Пик понимающе кивнул:

— Ясно. Я понял.

— Вино, — объявил Риз.

Наклонив открытую бутылку, он направил тоненькую струйку темной жидкости в чашу. Вода мгновенно окрасилась, солнечные блики стали ярче.

Я склонилась над чашей, а Пик и Риз положили каждый свою руку на мое колено. Проколов свой палец, я вытянула руку над чашей и стала следить, как капля крови медленно-медленно собирается на его кончике. Предплечье горело, но я чувствовала, как энергия волной поднимается в теле, вливается в руку и концентрируется в кисти. Энергия пульсировала во мне, и это было заметно по тому, как дрожала капля крови, которая через мгновение упала в воду. Кровь не растеклась, а так и осталась в центре в виде маленькой упругой сферы.

— Fio novus, — вполголоса произнесла я. «Превратись в новое существо».

— Fio novus, — повторили за мной Риз и Ник.

Мы произнесли эти слова три раза, низко склонившись над чашей и оказавшись так близко друг к другу, что наше дыхание смешалось.

Поверхность воды заколыхалась, пошла рябью, на ней появились крошечные водовороты с воронками, как будто внутри, под чашей, происходило маленькое землетрясение. В центре, там, где плавала капля крови, вдруг образовался странный водоворот пурпурного цвета; от него во все стороны к краям расползлись тонкие струи, и дно чаши вдруг обнажилось, открыв нарисованного карпа. Струи походили на живые щупальца или побеги. В чаше как будто было растение, стремившееся заполнить собой все пространство. Я почувствовала тяжесть в желудке и прикусила язык, едва находя в себе силы, чтобы дышать.

— Fio novus! — прошептала я.

Растение увеличилось, затемнив воду.

Мы втроем не могли оторвать глаз от этого зрелища. Я вдруг вспомнила слова ведьм из «Макбета»:

— Чем заняты, ночные вы чертовки?

— Нельзя назвать.[21]

Никто из нас не произнес ни слова. Мы были молчаливы, как окружающие нас надгробья.

НИКОЛАС

Чуть подвинувшись вперед, я окунул палец в чашу, а затем, после секундного колебания, облизнул его. Мой язык ощутил кисло-сладкий вкус.

Силла смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а Риз произнес:

— Ну?

— Вино. — Я удивленно пожал плечами и рассмеялся: — Скверное, но вино.

С радостным криком Силла тоже окунула в чашу палец. Попробовав жидкость, она сморщилась:

— Тьфу! Мне необходимо больше практиковаться.

— Да тебе никакое вино не нравится, — оскалился Риз. — Может быть, в следующий раз мы попробуем превратить воду в шоколадное молоко.

Силла раздраженно посмотрела на брата, а затем перевела взгляд на меня, будто ища поддержки. Но я дал себе зарок никогда не принимать чью-либо сторону в конфликтах между братом и сестрой.

Наконец Риз объявил:

— Ну, друг, теперь твоя очередь.

Я уже открыл рот, собираясь возразить, но не смог найти слов, чтобы облечь свой отказ в шутливо-насмешливую форму.

— Ты не хочешь? — Силла положила руку мне на колено, и я вообще потерял способность думать.

— Нам надо узнать, может ли кто-то другой — не из нашей семьи — делать нечто подобное, — объяснил Риз и поднялся, не выпуская из рук чашу с вином.

Отойдя на несколько шагов, он вылил ее содержимое на длинный арочный свод над могилой какого-то пижона.

— Николас, — позвала Силла, выведя меня из задумчивости. Я в очередной раз испытал радость, услышав свое имя из ее уст.

— Да, — пробормотал я, снял руку Силлы со своего колена, поднес ее к губам и поцеловал маленькую ранку. — Да, я хочу попробовать.

Я могу это сделать.

Риз вернулся на свое место и, снова поставив чашу в центр, вылил в нее оставшуюся во фляжке воду. Силла принялась шарить в траве в поисках оброненного ножа, затем протянула его мне.

— Постой, — сказал Риз. — У тебя нет никаких заболеваний, ты уверен?

Силла раздраженно поморщилась:

— С Даниэль Фентон спишь только ты.

Но Риз не сводил с меня глаз. Я выдерживал его взгляд, придав своему лицу выражение утомительной скуки, желая показать, что меня совершенно не трогает эта демонстрация его превосходства надо мной. Вообще-то, меня слегка раздражало, что я вынужден что-то доказывать, но благодаря Лилит я научился делать правильные ходы в такого рода играх. К тому же я был уверен, что Риз на самом деле не испытывает ко мне неприязни. Он просто хочет защитить сестру, и я понимал это его стремление.

Он кивнул, и я наконец смог взять нож.

Риз тонкой струйкой налил в чашу вино и вновь положил руки мне на колено; так же поступила и Силла.

Я поднес лезвие к пальцу и надавил на него. Порез получился чересчур глубоким, так как нож оказался тупым, не то что мамино заостренное перышко для кровопускания; было больно и противно. Стараясь не поддаваться приступу тошноты и не выглядеть слишком растерянным, я вытянул руку над чашей и сосредоточился на своем желании. Несколько капель тяжело упали в воду, и мы зашептали заветные слова. Тело мое зудело, рука потяжелела. Никогда прежде я не чувствовал ничего подобного.

— Вода да превратится в вино, — сказал я, не обращая внимания на дрожь, вызванную магическим ритуалом. — Слезы небес, станьте фруктами, из которых получится это вино.

Ни Силла, ни Риз не знали, как сильно я сомневался в успехе этого предприятия, но я продолжал твердить:

— Вода да превратится в вино. Вода да превратится в вино. Кровь из моего тела, сила моя. Вода да превратится в вино.

И вдруг так и случилось: вода действительно стала вином.

— Ник! — воскликнула Силла, но ее возглас прозвучал приглушенно, поскольку она зажала рот рукой.

Риз, окунув палец в чашу, облизнул его и задумался.

— Лучше, — заключил он через несколько мгновений.

Я пожал плечами:

— Я думал о том, что заклинание должно быть рифмованным. Ну… как в фильмах. И моя мама учила меня составлять заклинания в стихах.

— Как у Шекспира, — засмеялась Силла, радостно кивая.

— Итак, мы получили ответ на два вопроса, — сказал Риз, еще раз попробовав созданное мною вино. — Не только мы способны делать это, и нам не нужна латынь.

— Да, дело только в смысле, — согласилась с ним Силла.

Я сунул в рот порезанный палец. Вкус крови напомнил мне поцелуи Силлы. Риз хлопнул в ладоши, затем что-то пробормотал себе под нос и уставился на свои израненные ладони:

— Нам надо идти. Помыться и приготовить ужин. Ну, и немного поспать. Ник, понимаю, что мои слова тебя не успокоят, но отнесись к этому проще, по крайней мере сегодня.