Каждый день меня тепло кутали в плащ и отправляли гулять по окрестностям в сопровождении Витары. Завтрак я обычно пропускала из-за утренней тошноты, но часам к десяти аппетит просыпался. Заметив, что я начинаю принюхиваться к запахам еды, юная гномка усаживала меня где-нибудь на солнышке и разворачивала пакетик с бутербродами и флягу с чаем.

Во время еды мы разговаривали. Девочку интересовали обычаи «большого мира», а меня соответственно традиционный гномский уклад. Иногда к нам присоединялась приемная дочь госпожи Винницы, но ее угрюмость меня настораживала, поэтому в ее присутствии мы чаще молчали.

Бабушка Заноза навещала меня в обед – слушала пульс, заглядывала в зрачки, иногда мяла живот и выдавала скрипучим ехидным голоском:

– Постаралась Луноликая, постаралась!

Потом старуха получала приглашение от хозяйки дома присоединиться к трапезе и чинно усаживалась на почетное место рядом с хозяином дома. За едой лекарка молчала, как и все гномы, она с большим уважением относилась к трапезе.

Зато потом, когда женщины усаживались в кружок с рукоделием, старушка не замолкала. То ли ей льстило внимание «чужачки», то ли она привычно делилась знаниями в надежде, что в моей голове хоть что-то останется.

Первые пару дней я еще пребывала в ошеломлении: брак с Вайнором, беременность, необходимость скрываться без надежды покинуть страну… Но к исходу вторых суток я оправилась и взялась помогать сударыне Виннице по дому.

Правда, меня все равно частенько усаживали «отдохнуть в уголочке». Я долго не понимала почему, пока однажды не порезала палец, строгая овощи для рагу. Казалось бы, пустяк и мелочь, но… я разрыдалась! Долго и некрасиво, ревела до распухшего носа и красных, словно с недосыпа, глаз.

На следующий день сударыня Винница рассказала о моих слезах травнице, и та велела ежедневно понемногу пить валериану:

– По чуть-чуть, девка, а то утопишь нас всех в слезах. И сладкое ешь, тебе мясо на костях нарастить нужно!

Я поморщилась – и раньше сладкое не слишком любила, а теперь и вовсе тряслась при виде соленых овощей и разварного мяса с хрящами. Хрящи травница одобряла, а вот рассол пить запретила:

– Лучше огурцом хрумти, или капустой, а соль не пей, худо будет!

Я строго следовала советам старухи, но побаивалась долгого пути. Во время сопровождения караванов, мне не раз приходилось сталкиваться с повитухами, но они редко бывали хотя бы чистоплотны. А уж их жуткие зелья! Бабушка Заноза использовала очень простые ингредиенты и всегда объясняла, что для чего. В общем, ехать без этой шустрой язвительной старушки было страшно, но и деревню без лекарки оставлять нельзя. Как быть?

Однако старейшина Ринтар моих опасений не разделял. К концу недели он сообщил мне, что для поездки все готово.

– Мартин прибудет уже сегодня к обеду, а бабушка Заноза принесет тебе книгу, которой пользуются наши бабы, – сообщил он, как обычно посасывая трубочку, украшенную потемневшими серебряными колечками.

– Книгу? – удивилась я.

– Да есть у нас такая, всем мужаткам, которые мальца ждут, дают и велят читать по страничке в день, потом тебе скажут! – Старейшине тяжко давались обсуждения «женских» тем, так что он моментально сбежал «проверить коней», как только увидел торопливо семенящую к нам травницу.

– Вот где ты, краля! – приветствовала меня старушка, останавливаясь рядом и переводя дыхание. – Пойдем-ка присядем, я тебе подарочек принесла!

Мы зашли в дом и устроились на широкой лавке у теплой печи. Бабушка Заноза покопалась в своей заплечной торбе и вынула небольшую книгу в плотной кожаной обложке:

– Вот, девка, это тебе в дорогу. Каждый день читай по одной страничке, полегче будет, а там, глядишь, и повитуху добрую найдешь.

Я поблагодарила травницу, предложила ей горячего отвара и пирожков с ягодами, но старушка торопилась куда-то еще, и не стала со мной задерживаться.

Взяв подарок, я аккуратно открыла книгу, не зная, чего ожидать. Единственные гномьи книги, встретившиеся в моей жизни, были толстенными прошитыми гроссбухами, аккуратно заполненными от руки.

Здесь же книга явно была печатной. Под тисненой обложкой обнаружились ровные строчки, несколько приятных глазу картинок и тонкие листы с непонятными схемами.

Взявшись разбираться с непонятностями, я увлеклась и оторвалась от подарка только тогда, когда входная дверь распахнулась и в дом вместе с хозяином ввалился Мартин.

– Ини! – загрохотал он с порога погустевшим за прошедшие годы басом, – как твои дела, девочка?

– Мартин! – пискнула я, роняя книгу на скамью.

Гном сгреб меня в охапку и, несмотря на малый рост, ухитрился покачать в железных объятиях.

– Хорошо выглядишь! – заявил Мартин, ставя меня на пол и немного отстраняясь. – Похорошела, расцвела!

Я еле сдерживала смех, глядя с какой завистью на меня смотрят Витара и Ганера. Очевидно, Мартин был не просто уважаемым гномом, но и завидным холостяком!

Однако долго стоять у двери нам не позволили: госпожа Винница тотчас усадила всех за стол и принялась потчевать гостя и всех домашних. При этом было заметно, что улыбчивая Витара приглянулась Мартину больше хмурой кузины.

По гномскому обычаю за обедом молчали, но едва подали чай и пироги, как старейшина начал обсуждать с Мартином состояние дорог и столичные новости. Я сидела молча, внимательно прислушивалась, понимая, что старейшина не зря таит маршрут даже от домашних.

Потом мы втроем отправились на прогулку, пока госпожа Винница заняла дочек и сына домашними делами.

– Ини, – серьезно сказал Мартин, – слухи о твоей гибели добрались даже в Рудные горы. Старейшина Фиод хотел даже провести памятную церемонию, но успел прилететь голубок с вестями о том, что тебя ищут…

– Это так, Мартин… – Зная, что в общине гномов ничего утаить нельзя, я быстро и кратко рассказала старому другу все, что могла.

Он озадачено потер густые брови крепкими пальцами:

– Озадачила, девочка. Ты уверена, что не хочешь вернуться во дворец?

Я грустно усмехнулась:

– Мне хочется жить, Мартин, а во дворце слишком много желающих меня убить.

– Ты всегда была решительной Ини, – удивился гном.

– Была… – Мне внезапно стало зябко.

Ветер, пробравшийся между холмами, ударил в лицо, а заходящее почти зимнее солнце раздражало зрение.

– Уйдем, Мартин, я хочу туда, где тепло.

– Хорошо, я помогу тебе уехать, но, если король будет искать тебя здесь, пара длинных языков все равно найдется, – предупредил старый товарищ.

– Это нестрашно, – отмахнулась я. – Никто не знает, где я могу оказаться через пару месяцев. Сейчас важно выиграть время, а потом советники убедят его жениться. – Я старалась говорить легко, чтобы не выдать охватившей меня горечи.