Правда, о том, что этот играющий в клерка субъект работает на Интерпол и российские спецслужбы, Виктор Викентьевич не помышлял. Он позиционировал его как соглядатая, посланного Оливером Стромбергом и нефтедобытчиком Шестопаловым. Но, как бы там ни было, а «хвост» он засек.

Когда же самолет потерпел аварию, Еременко прекрасно понял, что в такой ситуации, когда кругом нет ни власти, ни защиты, ни оружия, с документами рано или поздно его заставят расстаться. И вчерашнее нападение трех отморозков стало прекрасным тому подтверждением. И то, что на его защиту стал мнимый клерк, только лишний раз убедило Виктора Викентьевича, что за его кейсом идет нешуточная охота.

Поэтому, улучив минуту, когда из-за разлома в леднике на борту разбитого самолета возникла очередная волна паники и неразберихи, он незаметно отступил в темноту, пробираясь к своему багажу. Брать в открытую свои вещи он не стал, дабы не вызывать подозрения у соглядатаев. Еременко вытряхнул остатки вещей пожилой пары пенсионеров прямо на снег, припорошил их, а диски, документы и деньги из своих мешков переложил в их сумку. Кейс он оставил пустым, а в мешки для поддержания пухлого вида напихал снега.

После всей этой короткой процедуры Виктор Викентьевич подхватил на плечо вместительную сумку пожилых туристов и ушел подальше от искореженной машины. Подходящее место он тоже искал не долго. В ближайшей же ледяной скале нашлось прекрасное место для схрона. Он пристроил в щель сумку, предварительно распихав по карманам несколько пачек денег, забросал потайное место льдом и снегом, совершенно скрыв его от посторонних глаз, и быстро вернулся к самолету, застав дискутирующих у разлома пассажиров.

Все это Виктор Викентьевич проделал быстро и без лишнего шума. Так что о его непродолжительном отсутствии никто даже не догадался.

Теперь, когда на борту самолета Еременко ничего больше не держало, оставаться под наблюдением чьих бы то ни было соглядатаев не имело смысла, и Виктор Викентьевич с готовностью согласился составить компанию решительному ирландцу, прикрыв свои цели пафосными словами о судьбах людей. Что, собственно, господину Еременко прекрасно и удалось воплотить в жизнь.

Беспокоиться за свой груз больше было незачем, и Виктор Викентьевич этой ночью хорошо выспался, как будущий спаситель пассажиров получил с утра ударную порцию еды, пожертвованные для такого случая теплые вещи, сконструированные О’Брайаном снегоступы, с легким сердцем покинул ставшее уже ненавистным место недавнего крушения.

Будучи неглупым сотрудником, оставленный в дураках старший лейтенант ФСБ Костя Шулипов довольно быстро просчитал и отследил всю цепочку действий своего объекта. Понятное дело, раз Еременко ушел налегке, то содержимое мешков он в какой-то момент спрятал. И не в самолете, а где-то поблизости. Рано или поздно пассажиров найдут, и, для того чтобы выяснить причины катастрофы, всю крылатую машину специалисты исползают сверху донизу, тщательно изучая каждый винтик. Найдут и спрятанные Еременко вещи.

Значит, то, что было в мешках, зарыто где-то неподалеку в снегу. А вот диски и документы из кейса Еременко наверняка взял с собой. Шулипов в этом ничуть не сомневался. Веса в них никакого, идти не мешают, легко можно спрятать в одежде, и, что самое главное, уж больно Виктор Викентьевич над ними трясся. Значит, дороги они ему, а дорогие вещи в снег не закапывают, тем более что от этого и диски, и документы могут повредиться.

Колебался старший лейтенант не долго. Топлива в самолете почти не осталось, еды – тоже, а вверенный ему объект скрылся в неизвестном направлении. Ловить тут было нечего. Правда, у старшего лейтенанта не было снегоступов, хотя бы и таких примитивных, как у О’Брайана, но разодранный на две половинки и подвязанный к ногам кейс вполне мог их частично заменить.

Шулипов наскоро примотал бечевкой к ногам половинки чемоданчика и бросился вслед за ушедшими. В отличие от них – направления старший лейтенант не знал, и ориентироваться приходилось только по следам Еременко и ирландца. И поэтому терять их след нельзя было ни в коем случае, иначе – верная смерть среди белого безмолвия…

– Такое ощущение, что вы никуда и не уходили, – удивленно воскликнула Антонина Тимофеевна Локис, выглянув погожим субботним утром во дворик своей многоэтажки. В самом деле, ее подружки, в основном – пенсионерки, так же как и накануне вечером, мирно перебрасывались репликами, восседая в беседке на тех же местах, словно бы они просидели так всю ночь.

– А что, – откликнулась одна из женщин, – погода для моциона просто великолепная, по телевизору ничего интересного, чем еще заняться полным сил девушкам?

– Да что ж у вас, дел никаких нет, что ли? – немного наигранно удивилась Антонина Тимофеевна. Удивилась для проформы, потому что прекрасно знала и подруг, и их семьи, и даже что у кого сегодня будет на обед.

– А какие у нас могут быть дела? – охотно включилась в беседу подруга. – Мы уже свое отработали. Детей, слава богу, вырастили, выучили, теперь пусть они за нами доглядывают.

– Много ты их выучила, – язвительно заметила одна из подруг, занятая вязанием, – на базаре тряпками торговать – много ума не надо.

– А что ж, – огрызнулась задетая за живое женщина, – время такое: капитализм. Распределения-то сейчас нету. И если его после института никуда не устроили, что ж ему, с голода помирать? Выучить-то я его выучила, да только знания его пока никому не нужны. А думаешь – без института он бы смог держать четыре ларька? Вот думают с невесткой пятый открыть. Пусть зарабатывают. А уж когда здоровья не останется, тогда и диплом пригодится: устроится инженером каким да пенсию будет ждать.

– Ой, и не говори, подружка, – тяжело вздохнула другая женщина, – моя внучка тоже поступила. В МГУ, – уточнила она, – на журналистику. Так я ей говорю: «Шла бы ты работать. На учебу заработала бы, потом поступала». Не слушает, – снова вздохнула женщина. – А чему она там научится? Как замуж поскорее выскочить?

– Нет, ну, журналисты неплохо получают, – уверила ее вязальщица.

– Ага, – согласилась та, – только если блат где-нибудь есть, или в какую «горячую точку» пошлют. А так-то с чего ей заработать?

– Слушайте, девочки, – задумчиво произнесла вязальщица, – у нас вырисовывается глобальная тема для разговора, и я вот что подумала… – С этими словами она спрятала в корзинку спицы и клубки, достав вместо них заткнутую бумажной пробкой литровую бутылку. – Смородиновая настойка, – гордо сообщила она, – нынешнего урожая. Можно даже без закуски, настолько приятная штука получилась.

– Зачем же без закуски? – пожала плечами другая женщина. – Коль уж намечается глобальная тема, так и закуска понадобится.

Все женщины, словно по команде, скрылись в подъезде, оставив в беседке только Антонину Тимофеевну со строгим приказом «никого на наше место не пущать. А то только стронься, так или мужики понабегут, или молодежь пристроится». Минут через пять подруги стали поочередно появляться из дома, прикрывая от любопытных глаз пакеты.