Арзет. Единственная женщина, и с ней несколько мужчин — дядя, пара взрослых племянников и двоюродные браться. Такими убойными техниками они не обладали, но не дай боже никому тягаться с Арзет в той же рукопашной — заклинанием заменяющим скальпель они могли легко изрезать человека или отсечь ему конечность, да и другими могли привести его в нерабочее состояние. Страшные противники.

Никольские. Двое братьев обоим лет за сорок. Увы, про их способности я ничего не знал.

Девидны. Алексей Захарович, и Захар Михайлович. Отец и сын. Взрослый мужчина и крепкий и сильный старик. Склонность имели к магии земли. Старший из Девиндов был известен тем, что разрушил пять кварталов просто ударив кулаком в землю при конфликте с Манчжурией. Дома просто сложились как карточные домики. Младший же был известен тем, что в своё время просто раскатал в блин японских солдат при русско-японском конфликте.

Мельниковы — племянник и дядя тридцати и пятидесяти лет. Предрасположенности, к какому либо магии обоих я тоже не знал, как и не знал их участия в военных действиях.

Островские — муж и жена. Тоже неизвестные для меня люди, единственное, что я мог сказать о них — это то, что им за сорок.

Рейганы — отец, сын, дед. Все трое седые, но как говорят — это фамильная черта. Повелители бурь и катаклизмов.

Надо сказать, что после ужасных войн двадцатого века, и после Второй Мировой, мировым решением всех государств было принято запретить участие одарённых от третьей категории и выше в войнах — как самого опасного и негуманного оружия. Запретили ядерное оружие, химическое, биологическое, экспансивные патроны и патроны со смещённым центром тяжести, как негуманное оружие.

И вместе с ними запретили участвовать в войнах за своей территорией, одарённым от третьей категории и выше. Согласно мировой конвенции одарённые такой силы должны участвовать в военных действиях только в случае нападения на их страну и только внутри страны. То есть просто охранять её. Вне пределов страны могли быть использованы только простые солдаты.

И надо сказать такое решение вышло просто замечательным — войны сразу прекратились. Никто не будет посылать армию на соседнее государство, зная, что там есть такие чудовища, подобные Берг-Дичевскому, которые сотрут её в порошок, как только она войдёт в страну.

И никто одновременно не будет выводить армию из страны по второй причине — если в страну вторгнется чужая армия, то как сильны бы не были аристократы, им понадобиться помощь — они просто оружие, которое переламывает ход войны.

Поэтому о военных подвигах некоторых аристократов могли и не знать — те, кто не участвовал в войнах двадцатого века попросту решали внутренние конфликты в стране.

А армия всё равно осталась — для того, чтобы быть поддержкой. Для того, чтобы охранять границы. Для того, чтобы просто, в конце концов приучать людей к дисциплине.

Именно поэтому с нами, сегодня будет всего несколько рот солдат, которые даже не успели понюхать пороху — остальные на границах.

Последними вошли двое господ которые заставили меня невольно напрячься — оба были корейцами.

— Бинх Гуань, — представился один из корейцев, когда все собрались. — Посол Северной Кореи в России и одарённый первой категории. Я буду участвовать вместе с вами в уничтожении террористов, порочащих честь и достоинство такой страны как Северная Корея. Мой император приносит глубочайшие извинения за то, что такие люди вообще существуют и даже живы.

— Ен Банг, — представился второй кореец. — Посол Южной Кореи в России и одарённый первой категории. Я так же буду участвовать вместе с вами в уничтожении террористов. Мой император так же приносит свои глубочайшие извинения за то, что такие люди существуют, и творят свои преступления.

Так вот кто это. Дело действительно серьезное, если даже две враждующие страны пришли к общему решению в таком вопросе. Очень серьёзное. Не только в плане безопасности, но и в дипломатическом плане.

— Раз все в курсе того, для чего мы здесь собрались, то попрошу всех готовиться к выезду, — кивнул министр внутренних военных дел. — Как я понимаю господа аристократы военную подготовку все прошли? Вот и хорошо, значит, на поле боя не будет путаницы. Сейчас все одеваем амуницию и отправляемся на Новосибирскую Сверхглубокую, и да поможет нам бог.

Идти никуда не пришлось — поспешные адъютанты и прапорщики приволокли бронежилеты и другую амуницию, и выдали каждому огнестрельное оружие. Такая себе защита против безумных азиатов, способных насылать проклятья, и использовать жуткие техники, но все, же лучше, чем ничего. Огнестрельное оружие тоже получил каждый.

Никто из аристократов не явился со своим оружием только потому, что закон запрещал рядовым гражданам иметь огнестрельное оружие, кроме охотничьего. Да и зачем такое примитивное оружие людям способным взмахом руки рушить города? Исключение делалось впрочем, и для короткоствольного оружия — пистолетов, поскольку большинство дуэлей проводилось с их помощью.

Мне достался тяжёлый и плотный бронежилет и автомат Калашникова — старое доброе оружие, которым солдаты уничтожали друг друга. Всё-таки хорошо, что с принятием последних законов войны прекратились.

— Стройся в колонну по два, — скомандовал министр, и о диво, аристократы дисциплинированно начали выстраиваться парами.

Даже непримиримые корейские послы, страны которых враждуют уже много лет встали бок о бок. Переглянувшись с Егором мы тоже шагнули в общий строй.

— Костя стой! — подбежала ко мне Анна.

Я рассеянно обернулся.

Девушка обхватила меня, прижимая к себе, и прервала все вопросы поцелуем. Оторвавшись, она смущённо отвела взгляд и тихо сказала:

— Пожалуйста, возвращайся живым. Я буду ждать тебя.

Это выглядело так, словно Аня провожает меня на войну. Хотя почему выглядело? Так оно и было. Я действительно уходил воевать, и действительно мог не вернуться, а она меня провожала. Глядя на неё, я понял, что сейчас она красиво как никогда раньше. Лёгкий румянец делал её ещё более женственной, и беззащитной. Такая сильная, и такая слабая. Хотелось обнять её, и не отпускать ни за что. Я вдруг понял, что очень и очень смущён, а ещё, что мне безумно приятно. Так приятно и хорошо мне не было уже давно.

В груди поселилось странное чувство, щемящее болезненное и одновременно дающее наслаждение. Что это? Почему я снова чувствую себя как в семнадцать?

Я знаю ответ, но не решаюсь сказать его вслух. Кажется теперь у меня появилась очень серьёзная причина, чтобы вернуться, и вернуться живым.

— Я вернусь, — сказал я вместо всего того, что хотел сказать девушке.

Аня ещё раз легонько поцеловала меня в щёку, окончательно превращаясь из холодной красавицы и терминатора в самую обычную девушку. Обняв её на последок, я зашагал к военным автомобилям. Уезжать не хотелось как никогда. Я молча занял своё место не обращая ни на что внимание, один раз оглянулся, и увидел, что Анна стоит и смотрит вслед.