная мысль бьётся в виски: нельзя, не ходи, не имеешь права осквернять своей грязной, чёрной душой его дом, его мать, выносившую его, давшую ему жизнь, вскормившую, вырастившую, обучившую его всему, чтобы он мог прийти в твой мир и сделать счастливой тебя … Счастливой? Он растоптал меня, он убил меня ещё девчонкой, он уничтожил всё живое во мне, он оказался тем, кто плеснул в мой чёрный огонь живительного топлива, и я сгорела вся… Я думала, всю жизнь думала, что вся, я была уверена…

Тогда что там жжёт меня такой адской болью? Что держит мёртвой хваткой за шею, удушая, выворачивая из меня душу? Любовь… Любовь, оставленная им.

Бреду домой, мокну по дождём, но мне уже всё равно…

Падаю в постель, хоть бы уснуть, нет сил больше терпеть эту боль…

17 сентября.

Просыпаюсь с ощущением горя. Не до конца проснувшийся мозг ещё не восстановил память, но знает, он знает, что произошло нечто ужасное. Мне нужно прожить этот день, ещё один день мрака. Ещё один день боли, тоски и сожалений.

Машинально делаю себе кофе. Не хочу на работу, не хочу есть, ничего не хочу. Дома сидеть тоже не хочу. Тошно видеть эти стены, до ужаса тошно. Глаза цепляются за постель – здесь он любил меня, дарил свою нежность…

Набрасываю вчерашний плащ и бегу на улицы города, просто бродить, только бы ничего не видеть из того, что напоминает его и его любовь…

Иду по набережной, холодный ветер рвёт мне волосы и обжигает лицо, срывает одежду… Я ничего не чувствую… Кроме всепоглощающей, изнуряющей боли…

У меня ноет душа, стонет в отчаянии… Я изнемогаю от тоски, от сожалений и чудовищной боли…

Ведь я люблю. Люблю безумно, со всей доступной человеческому существу страстью, я готова отдавать себя, душу, разум, всё, что есть у меня материального, свой социальный статус, своё тело, свои руки и губы, каждую свою чёртову клетку я жажду отдать ему… Тому, кого больше нет.

Это я убила его. Убила его и себя. Это я не разглядела главного, не поняла вовремя, где на самом деле была моя самая большая опасность в жизни, её самый сокрушительный для меня удар.

Страшнее этого ничего нет: я убила человека, полюбившего меня, единственного, одного во всём мире способного на это. Пусть я сама пришла за этой любовью, пусть. Пусть эта любовь была моим чётко и безупречно спланированным возмездием, но ведь он полюбил меня, он оказался уязвим лишь потому, что был способен на это чувство. Я мстила человеку, не чудовищу.

Он стал другим, он изменился, я мстила совсем другому человеку, тому, кто был способен на любовь искреннюю, чистую, безмерную…

Быстрые шаги несут меня вдоль холодной набережной. Начался дождь, холодная морось, вонзающая острые иглы холода в моё нежное, ухоженное лицо. Лицо, созданное для мести.

Кем я была бы, не будь в моей жизни того рокового 8 марта? Обычной женщиной, скорее всего, работала бы каким-нибудь клерком или бухгалтером в небольшой конторе, а после 18:00 оголтело спешила бы домой к мужу и детям, перегруженная хлопотами, уставшая, но счастливая, потому что это и есть наше женское счастье.

Мне кажется, этот ветер продул меня насквозь. Я уже не чувствую ни холода, ни ветра, ни дождя, и, похоже, не чувствую ног, да и рук тоже… Сколько я здесь? Не помню… Волосы и небольшая одежда промокли полностью. Смотрю на свои синие руки и думаю о том, что нужно согреться, может, зайти в кафе, выпить чаю…

- А зачем? – спрашивает что-то внутри меня?

- Чтобы согреться… - отвечает другое нечто.

- Зачем?- настаивает голос.

- Чтобы не заболеть…

- Почему ты боишься заболеть?

- Чтобы не умереть от воспаления лёгких, которое мне уже гарантировано!

- А ты хочешь жить?

Пауза. Нет ответа.

- Отвечай! Ты хочешь жить?

- Наверное…

- Зачем?

- Чтобы любить…

Голос исчез, голос больше не тревожит меня, поэтому я сама задаю вслух последний вопрос:

- Кого любить?

- Люби меня! – кричит подросток в ветровке, проносясь мимо на роликах.

Возвращается:

- Люби меня! Ты такая красивая, люби меня! Не мокни, не мучай себя, не убивай, люби меня!

Я вглядываюсь в его лицо и замираю от ужаса: это его лицо, его острые, колючие карие глаза, мальчишеская улыбка до ушей, ему только 15 лет, но он смотрит на меня с любовью… Наверное, тогда в 15, я мечтала об этом взгляде, а он…

- Ты обидел меня, - отвечаю едва слышно - у меня нет голоса, я охрипла, я обессилена.