плоский телевизор уселся на диван и ноги положил на столик. Показывали какой-то лабудовый сериал, ясен перец, про любовь. Там сын барона, пера, хера и миллиардера пытался охмурить молодую повариху. Я, конечно, поржал над этой лажей. Мелочь из ванны не выходила. Вновь подошёл к двери. Постучал.

— Полина! Ты там русалкой решила стать? — А в ответ тишина. Что за нафиг? Опять постучал. Ноль эмоций. Она там случаем от неразделённой любви вены себе не порезала? От этой мысли у меня волосы дыбом встали на макушке. Открыл шпингалет и рванул дверь на себя… Вот зараза.

Полина лежала в ванной, вся в пене. При моём появлении вытянула вверх ножку.

— Макс, скажи, я красивая?

— Ты издеваешься?

— А что? Вот скажи, чего тебе надо ещё? Почему ты всяких шлюх себе заказываешь? Тебе же нравятся такие?! Вот я и оделась так.

— Ты больная на всю голову? С чего ты решила, что я себе кого-то заказал?

Полина резко вскочила на ноги. В меня плеснуло водой и пеной.

— Я слышала, как ты об этом говорил кому-то. Знаешь, Макс, сволочь ты порядочная! Ты подождать немного не можешь, пока мне 18 не исполниться, раз ты такой принципиальный? Или может ну его, это восемнадцатилетие? А что, Вольский? Посмотри на меня. Я же не уродина! Хочешь чулки надену, чтобы лучше тебя завести? А то у тебя скоро причиндалы взорвутся.

Я плюнул в сердцах.

— Да ты не прошибаемая, Полина! Тебе что в лоб, что по лбу. Ты ещё оказывается за мной подглядываешь и подслушиваешь! Это зашквар, Литвинова!

Вышел из ванной. Хлопнул дверью. Мать её, бешеная какая! Это же надо было так встрять, стать объектом любовных притязаний упёртой малолетки! А если она себе точно вскроет вены или накушается каких-нибудь таблеток??? Вот, Макс, до чего доводит твоё бл. во, разгульный образ жизни, и конченный пофигизм. Если бы не это, сидел бы ты в офисе у папаши, протирал штаны и знать не знал бы никаких Литвиновых. И машина твоя была бы у тебя по прежнему в наличии. Возможно даже уже женился и настрогал благоверной мелких спиногрызов… Одного… Ну ладно, двух. Первой обязательно девчонку. Няньку для второго спиногрыза. И предки были бы довольные. А что ты сейчас имеешь, балбес? А ты имеешь однушку с динозавром телеэфира, машины лишился, ибо нефиг голодранцу иметь нормальную тачку. Плюс работа учителем с мизерной зарплатой и неадекватной мамзелью, всерьёз рассчитывающую залезть к тебе не просто в постель, но ещё и стать женой. Спаси мя и помилуй господи. Прошу тебя, я так больше никогда не буду. Даже могу пообещать мужественно терпеть и начну мощное воздержание пока не женюсь по нормальному. Честно, честно. Брошу бухать, шляться по борделям, даже в церковь ходить начну. И свечку поставлю. Нищим буду в обязаловку подавать милостыню, если, конечно, сам на паперти не окажусь.

Из атмосферы жалоб на свою жизнь меня выбил голос Литвиновой:

— Макс! — Я медленно повернулся. Слава богу на ней был мой халат и мои тапки. — Ты мне обещал чай с лимоном и вареньем. Чтобы я не заболела.

— Пошли на кухню. — Включил электрочайник. да, я таким тоже обзавёлся, а то напрягает постоянно греть на газу огромный чайник литра на три. Дождавшись когда он вскипит, налил ей в кружку. Туда же заварки. Положил дольку лимона. Пододвинул Полине чеплашку с вареньем. И дал чайную ложку. Подумал, достал из кухонного шкафа сушёные листочки мяты. Добавил в кружку. — Пей.

Облокотился задницей на разделочный столик древнего кухонного гарнитура. Смотрел на Полину. Она пила чай мелкими глотками, зажав кружку в своих ладонях.

— Ты синьку почему не смыла?

— Она не смывается.

— Поль, вот ты чем думала? У тебя волосы имеют очень красивый цвет, свой природный. Тебе на фиг не нужны никакие краски и окраски. Что это за помада на тебе была? Ты зачем такой стрёмной штукатуркой себе лицо испохабила?.. Чего за лицо хватаешься? Слава богу смыла. Хоть на человека, а не на плечевую стала похожа.

— Что за плечевая?

— Дама, зарабатывающая на трассе определёнными местами своего тела.

— Я не проститутка! Хотя хотела быть на неё похожей. Ты же любишь таких. Грязных, развратных женщин!

— Ошибаешься. Я их не люблю. Я ими пользуюсь… Иногда. Послушай, Полина, я взрослый мужчина. И так, как у меня нет жены, я вынужден иногда прибегать к услугам дам определённой категории.

Пролина поставила кружку с недопитым чаем на стол. Смотрела на меня такими глазами, словно примеривалась, чем и куда мне навернуть.

— Сразу скажу, ты под эту категорию не подходишь, даже не начинай. Я думал, что мы обо всём договорились. Я считал, что провёл с тобой нормальную беседу и обстоятельную. Что ты всё поняла. Что нельзя навязываться парню. Что мужчины не очень ценят тех, кто сами вешаются им на шею. Поля, ты что, совсем себя в руках держать не можешь? — Она закрыла лицо ладошками и заплакала. Отрицательно покачала головой. — И что мне с тобой делать?

— Я не знаю. — Заныла она.

— Давай я с твоей мамой поговорю?

— Не надо. Она и так всё знает.

— В смысле знает? И что ты сейчас здесь, у меня? Может это она тебе помогала так вырядится? Не слабо, семейка!!!

— Нет. Родителям я позвонила и сказала, что переночую в нашей городской квартире.

— Слава богу, что хоть твоя мама нормальная! И давай, собирайся в вашу городскую квартиру. С меня на сегодня хватает клоунады!

— Макс, я с душа поеду? Я точно простужусь.

— Я на тебя свой пуховик одену.

— Макс, а если таксист будет приставать ко мне?

— Не думаю, что все таксисты ненормальные маньяки.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего! Это же какой-то зашквар! Литвинова, ты решила ночевать у меня?

— Если можно, Максим. Я правда ещё не просохла. И я боюсь одна ночевать в квартире. Вдруг воры залезут.

— Какой дешовый развод. И где ты спать собралась?

— Здесь, на диване.

— А я? Заметь, Литвинова, здесь однокомнатная квартира.

— Я не знаю. Где решишь лечь, там и будешь спать. В конце концов, ты же хозяин здесь, это твоя квартира.

— Правда? А вот мне показалось, что я здесь уже как бы и не хозяин. Но спасибо, боярыня.

— Значит я остаюсь?

— Не знаю. Я ещё ничего не решил.

— Тогда я пошла стелить постель!

— Полина, ладно оставайся, я посплю на полу или вообще на кухне. Но я надеюсь ты не будешь проверять опять ночью какой я самец?

Девчонка покраснела.

— Извини. Не буду, обещаю.