— Геру мне! — услышал я истеричный вопль, нагнулся и увидел клочкастую, плохо стриженую голову Ваньки. Он был близко, казалось, если перегнуться через невысокое ограждение, можно дотянуться рукой до его затылка. Снизу на меня смотрели десятки глаз, и я боялся, что невольно они выдадут мое присутствие.

— Где гера? — крикнул Ванька и поскользнулся.

Я кинулся вниз, перебросив корпус через ограждение. Видимо, оно давно сгнило, потому что под ударом моего тела решетка треснула, сломалась, и полетела вниз, разгоняя толпу. Веревка оказалась неожиданно короткой и я повис на ней, с трудом дотянувшись до Ванькиного загривка. Я схватил его за шиворот и проклял его бабку, которая наверняка покупала ему вещи в комиссионке. Ветхая джинсовочка затрещала по швам, но я успел зашвырнуть Ваньку на крышу, как паршивого котенка, подтянулся сам, и первое что сделал — вмазал ему по шее с риском ее сломать. Ванька отрубился и это было к лучшему: я беспрепятственно смог дотянуть его до входа на чердак, отвязал там веревку, и, взвалив нетяжелую ношу на плечо, стал спускаться на школьный чердак. В темном помещении, пахнувшем пылью и голубиным пометом, Ванька шумно всхлипнул и зашевелился. Я скинул его с плеча.

— Что, герой Чубаровец, подвиг не получился?

— Где я? — прошептал Ванька и я понял, что он может и не помнить своего чудесного спасения.

— На том свете, — зашипел я.

Ванька заорал так, что у меня заложило уши. Я решил, что роль Господа Бога выдается не каждый день, и взял быка за рога.

— Ну что, Иван, наркота не довела до добра? — спросил я замогильным голосом.

Ванька опять заорал.

— Да не визжи ты, как девица, а то на сковородку посажу и жарить буду без масла. Слышал про такие забавы?

Глаза стали привыкать к темноте, появились проблески света сквозь щели крыши. Пока Глазков не очухался, нужно его прессовать.

— Давно наркота по школе гуляет?

— Не, с месяц. Как мужские классы появились. — Ванька стал послушным.

— Кто, кроме Грибанова, торговал отравой в школе?

— Никто. Один он.

— Многие у него покупали?

— Человек десять, я всех не знаю.

— Чей адрес ты дал?

— Геры.

Ладно, с этим Ритка разберется.

— Что знаешь про Грибанова, почему его убили? Кто мог знать, что в это время он вышел в туалет из класса?

— Ничего не знаю! — снова истерично заорал Ванька. — Меня уже допрашивали! Мы с ним каждый день в туалете встречались, каждый раз в разное время. Во время уроков в туалете никого. Он мне утром говорил, во сколько с урока отпросится, я на часы смотрел и тоже отпрашивался. Никто об этом не знал! Я все это говорил следователю… следователю…

— Питрову.

— Да.

— Кто бомжей ночами избивал в белых повязках с черными крестами? Грибанов? Ты? Кто еще?

Ванька замолчал. Наверное, он увидел свет и понял, что он не в преисподней. Я легонько дал ему по шее.

— Я. Грибанов. Из мужского одиннадцатого три человека: Сорокин, Малявин и Башмаков, и из шестой гимназии трое.

— И зачем вы их били? — искренне удивился я.

— Грибанов сказал, что всех убогих убивать надо. Старые и больные занимают место молодых и здоровых. Сказал, что мы чистим город от падали. А повязки с крестами затем, что мы не бандиты, а санитары. Хабаров, которого поезд зарезал, был его лучшим другом.

— Откуда у Грибанова оружие было?

— Не знаю, где он обрез достал.

Какой-то голубь взметнулся рядом с нами, захлопал крыльями, и Ванька, махнув рукой, утер лицо рукавом.

— А говорите — сковородка! Да тут говно на голову падает!

— То ли еще будет! — Я потянул его на выход, вниз, и он послушно спустился за мной по чердачной лестнице на площадку четвертого этажа.

Навстречу нам бежали Дора Гордеевна, Валентина Антоновна, Марина и два громадных санитара в белых халатах. Кто-то догадался вызвать скорую психиатрическую помощь. Один из бугаев, обняв Ваньку за плечи, повел его вниз. Ко мне подошла Марина и стряхнула с моих плеч чердачную пыль. Я мягко ушел в сторону и стал спускаться вместе со всеми.

Едва мы вышли на улицу, в школьные ворота на бешеной скорости влетела «Ока». Почти на ходу из нее выпрыгнула Лилька, за ней выскочила Ритка, и они вместе вытащили из салона какую-то девушку без шапки, с длинными черными волосами и испуганным лицом. Увидев живого невредимого Ваньку, которого в обнимку вели санитары, Ритка громко рассмеялась.

— Гера! — С Ванькой снова приключилась истерика.

Черноволосая девушка заплакала.

— Ну что, где доза? — усмехнувшись, спросил я у Ритки.

— Да вот же она! — Ритка указала на девицу. — Поругались они. Любовь у них!

Девица кинулась к Глазкову, но санитары отстранили ее.

— Гера! — орал Ванька.

— Ваня! — орала Гера.

Все кругом засмеялись: дети, санитары, Ритка, учителя. Только я не смеялся, я закурил воображаемую сигарету.

— Все равно подлечим! — сказал один из санитаров и повел сопротивлявшегося Ваньку в белую машину.

Права была вчера бабка — всем героям место на Владимирской.

* * *

Я снова набрал Беду.

«Абонент отключил телефон».

«На твоем месте я бы не беспокоилась», — сказала Ленка. Жаль, я не уточнил, что она имела в виду.

В четыре у меня был урок автомеханики. Я проводил его в гаражах: договорился с мужиками, которые занимались автоуслугами по ценам гораздо ниже тех, которые драли на СТО. Мужиков было двое — Сашка и Серега, специализировались они на «костоправстве» — кузовном ремонте, поэтому часто красили машины и в гараже у них, да и от них самих постоянно воняло краской, растворителем и прочей химией. Сашку прозвали Ацетон, а Серегу — Запах. Клички приклеились к ним намертво, и уже никто не помнил точно, как их зовут на самом деле. Клиентов у них было много, они не успевали, не справлялись со всем объемом работы, и я предложил, чтобы мои пацаны им помогали под моим присмотром.

Все бы ничего, да только квасили мастера по-черному. Пивная точка под завлекательным названием «Карасик» находилась прямо в гаражах, и какая тут работа, если мимо дефилирует народ с канистрами и пластиковыми бутылками, заполненными холодным, янтарным разливным пивом. Хозяева пивного ларька небанально подошли к рекламе заведения. На въезде в гаражи они поставили самодельный щит, на котором написали «За пивком? Чудненько! Не к нам? Странненько!» Пить пиво стали даже те, кто его не очень любил.

Ацетон и Запах гоняли за пивом по узким гаражным проездам на тех машинах, которые им отдавали в ремонт. Частенько они уезжали на тачке, у которой было помято только крыло, а приезжали с разбитым в хлам передком или задницей. Потом они быстро и старательно выправляли новые раны на битых машинах; все-таки мастера они были хорошие, только пили по-черному. Поэтому занятия проходили исключительно под моим присмотром. Ацетон и Запах немного приплачивали моим парням из денег клиентов и все были довольны.