Брусиловское наступление, сопровождавшееся прорывом австрийского фронта в нескольких местах, развивалось столь успешно, что уже в конце июля месяца можно было надеяться достигнуть таких результатов, которые могли бы иметь решающее влияние на весь ход войны.

Однако этих результатов не удалось достичь, с одной стороны, потому, что к этому времени мы не успели сосредоточить на Юго-Западном фронте достаточных боевых припасов для операции таких размеров, с другой же стороны, потому, что австрийские войска на фронте нашего наступления были заменены свежими немецкими войсками, и в начале августа Брусиловское наступление было окончено.

Хотя это наступление и не достигло решающих для всей войны результатов, на которое мы в его начале и не рассчитывали, оно всё же достигло поставленной ему цели, то есть спасения Италии, и вместе с тем выявило столь значительную степень потери австрийской армией боеспособности и сопротивляемости, что в успехе подготовляемого нами к марту 1917 г. решающего наступления не могло быть уже ни малейшего сомнения.

Ход военных действий на нашем сухопутном фронте в течение 1916 г. показал, сколь целесообразно было верховное оперативное руководство ими и сколь правильны были сделанные расчеты по подготовке нашего решающего наступления, приуроченные к весне 1917 г., причем военные действия в 1916 г. были так направлены, что ими не была демаскирована наша подготовка к решающему наступлению, которое в 1916 г. застало австрийцев совершенно врасплох.

Осенью 1916 г. нашему верховному командованию пришлось решать еще один важный вопрос оперативного характера в связи с присоединением к Антанте Румынии и выступлением ее против Германии.

Уже с самого начала войны дипломатия Антанты всеми способами и средствами старалась привлечь на свою сторону Румынию и заставить ее принять участие в войне.

Помимо нашего посланника в Бухаресте А.С. Паклевского-Козела, пользовавшегося в Румынии большим влиянием, другим деятельным «агентом» в этом вопросе был начальник Дунайской речной флотилии Свиты его величества контр-адмирал М.М. Веселкин, сделавший из выступления Румынии свой «point d'honneur» (вопрос чести).

Дунайская флотилия, непосредственно подчиненная верховному командованию, была в начале войны образована из судов Русско-Дунайского пароходного общества с присоединением к ним нескольких канонерских лодок Черноморского флота; первоначальная задача этой флотилии состояла в военном снабжении Сербии по Дунаю, а после занятия Сербии противником деятельность ее личного состава и в первую очередь ее начальника адмирала Веселкина сосредоточилась на побуждении Румынии к выступлению.

М.М. Веселкин — любимец Государя и всего флота, «истинно русский человек», душа нараспашку, остряк, решительно никому спуску не дававший и в карман за словом не лазивший, гуляка-весельчак и хлебосольный барин — был как нельзя более подходящим к такой деятельности. В его распоряжение было дано на 2 миллиона рублей различных роскошных ювелирных изделий, которые он широкой рукой раздавал в виде «подарков» разным румынским деятелям и их женам, имевшим «право голоса» в вопросе выступления Румынии.

Однако, несмотря на все настояния дипломатии и адмирала Веселкина, Румыния всё время колебалась, главным образом из боязни Германии, которая через посредство мощной румынской германофильской партии оказывала сильное давление на румынское правительство.

В вопросе выступления Румынии наше верховное командование в лице генерала Алексеева держалось с чисто военной точки зрения противоположного мнения, считая это выступление нежелательным. Учитывая чрезвычайно низкую боеспособность румынской армии и полную ее неподготовленность к войне, генерал Алексеев справедливо полагал, что в случае выступления Румынии главная тяжесть военных действий на этом новом театре войны ляжет на наши плечи, как раз в то время, когда мы понесли большие потери при Брусиловском наступлении и когда наша подготовка к решительным операциям 1917 г. далеко не была еще закончена.

События, последовавшие за выступлением Румынии, полностью подтвердили опасения генерала Алексеева: румынская армия с молниеносной быстротой была разбита наголову, и нам пришлось протянуть свой сухопутный фронт до самого Черного моря, выделив для этого значительные силы, во главе которых был поставлен один из лучших наших военачальников генерал Щербачев.

Однако вопрос выступления Румынии мог рассматриваться и с иной точки зрения: Румыния с ее громадными хлебными, а главным образом нефтяными богатствами представляла собой для Германии — особенно к концу войны, когда ее запасы истощились, — слишком «лакомый кусок», и потому следовало ожидать, что немцы, если им не удастся привлечь ее на свою сторону, неминуемо ее просто-напросто завоюют. Этой точки зрения придерживалась дипломатия, стремясь «оторвать» Румынию от Германии и привлечь ее на сторону Антанты.

Правильность точки зрения дипломатии полностью подтверждена опубликованными ныне мемуарами немецких военачальников, из которых явствует, что завоевание Румынии определенно входило в планы войны германского командования.

Завоевание же Румынии Германией или выступление ее на стороне последней представляло собой для нас с чисто военной точки зрения громадную опасность, ибо этим немцы получали в свое распоряжение обширный плацдарм для удара во фланг и тыл нашего Юго-Западного фронта, чем могла бы быть пресечена возможность нашего перехода в наступление на этом фронте и вся подготовка к этому наступлению могла бы быть сведена на нет.

В этом случае нашему верховному командованию пришлось бы для восстановления положения принести гораздо большие жертвы, чем те, которые оно фактически принесло для поддержания Румынии после выступления ее на нашей стороне.

Всё это, по-видимому, не было в достаточной степени учтено генералом Алексеевым, на что указывает характер как будто «contre соеuг» (против желания) принятых им недостаточных мер для поддержания Румынии тотчас после ее выступления. Будь эти меры более решительными, быть может, удалось бы спасти румынскую армию от полного разгрома и этим значительно уменьшить количество наших сил, которые пришлось впоследствии выделить для удлинения нашего фронта до берегов Черного моря. Но, с другой стороны, просто невозможно было предвидеть, что 700-тысячная румынская армия окажется до такой невероятной степени ни на что не пригодной, как бы низко мы ни расценивали ее боеспособность. А генералу Алексееву после Брусиловского наступления и кровавых потерь в боях у озера Нароч приходилось, в интересах будущего нашего наступления в 1917 г., экономить наши силы.

Впрочем меры, которые мы принуждены были впоследствии принять в связи с разгромом румынской армии, не повлияли на нашу подготовку к решительному наступлению на Юго-Западном фронте, каковая полностью, несмотря на это, была закончена к назначенному сроку и точно по установленному плану.

* * *

В конце августа месяца 1916 г. Румыния наконец присоединилась к Антанте; к этому ее побудили не столько усилия дипломатии, сколько победоносное наступление Брусилова в Галиции.