серьёзные предпосылки, в первую очередь технические), и где, соответственно, по-другому сложилась вся военно-политическая обстановка, приведшая к новой войне уже с бывшими союзниками.

Каким образом было дано? Да хотя бы увидел во сне. Подглядел. Творческим озарением, сам того не понимая.

— Как Менделеев периодическую таблицу? Хм, похоже. Родом я из Нижнекамска и, знаете, там у нас был один чудак…

— Оставим, Док, ваше нижнекамское детство, у нас тут иные камни… подводные. В рамках моей же версии. И они не дают мне покоя.

—???

— Вот вы Менделеева помянули. Он же не увидел всю свою таблицу целиком, я полагаю? Однако наверняка поняв основные принципы — зависимость свойств элементов от заряда и атомной массы, сумел выстроить правильную систему.

А если и наш автор увидел там в своих снах лишь фрагментарные кадры, а остальное дорисовал? Разумеется, сообразно логике. Но и сообразно своих желаний.

— Поясните…

— Есть у меня немалые сомнения: а насколько мы можем доверять художественному «произволу»? Слишком уж всё хорошо сложилось для советской эскадры. Весь этот рейдерский поход авантюра. Как есть авантюра. Это ощущается даже в настроении повествования. Тут бы мне не путать прописанные факты и совпадения, но некоторые моменты за советскую сторону держатся на факторах случайных удач и общего везения. С погодой, например, с тем же британским тяжёлым крейсером, потопленным германской субмариной…

Пока, до текущего момента, по тексту всё вроде бы сходится. Но дальше, когда по всем правилам и логике, согласно стратегической предопределённости, давление «союзников» только должно консолидировано усилиться, достигнув напряжения высших пределов… боюсь, автор тут попросту подыграл Левченко. И я не удивлён. В сюжетных потребностях альтернативного жанра — вполне нормальное патриотическое желание победить. Потому что в хороших историях «наши» всегда побеждают.

А уж что там нас ждёт по-настоящему, хм, да, в тротиловом эквиваленте, бог весть. Этот поезд и без того мчится по вымышленным рельсам, а тут мы ещё по шпалам на своей дрезине, — увидев непонимающий взгляд, каперанг качнул головой, — метафора.

— Творим историю, не ведая, что творим, — вздохнул учёный.

— Можно и так, — Скопин озабоченно отвлёкся на часы — с минуты на минуту его призовут на командный пункт. По всем расчётам (со всеми огрехами) краснофлотцев уж должны были поднатаскать в пользовании радиостанциями, и уже наладить каналы связи.

Впереди был важный участок маршрута, близ Исландии. Нельзя было не считаться с тем положением, который занимал этот скалистый остров, являясь узловым местом на линии трансатлантических коммуникаций.

— Пора закругляться, Док. Будет что нового в теориях, а лучше на практике, информируйте.

Проснулась трансляция: «Командиру явиться…».

За иллюминатором вновь пророкотало движением вертолётов. Всё пока шло по распорядку как планировалось.

Датским проливом

Заполучив в своё распоряжение корабль, специализирующийся на борьбе с субмаринами, командующий эскадрой вице-адмирал Левченко, тем не менее, не собирался отказываться от своих первоначальных решений. Возможно перестраховываясь, или же ещё по каким-то причинам…

Как бы там ни было, противолодочные операции при форсировании пролива решили проводить совместными силами: на «Чапаеве» дожидались своей очереди к подъёмникам бомбардировщики Су-б, в ангаре «Кондора» готовились к вылету экипажи Ка-25ПЛ.

Снаружи…

Назвать это «день» язык не поворачивался — не день, сплошные непрекращающиеся серые сумерки. Небо давило сверху плотными до черноты тучами, рвано клубящимися под порывистым ветром, который гнал увитые барашками волны, безбожно раскачивая корабли. Видимость по горизонту ограничивалась едва ли в десять километров. И кто бы поспорил, для кого сложней и опасней в таких погодных условиях взлетать, и особенно садиться на шаткую палубу: для монопланов лёгкого авианосца, сцепляя тонкие смычки крюка и троса аэрофинишёра… или для стрекозы-винтокрыла — поймать в зависании углы стабилизации. Однако если самолёты могли надеяться на обнаружение субмарины только в надводном положении, или же под перископом, что крайне сложно во взбаламученном море, то Ка-25, по крайней мере, способны были зависнуть с ГАС и качественно прослушать глубину.

Но прежде следовало разобраться с ожидаемой к прилёту «Каталиной». Для этой цели на полётной палубе авианосца грела двигатели пара «Як-третьих» из дежурного звена. Поднимать всю «четвёрку» адмирал из экономии авиационного топлива не разрешил, полагая, что на неуклюжую амфибию и двух хватит.

Ориентировку на перехват обеспечивал крейсер «Москва». Обладая дальностью обнаружения воздушных целей свыше трёхсот километров было бы непростительно не засечь вражеский самолёт ещё на отдалённых подступах.

Время, когда летающая лодка канадских ВВС передаст сообщение о приближении советской эскадры к южному входу в Датский пролив «вертелось» вокруг одиннадцати утра, по местному времени. Командир крейсера лично «держал руку на пульсе», заверив подчинённых — офицеров из группы ОНВО [117], что «цель» непременно появится. Сам же в своей уверенности подумывал о том, что…

«Вот наступает ещё одна 'проверка по тексту» — будет разведчик или нет? Хотя… с другой стороны, чтобы в небе близ Исландии, где базируется несколько мотивированных эскадрилий англосаксов, да не кружила хоть бы какая-нибудь одинокая крылатая лайба?.. Даже с тем, что погода практически нелётная?.. В то время как на театре такой там-тарарам — «русские рейдеры на коммуникациях»⁉ Странно бы было. А ещё…

Ещё это экзамен… скажем, предварительный экзамен, перед Левченко.

Как бы там убедительно не выглядели наши доводы, на которые и сам адмирал и его окружение потрясённо покивали, всё же приняв нас за безумную данность, о полном доверии говорить не приходится.

Хм, подозреваю, что они так легко согласился с нашей концепцией походного построения — ПКР впереди «головным», только потому, что так удобней держать нас под прицелом'.

— Товарищ командир, кажется, что-то есть, — прервал его мысли вахтенный.

Метка на экране радара по ожидаемому пеленгу появилась не раньше расчётного. Но и не позже. Объяснение этому находили самое простое: в состоянии затянутого низкими тучами неба воздушному разведчику неизбежно приходилось «ходить» ниже их кромки, опускаясь порой до ста пятидесяти метров над уровнем океана, только так экипаж мог адекватно и относительно беспрепятственно следить за водной поверхностью. Понятно, что самолёт до какой-то поры, пока не сблизился, оставался вне зоны видимости за радиогоризонтом.

В информационном центре крейсера группа АБУ [118] отслеживала элементы движения цели:

— Змейкой идёт, — после непродолжительного наблюдения констатировал оператор РЛС, — довёл галс… поворот на новый. Локальное патрулирование. По «доплеру» смещение общим вектором на нас.

С палубы концевого «Чапаева», довернувшего полурумбом на ветер, уже взлетали «Яки».

Истребители проходили вдоль линии кильватерного построения, не торопясь с набором высоты…

— Всё не насмотрятся, — ворчливо и понимающе подмечал кэп, выглядывая в боковые иллюминаторы ходового мостика на проносящиеся с воем один за другим краснозвёздные монопланы. Лица пилотов за остеклением фонарей выдавали любопытство, косясь на проплывающий под крылом крейсер.

Уходящие вперёд по курсу эскадры «Яки» быстро истончались в узкие силуэты, сохраняя меж собой тесный интервал — крылом к крылу, чтобы в любом случае поддерживать меж собой визуальный контакт — выход на цель предполагал полёт «вслепую», когда противник мог укрываться в облаках. Лучшей тренировки — отработать информационное и боевое взаимодействие с постами наведения и целеуказания крейсера, как перехват вполне себе уязвимого самолёта-одиночки, для пилотов не придумаешь. Особенно если знать, что впереди ждут серьёзные драки с превосходящими силами двух тяжёлых авианосцев англичан.

Отягощаться лишним звеном в цепочке радиокоманд — непосредственно через диспетчера-контролёра «Чапаева» или КП флагманского линкора, никто по разумению смысла не видел. Там лишь внимательно слушали эфир, не вмешиваясь. Управление полётом велось напрямую с командного пункта «Москвы».

Для боевых расчётов крейсера вывести истребители на где-то идущего в облаках разведчика особой сложности не представляло. Электронно-вычислительный комплекс корабля обрабатывал данные РЛС по пяти координатам: курсовой угол, дальность, высота, курс и скорость цели, по тем же параметрам обеспечивая автоматизированное наведение перехватчиков.

Рации у пилотов стояли на приём, радиомолчание «нарушал» оператор, выдавая указание на пеленг, дистанцию и эшелон.

— Растрезвоним в эфире, на коротких волнах, — слушая его бубнёж, обронил Скопин.

— По всем признакам прохождение радиосигналов скверное, — осторожно парировал командир БЧ-7, находящийся тут же на ГКП, — может статься до Исландии дойдут лишь обрывки.

— Может статься, — выделил недовольно кэп, — на патрульной лоханке тоже могут гонять шкалу на приём, слушая в широком спектре.

Траектория выхода на цель «рисовалась» из соображений