— Ты не машину у меня украл, — сказал наконец Гон своим глухим, странным голосом. — Ты репутацию у меня украл.

Я почувствовал, как парень в черном за моей спиной напрягся.

— Я отстегнул немалую сумму, чтобы дело в ГАИ замяли, но знаю, они смеются у меня за спиной. У Гона угнали машину! Да ты знаешь, кто я такой?! — Он резко развернулся на своем кресле ко мне лицом. Я усиленно закивал головой и некстати подумал о том, что все стекла в этой гостиной, наверное, пуленепробиваемые, включая это странное кресло…

— Я только сегодня узнал, — торопливо поправился я, — а когда… угонял, не знал. Я не так давно в этом городе.

— Дай документы, — приказал Гон, и я протянул ему паспорт. Он поизучал с минуту его и вернул. — Похоже, ты, и правда, не местный. Прописки нет.

— Отпустите ее! — Мне надоело быть просителем и извиняющимся. В теле появился знакомый зуд, который появляется у меня перед тем, как тело независимо от мозгов начинает махать кулаками. Их тут двое. Всего двое. Этот Гон стар, худ, немощен, кажется, он инвалид и еле передвигается, поэтому ездит на кресле с колесиками, как паралитик.

— Ну что мне с тобой делать? — спросил Гон тоном Господа Бога. Похоже, ему эта роль доставалась чаще, чем мне. «Это мне что с тобой делать», подумал я про себя, а вслух сказал:

— Денег у меня нет.

Я думал Гон захохочет, ведь пошутил я! Но он даже не улыбнулся, он не умел веселиться. Или мои шутки не понимает никто?

— А я за свою репутацию деньгами и не возьму.

— А чем, натурой что ли? — снова попытался я пошутить.

— Типа того. Ты сделаешь для меня кое-что.

— Смотря что.

— Выбора у тебя нет.

— Выбор всегда есть.

— Не хорохорься, учитель. Ты провинился, и думаю, не очень хочешь перед судом отвечать как наркоман, угонщик и пр.

Он так и сказал «пр», наверное, неважно знал русский язык.

— Что нужно сделать?

— Другой разговор. Съездишь на вокзал, заберешь из камеры хранения кейс и привезешь его сюда.

— Что в кейсе?

— Ты ведешь себя глупо.

— Я сделаю все, но сначала вы ее отпустите.

— В этой игре я говорю, кто и что должен сделать сначала. Ты привезешь сюда кейс, а потом мы поговорим о твоей проблеме.

— Номер и код ячейки.

Гон назвал незатейливую комбинацию цифр. Я повторил ее в уме, ощущая себя полным ничтожеством. Самое невыносимое — быть марионеткой. Глупой, послушной, без права на выбор. У меня опять кулаки зачесались, но я вспомнил про Элку, которая, наверное, сутки не ела, и самое страшное — не курила.

— Действуй, — слегка оживился Гон. — Задача ясна? Найдешь пятьсот вторую ячейку, заберешь чемоданчик и постараешься живым и невредимым доставить его мне. Впрочем, твое здоровье меня не волнует. Главное, чтобы кейс был целый.

Значит, заполучить этот кейс много охотников, ячейку, скорее всего, пасут. Мне опять придется побегать, попрыгать, а может, и пострелять.

— У меня нет оружия, — сказал я Гону.

— Я тоже законопослушный гражданин! — поднял Гон вверх свои короткие широкие брови.

— Понял, отстал. Мне нужно два часа.

— Полтора, — отрезал Гон и опять одним движением развернулся на кресле спиной ко мне. Я повернулся и пошел к двери.

Когда я вижу корейцев, я всегда хочу хе.

До вокзала я долетел за тридцать минут. Вокзал находился почти в центре, и проспект, который вел к нему, недавно отремонтировали. Я гнал под сто двадцать — предельная скорость, на которую способна моя «селедка» — рискуя нарваться на гайцов. Был гололед — обычное для Сибири явление, и встречные машины, завидев меня, заметно сбавляли скорость и пугливо прижимались к обочине.

«Аудюху» я припарковал максимально близко к зданию, потратив десять минут на ожидание, пока огромный джипяра не освободит облюбованное мною место.

Вокзал жил своей жизнью: толпы у касс и большого справочного табло, гулкий голос диспетчера, приглашающий на посадку. Я огляделся, принюхался — особый тут запах, запах отъезда, перемен и… опасности. Я решил, что, наверное, не прочь сгонять на недельку в Марбелью и посмотреть, что за дом мне там принадлежит; я решил, что, наверное, даже не прочь сгонять туда с Элкой, пусть и она посмотрит…

В камеру хранения путь лежал через зал игровых автоматов. Двое крепких парней, увлеченных игрой, при моем появлении переглянулись. Я не стал их радовать своим маршрутом, и, отыскав в кармане горсть мелочи, тоже уселся за автомат. Парни расслабились и переключили внимание на яркие экраны, где светились не очень понятные мне комбинации. Я просидел меньше минуты и, убедившись, что никому не интересен, метнулся туда, куда шел.

Мне повезло: никто не прятал и не забирал свои чемоданы. Длинные ряды безликих ячеек навевали мысли о самоубийстве. Какой кретин придумал эту систему? Я почувствовал себя принцем-придурком, вынужденным среди тучи одинаковых голубиц опознать свою красавицу-принцессу. Я пошел между рядами, отыскивая нужный мне номер. Трехсотый, триста первый, и вдруг — шестьсот второй. Я развернулся и пошел обратно. Сотый, сто первый… В помещении было душно. Тысяча двести двадцать второй! Цифры поплыли перед глазами, и я ощутил дурноту, словно беременный. Тысяча триста сорок… Блин, на фиг, как говорят мои ученички! А мне-то какой номер нужен?.. Я ощутил, как волосы от ужаса встали дыбом под трикотажной шапчонкой. Мне-то какая ячейка нужна? Беда погибнет из-за того, что я — полный кретин и запутался в длинных рядах одинаковых, мерзких клетушек, не в состоянии вспомнить номер…

И тут я увидел одного из парней. Он стоял довольно далеко от меня, и я так понял, что стоял он около нужной мне ячейки. Я развернулся и побежал в противоположную сторону. Парень срефлексировал и помчался за мной. Это было глупо, но на это я и рассчитывал. Я дал ему себя догнать и с разворота, внезапно, ударил его корпусом и головой с силой, неожиданной для человека, который хотел удрать. Парень кулем свалился на пол, а я помчался туда, где он недавно стоял. Пятисотый, пятьсот первый, пятьсот второй! Код я, слава Богу, вспомнил мгновенно. Открыл я ячейку одновременно с тем, как парень, лежавший в проходе, вскочил на ноги и помчался ко мне. Выхватив кейс, я побежал.

Я догадывался, что второй гаврик караулит меня на выходе, я догадывался, что безнадежно запутался в этих бесконечных рядах, и понятия не имею, где выход. Еще я понял, что это не последняя неприятность этого вечера. Я бежал, и в глазах у меня рябило, словно не ячейки мелькали рядом, а бесконечно длинный товарняк мчался на полной скорости мимо меня. Тот, кто гнался за мной, почему-то отстал, скорее всего, тоже запутался в поворотах. Я сбавил ход. Двести тридцать восьмой. Если идти по убыванию номеров, то, наверное, можно дойти до двери. Так я и сделал. Около сто десятой я увидел мужика совершенно мирной наружности. В одной руке он держал решетку яиц, другой пытался открыть дверцу. Увидев меня, мужик почему-то вдруг испугался и стал убегать. Я пристроился за ним, в надежде, что он точно знает, где выход из этого ячеистого, душного ада. Я потерял его из виду на одном из поворотов, а когда увидел, то он плашмя лежал на полу — видно, не справился с управлением, поскользнулся и упал.