Конечно, он не поселился там. Посредник передал фото человека, ищущего с ним встречи. Хантер запомнил лицо и сжег фотографию. Если бы личность со снимка была известной посреднику, ему бы не доверили фото. Значит, этот человек не публичный. И раз он сам вышел на того, кто знает, как связаться с Хантером, у него наверняка большие возможности. Получается, предстоит встреча с серьезным заказчиком. Раз так, то он будет приходить в отель «Мария» каждый день в назначенное им самим время и сидеть там до тех пор, пока Антон не решит к нему подойти. Так что селиться в одном из центральных и довольно известных варшавских отелей Хантер не рискнул – никогда нельзя обустраивать даже временную берлогу там, где тебя ожидает деловая встреча.

Отлежавшись в номере и напившись кофе после двухдневного алкогольного заплыва, Хантер взял в аренду машину и, используя все тот же российский паспорт, но говоря при этом по-английски, который если не во всей Польше, то хотя бы в Варшаве понимали уже практически все, съездил к месту предстоящего разговора на разведку. Там посидел в баре, вычислил того, кто назначил ему рандеву, убрался восвояси и только на следующий вечер подошел к типу с фотографии.

Ему понравился и сам собеседник, и его деловитость, устроило также предложение. С учетом потерь, понесенных не так давно, Хантер повысил цену заказа на треть, не встретил возражений, ему даже пообещали выплатить аванс в ближайшее время. Антона пока не занимало, почему их встреча состоялась в Варшаве, а не в каком-то из российских городов, ведь выполнить работу, как и ожидалось, снова предстояло в России. Он списал это на конспирацию и принял – сам такой, все время путает следы. Важнее было другое: новый знакомый, назвавшись Родионом, сам предложил Хантеру свою помощь, у него, дескать, много хороших и крепких контактов в Варшаве, в том числе в полиции и мэрии, так что Антон в случае чего может рассчитывать на него. Хантер вправду оказался здесь впервые, это касалось не только Варшавы, но и Польши вообще, ибо Восточная Европа редко попадала в сферу его профессиональных интересов. Но, опять же, учитывая недалекое прошлое, в частности, ситуации, в которые довелось попасть в Украине и России, он не поспешил заявить, что все это его не интересует.

Телефон Родиона запомнил, как фиксировал в памяти любые другие цифры, в том числе банковские реквизиты. Попрощался с ним, предварительно оговорив как место следующей встречи, так и возможные контакты в дальнейшем: посредники в этом деле Хантеру не были нужны, здесь было проще поддерживать прямую связь.

И переместился в бар – теперь ему нужна была шлюха для секса.

Долго искать не пришлось, сама подсела, Хантер и десяти минут не поскучал в одиночестве у барной стойки, вертя в руке стакан из толстого стекла, наполненный янтарным виски на три пальца. Бармен, поляк лет пятидесяти, – возраст Антон определил хотя бы по тому, что тот заметно молодился, подкрашивая седеющие волосы и усы, – неплохо владел английским и вообще пребывал, как показалось Хантеру, в хорошем расположении духа. Наливая виски, театральным жестом вытянул руку с бутылкой вперед, а сам отступил при этом на шаг назад, вроде как отвешивал напитку и клиенту полупоклон. Когда же рядом появилась девица и, сориентировавшись, тоже перешла с польского на вполне сносный английский, бармен даже подмигнул Антону. Не дожидаясь, пока тот сделает заказ, сам пододвинул даме бокал на высокой ножке, подхватил бутылку мартини, вопросительно взглянул на клиента. «Знает всех здешних цыпочек, небось промышляет на досуге, подсовывая посетителям телефоны девиц, старый сводник », – подумал Хантер и милостиво кивнул, разрешая бармену налить девушке за его счет.

Или это еще больше подняло ему настроение, или мужчина за стойкой вообще по жизни был таким, но, наливая девице мартини с водкой, а Хантеру еще виски, бармен принялся насвистывать какую-то мелодию. «Он явно не суеверный, – отметил про себя Антон. – Или здесь не в ходу поговорка “Не свисти – денег не будет”. А может, поляки ее просто не знают, ну а если вдруг знают, значит, бармен все-таки далек от суеверий. Еще бы, работая в таком месте, проблемы с деньгами получит только тюфяк». Бармен же выглядел не только молодящимся, но и вообще уверенным в себе мужчиной в полном расцвете сил. Хантеру даже показалось, что этот пан если не сводничает от случая к случаю, то наверняка пользуется иногда услугами местных девочек. По крайней мере его новую знакомую, назвавшуюся Катаржиной, но тут же для простоты попросившей пана звать ее Кэти, бармен точно знал.

Общение Хантера с Кэт за стойкой вышло недолгим. Она знала, чего ищет мужчина. Он выяснил, что предлагает женщина и сколько это стоит. Не торговался, даже пообещал приплатить, если Кэти будет старательной и услужливой. За то время, пока они болтали, бармен повторил напитки, при этом продолжая насвистывать мелодию, показавшуюся Антону смутно знакомой. Уже когда он вез девицу к себе в отель через всю Варшаву, попутно объяснив, почему остановился не в «Марии», а в другом месте – «Больше денег останется на развлечения с тобой, детка!» – спросил как бы между прочим, что это такое высвистывали в баре. Кэти хохотнула: пан верно подметил, не сразу разобрать, со слухом у бармена не слишком хорошо, трудно узнать полонез Огиньского.

Тут же, прямо в машине, пронизывающей вечернюю Варшаву, девушка принялась сначала насвистывать, а потом напевать полонез. Теперь это звучало более узнаваемо, аутентично, даже очень похоже на оригинал. У Кэти оказался красивый грудной голос, и она поведала Антону, что училась в музыкальной академии имени Шопена тут, в столице, куда приехала из Катовиц. Но работы по специальности, как водится, нет – в Польше мало кому нужны выпускницы музыкальных академий… Дальше Хантер не слушал: у большинства шлюх истории падения стандартные, как под копирку писанные. Вообще, когда приехали в отель и вошли в номер, Антон попросил Кэти открывать рот только тогда, когда он позволит, и только для того, что ему будет нужно. Поняв, что клиенту перечить не стоит, девица быстренько отправилась в душ и два следующих часа старалась в кровати изо всех сил, стонала и кричала очень даже натурально, после чего вполне удовлетворенный Хантер заплатил ей, как и обещал, щедро, а такси она вызвала себе сама. Совала на прощание номер телефона, просила звонить, если снова станет одиноко, но Антон ограничился сухим ответом: «Я знаю, где тебя найти, детка». Он не сомневался, что больше никогда не увидит эту шлюху: ничем особенным она его не удивила, хотя и не разочаровала – Хантеру нравился профессиональный подход к любому делу.

Часы показывали начало одиннадцатого. Приняв душ, Антон улегся на кровать, положил руки под голову и некоторое время прикидывал, где ему раздобыть оружие для предстоящей работы. Он всякий раз использовал новый ствол, иногда даже старался стрелять из «горячего»: если данное оружие в розыске, это может на какое-то время сбить копов со следа. Решив наконец, как будет действовать, он распланировал завтрашний день и заснул – впервые за все прожитые дни крепким спокойным сном.

Когда утром, в начале десятого, Антон Хантер выпил в здешнем баре кофе и направился к припаркованной на стоянке машине, чтобы покататься по Варшаве и поискать подходящий интернет-клуб, его окликнули сначала по-польски, потом сразу же по-русски, называя фамилию, указанную в паспорте: