Рука Рауля опустилась на ее живот. Ей только и оставалось, что честно во всем признаться.

– Когда уже не смогла бы летать.

– Значит, малыш родится в Англии?

– Да.

– И как ты будешь его содержать?

– Точно так же, как и все немиллионеры.

– Ты бы мне рассказала?

– Да. – Эстель хотела, чтобы он сказал ей правду. Она повернулась к нему: – Ты все еще здесь из-за ребенка?

– Нет, – ответил Рауль, – из-за тебя.

Она знала: он говорил правду.

– В моей жизни были три тяжелейших ночи. О первой я до сих пор не могу говорить, но я стараюсь. Вторая была, когда я узнал о том, что у меня есть брат. Тогда же я познакомился с тобой. Я лег спать, думая вовсе не о мести или ненависти, а о том поцелуе и пощечине. Думаю, тогда я в тебя и влюбился, но мне было спокойнее не признаваться себе в этом.

– А третья?

– Третья была такая. Я снова оказался в кошмарном сне, но не в том, который так часто видел, – ответил Рауль. – Я не был в машине, не звал маму, не просил ее ехать медленнее и не умолял проснуться… Той ночью я понял, что любимая женщина ушла из-за моих грубых поступков и слов. И на сей раз я действительно был виноват в этом. Я поехал к Анхеле. Я всегда шел к ней, когда делал глупости, а я снова сделал глупость. Я спросил ее, что мне делать. Она сказала, что отец перед смертью узнал, что у него будет внук… Кажется, я узнал обо всем последним.

– Я не говорила ей!

– Я рад, что она смогла догадаться. Анхела рассказала отцу об этом утром, и я рад, что она успела… Тебе не понравилось танцевать со мной? – спросил Рауль.

– Мне нравится танцевать с тобой. – Она покачала головой.

– Значит, наймем няню и будем иногда ходить в клуб танцевать! – Рауль вздохнул, подумав о грядущих переменах, и Эстель заметила, что он улыбается. – Кто бы мог подумать? – сказал он.

– Уж точно не я, – ответила Эстель.

– Так мне снова сделать моей жене предложение?

– Нам не обязательно снова жениться, – улыбнулась Эстель. – Хотя в медовый месяц я бы еще раз съездила.

– На чем? – Он хотел, чтобы она сказала это вслух. – На чем?

– На яхте.

– Думаешь, твои заметят, что мы изменились?

– Нет, – улыбнулась Эстель. – Они думают, что мы по уши влюблены друг в друга.

– И они правы. – Рауль прижал ее к себе и поцеловал. – Только мы с тобой никак не могли в это поверить.

Свадьба Гордона была прекрасной. Праздновали ее на яхте, бросившей якорь в Акантиладос-де-Маро-Серро-Гордо.

Рауль устроил ее в подарок Гордону за то, что благодаря ему они с Эстель познакомились.

Молодые были одеты в белое, и вопреки испанским традициям гости говорили тосты.

Эстель прижалась к Раулю, чувствуя, как в животе толкается их малыш.

– Джинни что, танцует с сыном Гордона? – спросила она.

– Они ведь встречаются.

– Серьезно?

Эстель улыбнулась.

– Ты помнишь, как мы тут останавливались? – спросил Рауль. – Помнишь, как поставили на воду гидроциклы, а ты боялась, но старалась не показывать страха?

– Конечно помню! – Эстель старалась не обращать внимания на схватки, но в этот раз не заметить их было трудно.

Рауль положил руку на ее живот.

– Найду моторку, чтобы нас побыстрее доставили в Марбелью.

– Может, тревога ложная. Не хочу, чтобы все начали суетиться.

– Думаю, Гордон не обрадуется, если ты родишь здесь. – Рауль окинул взглядом гостей и пошел поговорить с Альберто, чтобы тот поскорее приготовил транспорт.

– Мы поедем, – сказал Рауль, когда Гордон отозвал их в сторонку. – Эстель устала…

Но соврать не удалось, потому что Эстель стояла согнувшись.

– Наконец-то! – Гордон сиял.

– Прошу вас, – взмолилась Эстель. – Не хочу, чтобы все знали.

Сохранить это в тайне не удалось. Гости видели, как Эстель помогали сойти на платформу, а оттуда на борт моторной лодки. Они отправились к берегу под улюлюканье гостей.

– Я хотела родить в Англии…

– Знаю. – Завтра утром они должны были лететь туда. – Но ты и на свадьбе побывать тоже хотела, – напомнил Рауль.

Эстель взвыла от боли и уткнулась лицом в его шею. Интересно, дальше будет еще больнее? Но она была рада тому, что Рауль сохранял спокойствие.

Он действительно был спокоен. Сейчас у него было все, что ему нужно.

Ночь тянулась бесконечно долго. Роды продлились до утра.

Эстель тужилась, вцеплялась ногтями в руки Рауля, и как только она решила, что больнее быть не может, все закончилось.

– No empujen!

– Не тужься, – перевел Рауль.

Все это время он был предельно собран, но теперь, увидев черные волосики своего новорожденного малыша, позволил себе расслабиться.

Красная, сердитая, черноволосая малышка с пухлыми щечками!

Взяв ее на руки, Рауль захотел быть целиком и полностью ответственным за это крохотное создание.

Акушерка спросила, выбрали ли они имя для девочки, собираясь написать его на браслете, и Рауль посмотрел на Эстель. Они перебрали несколько имен, но решили подождать рождения малышки, чтобы принять решение. Только одно имя никто из них до сих пор не предложил.

– Габриэлла? – сказала Эстель, и он кивнул, не в силах сказать ни слова. Это имя когда-то несло с собой лишь невыносимую боль, но теперь оно пропиталось любовью.

Имя его матери перейдет его дочери!

– Габриэлла Санчес Коннолли, – сказал Рауль.

– Хочу позвонить Эндрю, сообщить, что он теперь дядя, – прошептала Эстель, и ее глаза наполнились слезами радости. Ей хотелось, чтобы Эндрю взял Габриэллу на руки, как Эстель взяла Сесилию в день ее рождения.

– А зачем звонить? – спросил Рауль. – Они ждут снаружи. Пойду приведу их.

Он вышел в приемную. Глаза его были воспалены, волосы растрепаны, на воротничке рубашки губная помада, но на сей раз Анхела улыбалась.

– Девочка, – выдохнул Рауль. – Обе в порядке, – добавил он.

Аманда расплакалась, а Эндрю пожал его руку.

– Иди взгляни, – кивнул Рауль Анхеле, стоявшей в дверях.

– Она красавица! – Анхела посмотрела на девочку и улыбнулась. У малышки были пухлые щечки и глаза Рауля и Луки. – Как вы ее назвали?

– Габриэлла, – ответил он, глядя на женщину, которая была ему как мать. – Габриэлла Анхела Санчес Коннолли.