Однако если государственный департамент США и дальше будет потворствовать интригам Смита и Батисты и совершит непоправимую ошибку, прибегнув к иностранной агрессии против суверенитета нашей страны, мы знаем, как защитить ее с честью. Есть долг перед Родиной, который мы выполним любой ценой. Угрозы, которые содержатся в ваших последних заявлениях, не делают чести такой большой и могущественной стране, как США. Угрозы могут подействовать на трусливый и покорный народ, но они никогда не запугают людей, готовых умереть, защищая свой народ».

Американцы не поддержали Фиделя Кастро. Когда же он пришел к власти, Вашингтон делал все возможное, чтобы сломать, покорить бородача-бунтаря. И – просчитались.

В апреле 1959 года Фидель Кастро совершил первую свою зарубежную поездку после победы революции – в США. Несмотря на неофициальный статус поездки, Фидель имел возможность встретиться и пообщаться со многими политиками и влиятельными лицами своего великого соседа: госсекретарем К. Гертером, сенаторами Дж. Кеннеди и У. Фулбрайтом. Именно тогда будущий президент США Дж. Кеннеди и Ф. Кастро впервые в жизни посмотрели друг другу в глаза.

Главный вопрос, который на всех уровнях задавали Фиделю в США, был везде одинаковым – является ли он коммунистом. И Фидель искренне отвечал: «Нет!» Кубинский лидер говорил о развитии отношений с США, о перспективах взаимной торговли, но постоянно подчеркивал твердость своей позиции по вопросу независимости Кубы. Но именно это как раз и не устраивало Вашингтон.

Президент США Дуайт Эйзенхауэр отказался от встречи с Ф. Кастро, выразив тем самым официальную позицию Белого дома. Однако это нимало не смутило бородатого команданте.

В сентябре 1960 года в Нью-Йорке проходила юбилейная XV сессия Генеральной Ассамблеи ООН, на которую прибыли руководители стран – членов этой международной организации. Фидель Кастро представлял Кубу. И вот тут-то начались его приключения в США.

Размышления о кризисе

Выступление Роберта С. Макнамары на конференции в Гаване 11 октября 2002 года.

– Господин президент! Разрешите мне от лица всех присутствующих здесь поблагодарить вас лично за возможность нам здесь собраться…

Многие годы я считал, что Кубинский ракетный кризис был самым блестящим примером политическою урегулирования конфликта за последние пятьдесят лет. Я и сейчас полагаю, что действия президента Кеннеди в решающие моменты кризиса помогли предотвратить ядерную войну. Вместе с тем я также понял, что, как бы умно ни вели себя политики на протяжении этих необычайных тринадцати дней – с 16 по 28 октября 1962 года, все же мы избежали ядерной войны буквально чудом. Да, нам повезло. Но чуда бы не было, и мы бы не пережили эти тринадцать дней, если бы президент не определял и не направлял поведение своих советников во время кризиса. И этот фактор президентского влияния начал работать буквально в первые же минуты утром в четверг, 16 октября, когда Макджордж Банди, помощник по национальной безопасности, сообщил президенту о том, что у нас есть фотографии комплексов ядерных ракет на Кубе, находящихся в стадии развертывания. Эти баллистические ракеты среднего и промежуточного радиуса действия, доставленные на Кубу под покровом тайны и с использованием искусной дезинформации, могли бы, в случае приведения их в боевую готовность, доставить ядерные заряды к любому крупному городу Восточного побережья США, угрожая жизни 90 миллионам американцев.

Подобная советская акция была для нас неожиданностью. Кстати, в течение лета и ранней осени 1962 года мы слышали из уст различных советских официальных лиц, включая министра иностранных дел Андрея Громыко, что на Кубе нет советских ядерных ракет и что Москва не собирается их там развертывать. В результате этих заверений мы не обсуждали и не формулировали наши действия в случае подобного хода событий.

Президент сразу же понял, что нам необходимо заставить Советский Союз убрать ракеты. 4 сентября он выступил с заявлением, в котором говорил о том, что хотя он не ожидает размещения советских ракет на Кубе, но должен заявить, что в случае такого размещения «возникнут серьезнейшие проблемы». Президент знал, что он должен действовать в соответствии с этим заявлением. Однако он также знал, что начать военные действия с целью устранения ракет – это значило бы создать огромный риск для всех сторон в конфликте – как для США, так и для СССР и Кубы. Поэтому главным для него и для его советников был вопрос: каким образом убрать эти ракеты и при этом избежать войны?

С этой целью президент Кеннеди, ознакомившись с фотографиями утром 16 октября, в течение первого же часа принял три крайне важных решения.

Первое. Он решил, что только лишь ограниченный круг высших должностных лиц в Госдепартаменте, министерстве обороны, Белом доме и аппарате Совета национальной безопасности будут информированы о наличии ракет на Кубе. Нас, посвященных, было пятнадцать человек – так называемый Исполнительный комитет Совета национальной безопасности, или сокращенно Экском. Мы составляли круг, с которым президент советовался в период кризиса.

Второе. Президент проинструктировал членов Исполнительного комитета не делиться информацией со своими заместителями и помощниками, чтобы ни пресса, ни конгресс, ни американская публика не узнали бы о создавшейся ситуации, пока президент не будет готов на нее отреагировать.

Третье. Президент срочно созвал Исполнительный комитет и попросил его членов без своего участия сформулировать возможные варианты ответа на советскую угрозу и обсудить все за и все против для каждого возможного варианта. Президент попросил нас не выполнять наши рекомендации до тех пор, пока все члены Экскома не придут к единогласному решению о том, как именно действовать, или пока не станет ясно, что мы не в состоянии прийти к единогласному мнению. Он дал нам неограниченное время для обсуждения.

Ни одно другое решение, которое США приняли впоследствии по Кубинскому ракетному кризису, не повлияло так на его мирный исход, как эти первые три решения президента Кеннеди. Эти решения очертили параметры и ограничили спектр американских действий в последующие дни. Они исключили возможность немедленной, спонтанной, эмоциональной реакции.

К исходу недели, после нескольких дней дебатов, Экском пришел к единству мнений относительно двух альтернативных способов действий и представил их на рассмотрение президента.

Первым вариантом был военно-морской «карантин» Кубы с целью предотвращения дополнительных советских военных поставок.

Второй вариант предполагал воздушную атаку, за которой почти наверняка следовало вторжение сил США на Кубу.

Президент назначил обсуждение этих вариантов на воскресенье, 21 октября. Встреча состоялась в Овальном кабинете в той части Белого дома, где жила семья президента. Эту встречу я помню ясно. На ней присутствовало семнадцать-восемнадцать человек, включая нескольких ветеранов из предыдущих администраций – Дина Ачесона и Джека Макклоя.

Президент попросил генерала Максвелла Тейлора, начальника Объединенного комитета начальников штабов, представить собравшимся вариант воздушного удара и возможного вторжения. Затем он попросил меня представить аргументы против военных действий и в пользу