— Мы долго обсуждали в семье ваше любезное предложение, паша, — сказал Габриель, — однако в итоге, боюсь, мы с графом де Фонтарсом пришли к выводу, что наша дочь еще слишком молода, чтобы сейчас говорить о браке.

— Простите за напоминание, господин виконт, — сказал князь Бадр, — но я говорил вам, что готов подождать, пока ваша дочь достигнет надлежащего возраста. И вы заверили, что она лично даст ответ на мое предложение, а не через дядю и отца.

— Да, принц, вы совершенно правы, — кивнул виконт. — И она даст ответ. Несмотря на все то, что вы, наверно, слышали в Каире, наша дочь здесь отнюдь не узница. Она действует по собственной воле и вольна принимать собственные решения. Однако, поскольку ей всего лишь четырнадцать лет, граф и я несем за эти решения определенную ответственность. — Габриель повернулся к Рене. — Как ты знаешь, дочь моя, этот превосходный молодой человек, сын нашего дорогого друга и соседа паши Али эль-Бандераха, великодушно просит твоей руки. И хочет услышать лично от тебя ответ на свое предложение.

Невзирая на вчерашнюю истерику, Рене сумела к этой встрече взять себя в руки, как и просил Габриель. Сейчас она встала и сделала глубокий реверанс перед молодым князем и его отцом. Князь Бадр в свой черед встал и поклонился ей.

— Князь, — почтительно сказала Рене, — благодарю вас за честь, которую вы оказали мне вашим любезным предложением. Однако, боюсь, я не могу принять его. Дело в том, что я решила подождать с замужеством по меньшей мере до восемнадцати лет. А как сказал мой отец, сейчас мне только четырнадцать.

— Я говорил вашему отцу, что подожду, пока вам исполнится шестнадцать, мадемуазель Рене, — сказал князь. — В этой стране девушка считается старой девой, если к восемнадцати годам не вышла замуж.

На это Рене рассмеялась:

— Но в стране вашей маменьки это не так, принц.

Князь Бадр наклонил голову:

— Вы правы. Как и в том, что по меньшей мере полгода мы будем жить в Англии. Быть может, тогда вы не станете возражать против долгой помолвки, мадемуазель Рене? Пожалуй, я соглашусь подождать еще два года, пока вам не исполнится восемнадцать.

— За четыре года многое может случиться, князь, — вставил Габриель. — Особенно когда угрожающе надвигается война. Думаю, нашей дочери надобно позволить немного повзрослеть, прежде чем она примет решение на всю жизнь.

— Мой дорогой друг, — сказал паша, — ваша дочь участвовала во многих наших деловых беседах, и вы сами говорили, что обучаете ее всем аспектам управления плантациями. Мой сын занимается нашими делами в Лондоне. Представьте себе, какую прекрасную команду составит эта пара для наших семей и для наших общих интересов.

— О да, паша, — кивнул Габриель, — безусловно. — Беспомощным жестом он поднял обе руки. — Боюсь, однако, у меня нет выбора, я должен предоставить дочери самой сделать выбор. В нынешние времена устроенные браки у нас в стране не в почете, паша. Рене не просто юная девушка, но еще и современная юная европейская девушка, и у нее есть свои соображения по поводу собственного будущего. Что тут поделаешь?

Принц Бадр снова обратился к Рене:

— И вы составили себе мнение по этому поводу, мадемуазель Рене?

Прежде чем ответить, Рене некоторое время смотрела на красивого молодого князя. Ей вспомнился их танец на бале, ощущение его гибкого тела в ее объятиях, поцелуй под омелой. В этот миг она представила себе ту совершенно иную жизнь, что ожидала ее как арабскую княгиню, видела себя этакой Клеопатрой в собственном дворце, в развевающихся одеждах, в окружении толпы служанок в чадрах, которые исполняют любую ее прихоть. Ей представилась жизнь в лондонском доме и в загородном английском поместье, а равно и стайка орехово-смуглых детишек, которых ей предстоит выносить.

— Да, князь, — наконец проговорила она, почти нехотя. — Но я еще раз благодарю вас за честь, какую вы оказали мне вашим любезным предложением.

Князь Бадр смиренно кивнул.

— Господин виконт, — сказал он, — я признателен вам за то, что вы сегодня пригласили сюда моего отца и меня. Без сомнения, мадемуазель Рене совершенно ясно дала понять, что у нее иные планы на будущее.

Таким образом, встреча закончилась, паша с сыном удалились, в сопровождении дворецкого Аслана оба вышли из салона, в гордо развевающихся одеждах, оставив легкий аромат одеколона и благовоний.

— Что ж, пожалуй, все прошло хорошо, — сказал Габриель, садясь в кресло.

— Ты действовала весьма дипломатично, дорогая, — добавил граф, на протяжении всего разговора хранивший молчание. — Думаю, ты сумела выкрутиться из этой ситуации, не испортив отношений между нашими семьями. Но встретившись с молодым человеком лично, я полагаю, ты не могла бы найти лучшего мужа. Он, конечно, наполовину араб, однако красив и весьма учтив. Думаю, вы могли бы недурно жить в Лондоне, имея в провинции поместье с лошадьми и охотой.

Рене подумала, уж не связана ли внезапная перемена взглядов папà на смешение рас с откровениями, сделанными ею накануне.

— Да, где меня оставят с кучей ребятишек, каких я должна буду нарожать, — сказала она, — меж тем как князь будет искать новые приобретения для своего гарема. Как и его папенька. Я начинаю понимать, что мамà права в одном. Мужчины всех рас одинаковы.

3

Спустя несколько дней, в очередной раз объезжая плантации, Габриель и Рене встретились за обедом в хижине с доктором Лиманом. В конце трапезы виконт встал из-за стола.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне надо прилечь. А ты, Рене, останься, поговори с доктором. По моей просьбе он кое-что тебе объяснит.

Рене озадаченно проводила дядю взглядом, когда он вышел.

Явно нервничая, доктор Лиман положил волосатые руки на папку, которую поместил перед собой на столе, побарабанил по ней пальцами. Повисло долгое неловкое молчание.

Наконец доктор откашлялся и произнес:

— Мадемуазель Рене, ваш дядя пригласил меня сюда, чтобы я поговорил с вами.

— Да, я поняла. О чем же, позвольте спросить? — Она вдруг почувствовала дурноту, испуганная нервозностью доктора.

— Теперь, когда вы стали взрослой женщиной, — сказал тот, — ваш дядя полагает, вы должны узнать некоторые вещи.

— Уверяю вас, доктор, я говорила с гувернанткой, мисс Хейз, о том, что значит стать взрослой. Мне незачем говорить об этом с вами.

Доктор опять побарабанил по папке. Рене просто не могла отвести взгляд от его волосатых пальцев, помнила ведь, как они, словно мохнатые зверьки, ползали по ее животу.

— Я почти уверен, барышня, что об этом вы с вашей гувернанткой не говорили.

— О?

— Например, вы обсуждали с ней сексуальные отношения между мужчинами и женщинами? —