Тело Насти оказалось куда более притягательным и отзывчивым, чем он помнил. Оно затрепетало от простой ласки, и руки девушки, легшие ему на плечи, дрожали от нетерпения и желания.

– Миша… Миша…

Ему до дьявола нравилось, как она произносит его имя. По-новому. С легким придыханием. Он играл с её сосками и не мог наиграться, наслаждаясь запахом корицы. Грудь жены стала чувствительной, и в какой то момент Настя, запустив пальцы в его шевелюру, заставила оторваться от себя.

– Не могу… Больше не могу…

Их глаза встретились, и у Зареченского в голове вспыхнул пожар: «Какой к черту развод, если она смотрит так…» Сжав зубы, Миша распрямился и аккуратно развернул Настю спиной к себе. Он помнил про проклятое «не так».

– Ногу на диван поставь.

Исполнила.

Подняла ножку, давая доступ к сокровенному.

– На живот не давит?

– Нет.

Одной рукой она уперлась в спинку дивана. Её не менее тяжелое дыхание смешалось с его. Одно вторило другому.

Мужчина и женщина. Муж и жена. Близкие и безумно далекие.

Пытающиеся прорваться сквозь пропасть, каждый поодиночке.

Миша ещё раз прошелся по груди жены, уже лаская её со спины. Сдавил, снова поиграл с сосками, потом прикусил мочку уха Насти и едва ли не прорычал:

– Больше не могу сдерживаться.

Он задрал сорочку и уже громче зарычал, когда увидел, что на Насти нет трусиков. Не удержавшись, ритмично присел лишь для того, чтобы впиться яростным поцелуем в ягодицы жены, оставляя за своими губами красноватый след, не осознавая, что тем самым едва ли не клеймит жену, утверждая на неё свои права.

Потом так же резко, порывисто подняться, спустить домашние штаны и, вжав пальцами член, направить его в доступное лоно. Кровь отчаянно пульсировала в висках, зубы были сжаты до предела. Михаил едва сдерживался, чтобы не ворваться в Настю жестко и сразу на всю длину, как часто у них было. Останавливали всё те же два фактора.

Она глухо ахнула, потом застонала, а потом вцепилась второй рукой в его бедро.

– Сильнее. Давай…

Он вошёл на всю длину и задвигался осторожно, боясь, что не сдержится и завалит Настю. А с её животом это непозволительно. Он двигался, она стонала. Он останавливался, чтобы не кончить раньше времени, и в те мгновения думал, что у него лопнут яйца, она толкалась к нему навстречу, что-то неразборчиво шепча.

Но он отчетливо почувствовал, когда её интимные мышцы начали сокращаться, и ускорился, уже прижимая её бедра к себе и не давая возможности потерять равновесие. А потом и его накрыл оргазм. И в те секунды когда он изливался в её горячее лоно, её отросшие ноготки вонзились в его бедро, оставляя кровавые царапины.

На которые он сначала и не обратил внимания. И желания оговорить Настю у него не возникло.

Он подождал, пока она отдышится и перестанет трепетать в его руках, и лишь потом негромко поинтересовался:

– Итак, секс со мной ошибка?

Едва различимое:

– Нет. А я… я была такой же, как всегда?

Он так же честно ответил:

– Нет.

* * *

Дина ответила после повторного звонка.

– Минька, ну что?

– Ты занята?

– Немного да, если честно.

– Чем?

Вздох сестры был более чем демонстративным.

– Я уже большая девочка и перед тобой ответа не держу.

Она сказала дежурную фразу, которая была показательной в их общении.

Зареченский не мог не улыбнуться в ответ.

– Извиняться не буду. Значит, позвонил вовремя.

– Кстати, почему звонишь под утро? В Мск около четырех.

– Без пятнадцати четыре.

– Тем более. Что такого важного стряслось, что ты не спишь? И, по-любому, пьешь.

– Вы сегодня сговорились? Про моё питьё? Начинаю чувствовать себя алкоголиком.

– Хммм… А кто ещё озадачен вопросом твоего здоровья?

– Настя.

– Настя?

У Насти и Дины тоже теплых отношений не сложилось. Дина приняла её в семью, но сразу сказала Мише, что подругами им не быть. Миша тогда не придал значение словам сестры, а стоило бы.

– Да.

– Хммм… Странно.

– Тут вообще много странностей происходит.

– Как она себя чувствует? Память не вернулась?

– Нет, Дина, – Михаил запустил пятерню в волосы и окончательно их встрепал. – Про странности я сказал неслучайно. Мне нужна твоя помощь, сестренка.

Пауза в трубке длилась недолго.

– Я вылетаю ближайшим рейсом.

Завтракали они поздно, уже за одиннадцать часов. Оба не выспавшиеся. Настя ковыряла в овощном рагу, отказавшись от полезной каши.

– Что-то не так?

Грубоватый вопрос мужа оторвал её от размазывания баклажана по тарелке.

Утро выдалось странным. Настя надеялась проснуться с мужем. Глупо, но факт. Ей отчего-то казалось, что после секса, когда Миша проводил её до спальни, самолично уложив в кровать и накрыв покрывалом, она проснется рядом с ним. Он поцеловал её, сказав: «Скоро буду». Утомленная Настя не заметила, как провалилась в сон. Проснувшись, первым делом повернулась на сторону мужа. Простынь не примята, подушка тоже. Значит, спал в другой комнате. Горечь образовалась во рту, и Настя, сжимая губы от разочарования и детской обиды, на которую не было видимых причин, поплелась в ванную. Беременность у неё на данном этапе протекала благоприятно, девушку не тошнило, не рвало. Погладив животик, Настя, сдерживая слезы, прошептала:

– Мы будем вместе. Обещаю.

Она не знала, каким образом, но обещание она своё намеревалась сдержать.

С Мишей в столовую они вошли одновременно. Выглядел мужчина немного помятым, отчего Настя испытала чисто женское удовлетворение, некое злорадство. А нечего пить до утра.

– Всё так, – ответила она.

– Тогда почему не ешь?

– Я ем.

– Не вижу.

У мужа настроения так же не было. Странно. Он же получил от неё секс, сбросил напряжение. Почему злится?

Настя отложила столовые приборы и взяла морковный сок. Медленно сделала пару глотков, старательно не замечая недовольного взгляда Зареченского.

– Миша, вопрос можно?

Мужчина так же отложил приборы, только вместо сока взял крепкий кофе, который попросил повара заранее ему приготовить.

– Спрашивай.

– А как у тебя работает Игнат?