– Господи! — вскричал Финн на другом конце провода. — О господи! У нас будет ребенок! — Сама того не желая, Хоуп заулыбалась от столь бурного проявления его восторга. — Я так тебя люблю! — поспешил добавить он и, похоже, прослезился. Финн так эмоционально отреагировал на ее известие, что вывел ее из того смятенного состояния, каким она была охвачена, и постепенно его радость передалась и ей. Может, он прав и их ждет счастливое будущее? Надо надеяться на лучшее. Говоря с Финном, Хоуп смотрела на фотографии Мими и мысленно обращалась к дочери, словно искала у нее поддержки. И вдруг ее вновь охватила паника. Что, если она потеряет и этого ребенка? Она не перенесет еще одну потерю.

– Когда ждем? — взволнованно спросил Финн.

– На День благодарения, по моим подсчетам. Рожать я бы хотела здесь, — твердо заявила Хоуп, стараясь внутренне примириться со случившимся. У них будет малыш, и это меняет все в ее жизни. В ней зародилась новая жизнь, у нее будет малыш, чьим отцом является Финн, любимый ею мужчина, которого она, правда, почти не знает.

– Как пожелаешь, Хоуп. Я тебя люблю. Ради бога, береги себя! Ты когда прилетишь домой? — Не хотелось ему говорить, что она то как раз у себя дома. Но Финн считает, что теперь ее дом там, где он, то есть в Блэкстон-хаусе.

– Я вернусь через две недели, — ласково проговорила она, чувствуя, как успокаивается от его — и своей — любви.

– Тебе не надо показаться врачу?

– Пока нет. Мне надо свыкнуться с этой мыслью, я ведь только что узнала.

– Но ты ведь не жалеешь? — с волнением и некоторой обидой спросил он.

– Пока вообще не могу сказать, что я чувствую. Мне страшно, я потрясена, ошарашена. И счастлива. — Хоуп прикрыла глаза и вдруг поняла, что не покривила душой. Она действительно счастлива. И хочет этого ребенка! Финн своего добился.

– Возвращайся скорее! — попросил он. — Я так тебя жду! Я люблю тебя!

– Я тоже, — отозвалась Хоуп и повесила трубку. Она действительно была потрясена. До сих пор она не могла до конца осознать происшедшее. А если это судьба? Ну что ж, она вручает себя своей судьбе и Финну. Конечно, они поженятся, и дело даже не в том, что у них будет ребенок, просто теперь, наверное, это произойдет быстрее. Ей надо сказать об этом Полу, он наверняка будет в шоке. Но отныне ее жизнь принадлежит Финну. Им предстоит многое обсудить, многое решить и многое сделать. Только теперь по настоящему начнется их совместная жизнь. Ночью, как ни старалась, Хоуп так и не смогла уснуть. В голове роились мысли — о Финне, об их будущем ребенке. Все страхи и все надежды сплелись в один большой клубок, ее захлестывали эмоции.

Утром принесли коробку из цветочного магазина. Финн прислал две дюжины темно-красных роз на длинных стеблях и записку: «Люблю тебя! Поздравляю нас обоих! Жду дома». Хоуп расплакалась. Настроение у нее менялось каждую минуту — она то радовалась предстоящим событиям, то ее пугали перемены. Неужели на День благодарения она уже будет держать малыша на руках! Есть от чего разволноваться! Единственное, чего ей сейчас хотелось больше всего, — это улететь в Ирландию и спрятаться у Финна на груди. Его желание сбылось. Хоуп вдруг вспомнились его слова о том, что надо раствориться друг в друге. Этот малыш означал, что они теперь связаны навеки.

Через три недели Хоуп, как и обещала, уже была в Ирландии. Финн встречал ее в аэропорту. Он подхватил ее, поднял на руки и закружил целуя. Всю дорогу они только и говорили что о ребенке. А завидев Блэкстон-хаус, Хоуп почувствовала радость оттого, что вернулась. На этот раз она собиралась пробыть с Финном не меньше месяца, а может быть, и подольше. В Нью-Йорке до самого мая дел у нее нет. К тому времени она уже будет на одиннадцатой неделе, небезопасный срок для поездок. Финн считал, что ей следовало отложить все заказы, и Хоуп с ним согласилась. Перед отлетом из Нью-Йорка она показалась гинекологу. Беременность проходила нормально.

В следующий раз она должна была показаться врачу по возвращении в Нью-Йорк. Ее гинеколог посоветовала Хоуп быть осторожной в первые три месяца. В ее возрасте риск выкидыша велик, и надо себя беречь. Но сексом заниматься можно. Хоуп знала, как обрадует это известие Финна, который, похоже, был готов не прикасаться к ней все девять месяцев, так он ждал этого ребенка. Финн уже спрашивал Хоуп, не нужно ли на время ее беременности отказаться от половой жизни. Но теперь он будет счастлив узнать, что интимные отношения не возбраняются. Сексуальные отношения были очень важной составляющей их жизни. Финн был одержим сексом с Хоуп, он готов был проводить в постели не только ночи. У Хоуп никогда прежде не было столь активной сексуальной жизни.

В Блэкстон-хаусе ее повсюду ждали букеты цветов, в доме царил идеальный порядок, а Уинфрид и Кэтрин встретили ее тепло и радушно. Хоуп уже начинала чувствовать, что ее дом и здесь тоже. А поднявшись наверх, в кабинет, она увидела, что Финн не терял времени и сильно продвинулся в работе над книгой. Весь стол был завален черновиками и справочниками. Финн с порога подхватил Хоуп на руки и расцеловал. Потом она приняла ванну, и Финн, как всегда, вместе с ней. Он редко пропускал возможность присоединиться к ней в ванне. Говорил, что обожает быть с ней рядом, тем более что в ванне она выглядит особенно соблазнительно. И, как всегда, кончилось тем, что они перебрались в постель и занялись сексом, и он был с ней необычайно нежен. Финн был без ума оттого, что они зачали ребенка, и с восторгом предвкушал чудо, которое должно будет свершиться через несколько месяцев. Все твердил, что это его самая большая мечта.

Кэтрин принесла им завтрак на подносе, они поели, после чего отправились на долгую прогулку по горам Уиклоу. Обед прошел в уединении, а на следующий день Хоуп вновь включилась в работу по благоустройству дома. Мебель уже была доставлена от реставратора, теперь она смотрелась великолепно, и новая обивка мягкой мебели — та самая, что Хоуп собственноручно покупала в Дублине, — смотрелась великолепно. Дом внутри словно стал светлее, веселее, а отполированная Хоуп в прошлый приезд мебель была как новая. У Хоуп были относительно дома кое какие новые идеи, и она поделилась с Финном, но его теперь интересовала только одна тема — их ребенок. Он говорил, что малыш соединит их навеки, при этом глаза его сияли. Это действительно была его мечта. И Хоуп начинала чувствовать, что и сама мечтает о том же. С ее прошлой беременности прошло много лет, но она вспоминала о том периоде жизни с нежностью. Втайне она надеялась, что у них будет девочка, да и Финн говорил, что мечтает о дочке, которая была бы похожа на Хоуп. Глядя на Финна, Хоуп напоминала себе, что это не сон, что у нее действительно будет ребенок, а Финн станет ее мужем.

На третий день после приезда Хоуп осматривала старый письменный стол в библиотеке, раздумывая, что с ним делать — отдавать ли на реставрацию или отполировать своими руками. Выдвинув очередной ящик, в глубине его она наткнулась на фотографию Финна с фантастически красивой молодой женщиной. Оба были еще совсем молодые. Он обнимал ее за плечи и светился таким счастьем, что Хоуп подумала, что эта женщина, наверное, мать Майкла. Хоуп не видела ни одной ее фотографии до этого момента. А в другом ящике оказались еще несколько снимков. Хоуп не знала, говорить ли об этом Финну, но ее разбирало любопытство. Она как раз разглядывала фотографии, когда вошел Финн.