Четвертого числа Гаврилов планировал поработать с ротными командирами по уточнению размещения огневых средств рот. Этим планам не суждено было сбыться. Успел только утвердить график несения и маршруты караулов, потому что с четвертого числа ответственность за охрану крепости со всем находящимся в ней имуществом возлагалась на его батальон. В приказе по корпусу он лично был поименован ответственным за приемку помещений и имущества у подразделений и частей, покидающих крепость. Именно четвертого начинался вывод из крепости подразделений, не входящих в 28-й корпус.

Около полудня его выдернул командир саперного батальона танковой дивизии с требованием принять у него казарму. И понеслось! Полчаса ругался с ним, требуя убрать кучи хлама, оставленные в казарме и рядом с ней. Только после угрозы настучать его комдиву удалось заставить саперов наводить порядок. Гаврилов понимал, что если не настоять, ему придется самому выгребать мусор за всеми выходящими частями. А в крепости дислоцировались четыре стрелковых полка двух дивизий, два артполка, автобат, батальон войск НКВД, тюрьма НКВД, армейские госпиталь и школа младших командиров, окружная школа шоферов, корпусные и армейские склады и куча других мелких подразделений. Все подразделения, не входящие в 28-й корпус, должны были покинуть крепость до 21 января. По этой причине начальство выпихивало всех из крепости буквально пинками. Все были злы, орали и матерились. Однако капитан упорствовал, отказываясь подписывать акты сдачи-приемки помещений и описи находящегося в них имущества.

На следующий день он вынужден был привлечь к приемке помещений обоих своих замов. Они проводили первичную проверку и приносили завизированные акты на подпись. Только редко это случалось. Для убывающих из крепости полковников, подполковников и майоров его подчиненные старлей и политрук были не авторитетны. Приходилось идти разбираться самому. Да и капитанский чин Гаврилова задачу не сильно упрощал. Приходилось трясти подписанным лично комкором приказом о порядке сдачи-приемки помещений. Только угроза пожаловаться в штаб корпуса действовала на самых рьяных.

Больше двух недель комбат с замами только этим и занимался. Домой приходил только на ночь, усталый, охрипший и злой. Пытался жаловаться командиру полка, тот его отшил, заявив, что в связи с предстоящим выводом подразделений дел у всех невпроворот, а у Гаврилова, как остающегося в крепости, дел меньше всех. Понять его было можно. В первых числах февраля планировался вывод из крепости всех подразделений полка, кроме батальона Гаврилова. В штабе дивизии ответили примерно так же. Некоторые командиры убывающих частей пытались вывозить из казарм мебель, двое – даже снять в казармах двери и окна. Этот ад продолжался две недели. Лишь после двадцатого числа смог пройтись по ротам и посмотреть, как все устроились на новых местах, каждая рота в своем укреплении. С этим как раз проблем не было. Места в казармах освободилось – хоть отбавляй.

Участились попытки местного населения проникнуть в крепость и помародерствовать. Караулам несколько раз даже пришлось стрелять. Задержанных сдавали в комендатуру. Внешний периметр Тереспольского укрепления охраняли пограничники расположенной в укреплении погранзаставы, поскольку он совпадал с госграницей. Периметр Волынского и Кобринского укреплений и Цитадели – стрелковые роты. Пришлось увеличить количество караулов в ночное время. Мародеры притихли.

Еще в середине января в батальон пришло новое штатное расписание и приказ приступить к переформированию подразделений под новые штаты. Но только в конце месяца комбат смог заняться этим делом. Общая численность батальона по новому штату примерно сохранялась.

В каждом взводе четвертое стрелковое отделение и минометное отделение предстояло переформировать в новое «опорное» отделение, имеющее на вооружении станковый пулемет и два противотанковых ружья. Название «опорное», очевидно, указывало, что новое подразделение должно повысить устойчивость подразделения в обороне. Вот только вооружения под новые штаты еще не было. Тем не менее Гаврилов приказ по батальону выпустил и обучение расчетов приказал начать. По ПТР пока приходилось учить расчеты только теоретически по уже полученным наставлениям. Минометы калибра 50 мм с вооружения снимались, по причине малой дальности стрельбы.

В каждой роте вместо пулеметного взвода из двух станковых пулеметов формировался опорный взвод, вооруженный крупнокалиберным пулеметом, одним станковым пулеметом, двумя ротными минометами калибра 82 мм и четырьмя ПТР.

В батальоне предстояло сформировать из взвода ПТО, минометной и пулеметной рот единую опорную роту в составе артиллерийского взвода из трех противотанковых пушек калибра 45 мм, минометного взвода при шести ротных минометах и пулеметного взвода при двух крупнокалиберных и двух станковых пулеметах.

Новые штаты Гаврилову и всем командирам очень понравились. Во-первых, огневая мощь батальона заметно увеличивалась. Вместо девяти минометов калибра 50 мм появлялось шесть минометов калибра 82 мм. Старые минометы стреляли миной весом 0,9 кг всего на 900 метров, чего было явно не достаточно. Новые минометы использовали мины весом 3,1 кг и метали их аж на 3 км. Во-вторых, резко усиливалась противотанковая оборона: добавилось еще одно противотанковое орудие и тридцать штук ПТР. В-третьих, появились собственные средства ПВО: пять пулеметов ДШК калибра 12,7 мм, имевших, кроме обычных пехотных, еще и специальные станки для зенитной стрельбы. Количество винтовок, автоматов и оставалось примерно на том же уровне. Количество ручных пулеметов уменьшалось с 36 до 27, а станковых – с 18 до 14. Количество самозарядных винтовок уменьшалось втрое, но по факту в батальоне их и было только четверть от штата.

Как понял Иван, основная идея новых штатов состояла в спуске части тяжелого вооружения с полкового и батальонного уровня в роты и взводы, что увеличивало самостоятельность и ответственность каждого из командиров рот и взводов. Ну и добавился новый вид оружия – противотанковые ружья калибра 14,5 мм. Судя по полученным наставлениям – серьезная вещь! Бронепробиваемость – 35 мм на дистанции 300 метров. Пулеметы ДШК тоже могли поражать легкую бронетехнику на большом расстоянии. В результате противотанковые и противовоздушные возможности батальона резко возрастали.

Оставалось дождаться поступления новых вооружений.

Впервые пройдя с начальником штаба и ротными командирами весь периметр крепостных валов и заглянув во все казематы по периметру, Иван сильно озадачился. В свое время крепость была рассчитана на 15 тысяч человек гарнизона. Из них тысяч пять – пехотное прикрытие, остальные – артиллеристы. А в батальоне по штату – 780 человек, включая медперсонал и хозяйственников. Длина периметра внешних валов – 6400 метров. На один километр фронта получалось всего 120 человек. В десять раз меньше уставной плотности. Правда, в уставе имелись в виду полевые укрепления. А в крепости наличествовали мощные кирпичные казематы, укрытые пяти-шестиметровыми песчаными и грунтовыми насыпями. Казематов было столько, что каждого пехотинца с винтовкой можно было посадить в отдельный стрелковый или артиллерийский каземат. Это был сильный козырь.

И тем не менее на километр фронта получалось всего-навсего пять ручных пулеметов, два с половиной станковых, два миномета, пятнадцать автоматов, двадцать самозарядных винтовок и шестьдесят пять обычных. Плотность огневых средств совершенно недостаточная для надежной обороны. Несколько исправляла положение приданная артиллерия – полторы дивизионных трехдюймовки и три противотанковыt сорокапятки на километр фронта. И все равно очень мало. Гаубицы и корпусные пушки предназначались для обстрела удаленных целей в обороне крепости не могли помочь никак. Зенитные пушки – тоже. Другое дело – пятнадцать дивизионных минометов. Их огонь, сосредоточенный на узком участке фронта, мог стать весьма серьезным аргументом. Это был второй козырь обороняющихся.