Но убийца, на которого распространяется действие общественного договора, – полноценный человек. И если ты считаешь его меньшим человеком, чем остальных, завтра ты сочтешь меньшими людьми тех, кто осмеливается защищать смертную казнь, и предложишь их убить, дабы отвлечь всех прочих от подобных нездоровых мыслей.

Ренцо: Что же мне теперь делать?

Эко: Спроси себя, не правит ли Дон Родриго из своего замка мафиозной бандой паромщиков, переправляя дублоны в бергамские земли и подталкивая Гризо к убийствам, дабы заработать на этом.

Ренцо: А ежели я обнаружу, что это правда?

Эко: Ты поймешь, что казнь Гризо не гарантирует твоим детям жизнь, ибо она ничуть не испугает Дона Родриго.

Ренцо: Что же способно его напугать?

Эко: Убийство тирана. Но об этом в другой раз.

Рим. Полемика вокруг Иисуса в костюме от Lebole, начатая журналом Famiglia Cristiana[279], не утихает. Сам папа начал борьбу против Иисуса (не совсем евангельского Иисуса, а современного Иисуса, от которого слишком попахивает Superstar, джинсой и духами и который виляет бедрами, как Эммануэль[280]). Речь идет о современном изображении Иисуса, которое недавно распространил журнал Famiglia Cristiana: на Спасителе приталенный однобортный белоснежный пиджак, однотонный галстук, у него длинные волнистые волосы, трехдневная небритость, во взгляде и в изгибе губ нечто томное и слегка андрогинное.

Большинство возмутилось подобным изображением, сочтя, что оно слишком потакает секулярному духу, которым, как известно, пропитано все в нашем отвергающем запреты обществе. Мне как знатоку секулярной жизни эта мысль кажется весьма причудливой по причинам, которые я сейчас изложу, разделив анализ вызвавшего подозрения образа на анализ лица и анализ костюма и позы.

Анализ лица: нам поможет увлекательная и содержащая немало примеров книга «Комиксы папы» (I fumetti del papa), составленная Умберто Сильвой для издательства Mazzotta. В ней собраны и прокомментированы нежные, прелестные гравюры Джанбаттисты Конти, над которыми он работал в 30-е годы, прилежно и с почтением изображая святых, видения и поучительные истории, создавая иллюстрации для воспитательной литературы и календарей. Сильва сопроводил их оригинальными комментариями, получилась галерея портретов, в которых изображение добродетели лишено маскулинности, представление о святости связано с эректильной дисфункцией и неразвитостью волосяного покрова, кажется, будто за право носить нимб приходится заплатить изрядной дозой гормонов. Связывать доброту с невыраженной сексуальностью – давний порок католического воспитания: вот и сегодняшний Иисус, хотя он и стремится быть современным, – всего лишь очередная вариация старинного изъяна иконографии.

Когда же мы переходим к костюму и позе, сразу становится ясно, что идеал современного Христа, который выражает вызвавшая порицание реклама, – тот же, что и во времена Пия XII. Когда современность означала не внимание к насущным проблемам, а поклонение показным идолам эпохи, умение водить самолет, играть в настольный футбол, забираться на мотоцикл. Брак Церкви и современного мира, каким он виделся великому реставратору Пачелли[281], затронул только самый поверхностный слой.

В этом смысле сегодняшний Иисус представляет собой не что-то новое, а верное соблюдение «модернистской» и «модерновой» традиции, основанной Князем Пачелли и Луджи Джеддой. В этой традиции «идти в ногу со временем» означает не забыть смысл выражения «пособие по безработице», а уметь под запах ладана чередовать благодатные дезодоранты и стрижки по последней моде. Заменив св. Петра в веригах и св. Иеронима в рубище на Иисуса в модном прикиде.

Попались все, никто даже не пытался сопротивляться. Длится эта история уже две недели. С тех пор как Павел VI возвысил голос, дабы напомнить: Преццолини[282] скоро встретится с Господом, он уже старенький, всякое может быть. Мало кто удержался от соблазна высказаться на эту тему, хотя бы для того, чтобы возразить: нет, Преццолини уже не уверует, но все же и т. д. и т. п. Спорили много, но никто не обратил внимания на странность историко-политического критерия, опираясь на который правящий папа приманивает души литераторов. Представьте себе: будь вы папой (что может случиться с каждым), кого бы вы сегодня постарались завлечь в лоно церкви, чтобы доказать отсутствие противоречия между культурой и верой? Лично я обратился бы с призывом к Сартру, Монтале, Моравиа. Потом попытал бы удачу с Евтушенко (человеком весьма способным). А ведь есть еще Хайдеггер, стоящий в двух шагах от глубокого и вызывающего ужас бога. А Маркузе? Поскольку он не очень-то верит в революцию, много усилий не понадобится, достаточно сделать маленький шажок и… кто знает. А если завоевать Беккета, это будет настоящий прорыв: всем подарят надежду[283]! Да, еще ведь есть наука… Гейзенберг почти наш[284]. С Моно[285] будет сложнее, но попробовать стоит.

Тем, кто открыл двойную спираль ДНК, куда легче увидеть руку Всевышнего, выбивающего на перфокартах генетический код. Но если вы папа, цельтесь выше. Чего только не может произойти, особенно если вспомнить о давнем и вполне ожидаемом обращении Питигрилли[286], о том, как свалилась с постели Линда Лавлейс[287] после того, как на улице Лас-Вегаса ее внезапно посетила благодать, или о том, как Эммануэль Арсан[288], рыдая, вытирала длинными волосами ноги Диего Фаббри[289]? Вдруг Хью Хефнер[290] внезапно подарит свою круглую кровать приюту Дилетты Пальюки (= см. Хроники вассальных королевств), а всех подружек запишет в новый Орден Крольчих Св. Марии Горетти[291]? А Пазолини? Вдруг он наконец-то снимет фильм по Acta Sanctorum[292], в котором св. Луиджи Гонзагу[293] сыграет Гельмут Бергер[294], а св. Доминика Савио[295] Шарлотта Рэмплинг[296]?