Остановились, выключили фары. Темно, только весело светит зелёным приборная панель.

«Выйти, что ли… ноги размять? Может, тоже пирамидку сложить? Дело-то вон какое предстоит…»

Додумать не дал Максим:

– Спрашиваешь: почему я, а не ты? Могу попробовать объяснить. Надеюсь, не обидишься, – произнёс медленно, подбирая слова.

Михаил с интересом посмотрел на него. Куда делась его извечная шутливость? Сидит сгорбившись. И вся его молодцеватость пропала.

– Мы с тобой оба – служаки. Одну лямку тянем. Каким бы ни был приказ – и ты исполнишь, и я. Разница в том, что ты при этом задумаешься, станешь прокручивать ситуацию в себе. Вот это начальство и чувствует. Раздражает его это. Нет в тебе бездумной готовности. А сейчас ситуация совсем склизкая. Начальство само не знает, как поступить правильно. Со мной начальству легче. Я, когда пошел на эту собачью службу, сразу для себя решил: не задумываться. Я – токарный станок в большом цеху. Я приспособлен делать своё дело – тачать детали. Отрезало рабочему руку – значит, не соблюдал правила безопасности. Есть претензии к станку? Нет! Даже если станок плохо работает и руки каждому второму режет… – все претензии к разработчикам и конструкторам, они меня таким сделали. Приказали – включился станок – сделал свою работу. Главное, чтобы никаких мыслей в голове не возникало. Начальство это чувствует, ему легче со мной работать. Понял меня? Без обид?

– Нормально… – буркнул Михаил.

Внизу, по серпантину, разрывая темноту светом фар, полз на гору старенький автобус с вооружёнными людьми, тоже готовыми выполнить свою работу.

Вызвездило, а всё равно темно. Аксым слушал, как струя туго била в сорокалитровую алюминиевую флягу. Таких фляг – шесть. Сгрудились возле шланга, словно овцы на водопое, ждут своей очереди. Сейчас он наполнит их все, завернет кран, проверит, чтобы не подтекал, и пойдёт за женой. Вместе будут по одной носить в дом.

Плеснула через верх вода. Чуть отступил в сторону. Сапоги мокро чавкнули в раскисшей глине.

Руки всё не доходят убрать, да и водопровод в дом давно провести надо. Жену жалко – спину рвёт, фляги эти таскает. За скважину Роману спасибо. Своя. Во дворе пробурили прошлым летом. Как он там? Что-то нехорошее случилось, чувствую. С ним связано. О-хо-хо… Участковый, вон, на крыльце стоит, Копылович. В форму нарядился. С чего бы? Курит. Самого-то не видно, огонёк время от времени. Вышел воды набрать, он сразу следом. Пасёт, боится, как бы не сбежал. Куда ж тут сбежишь от четверых детей?

Копылович припёрся, ещё светло было. Нет, мужик он вроде неплохой, зря не придирается. Но не местный. Потому и веры ему пока нет. Ему лишь бы в посёлке спокойно было. «Позвонили, – говорит. – По твою душу люди из города едут. То ли милиция, то ли военные. Велено проследить, чтобы ты никуда не отлучался. Головой, сказали, отвечаю. Хочешь – в дом пусти, а нет, так на лавочке во дворе посижу. Я – человек подневольный, сам понимаешь, приказ… Я тебя даже спрашивать ни о чём не буду, не моё это дело».

Из-за крылатых всё… Мумиё? Сколько лет его брали, и ничего. Ну, штраф, в конце концов. Нет, это крылатые. Говорил же Роману: ни к чему! Давай по старинке? Ему самому, я чувствую, не по душе… Но заладил одно: не спеши да не спеши… давай посмотрим. Вот и дождались.

Закрутил кран, перекрыл воду. Совсем тихо стало. Только звёзды…

Этой ночью спали только Ольга и Сергей. Остальные лежали в темноте, ворочались, вздыхали. Валера несколько раз выходил, дышал воздухом, возвращался, стараясь не шуметь. Остальные чутко прислушивались, ждали. Ждали, что уснут, но не получалось. Темнота была наполнена тревогой и неустроенностью.

«Урал» тёмной бесформенной грудой медленно полз по степи, натужно завывая мотором. Свозь открытое окно доносился хруст камней под колёсами. Фары не включали. Аксым – за рулём – по наитию угадывал петляющую колею. В кабине кроме него милицейский капитан и командир омоновцев – автомат между колен дулом вверх. В кузове – бойцы вповалку, укрыты брезентом.

План операции был прост и донельзя неопределёнен. А другого, все понимали, и не могло быть. Время! Времени катастрофически не хватало. Некогда провести рекогносцировку и разведку. Действовать предстояло мгновенно реагируя на меняющуюся ситуацию. На кратком совещании решили выдвигаться немедля, пока темно. До предгорий добираться на машине, дальше – по ущелью вверх – пешком. Снайпер занимает позицию с хорошим обзором. Где она будет, эта позиция, никто не знал – сориентируются на месте.

Молчали. Аксым, сжимая широко расставленными руками руль, безучастно смотрел в лобовое стекло на громады черных гор впереди. Рядом с омоновцем казался ребёнком, которому взрослые руль доверили. После разговора с этим молодым и циничным, который у них за главного, навалилась апатия. Не вырваться. Они уже за тебя всё решили. Не подчинишься – хуже будет. Ладно бы только мне… Сразу на жену, на детей давить начали. Не вырваться. Делать надо то, что говорят… ничего другого не остаётся. С каким-то неосознанным злорадством вёл «Урал» по рытвинам – пусть хоть тех, в кузове, протрясёт хорошенько. Это, конечно, ничего не изменит, но почему-то хотелось…

Максим не хотел признаваться самому себе, что ему нравится это состояние неопределённости. Узкое лицо его заострилось. На тонко сжатых губах играла едва заметная усмешка. Пристально вглядывался в темноту, будто стараясь что-то разглядеть. Было тревожно и одновременно зло весело – началось! Сейчас события закрутятся, свяжутся в немыслимый клубок, который тут же распадётся на отдельные нити, которыми ему предстоит, упорядочив, управлять. Это если повезёт. Если нет… то сам окажется внутри этого клубка – затянет, запутает. Может, и петелька на шее затянуться.

Командир омоновцев Василий старался ни о чём не думать. Дремотная муть копилась за закрытыми веками. Провалиться в сон не получалось. Закончится здесь – в город, в баню! На горячий полок, чтобы жар глаза потом заливал. В бассейн с ледяной водой ухнуть с гиканьем. Пиво из запотевшей бутылки, из горлышка… Почему приказ такой однозначный? Обычно – действовать по обстановке. Чем они так опасны – эти крылатые? Оружия у них нет. Хотя… как их задержишь, если летают? Ладно… не моё дело… приказано стрелять – значит, стрельнем.

Максим зашарил рукой по панели. Нашел тумблер, щёлкнул. Загорелась маленькая лампочка, болтающаяся на тонком проводке прямо над головой. Зашуршал, разворачивая карту.

– Погаси, – не открывая глаз, сказал Василий. – На, – достал из кармана фонарик, протянул.

Максим щёлкнул тумблером. Свет погас.

– Сейчас ручей будет, потом лесок начнётся. Без фар не проеду, застрянем, – Аксым проговорил, ни к кому не обращаясь, глядя перед собой в темноту за лобовым стеклом.

– Ну, так включай. Не пешком же идти? Сколько осталось? – раздражённо отозвался Максим.

– До ущелья около километра будет…

«Урал» полз, медленно приближаясь к куцему леску у подножья гор.