10 апреля 1912 года

Тишину в столовой нарушало лишь тиканье больших резных часовна каминной полке да позвякивание столовых приборов. В огромной комнате, где задлинным столом сидели одиннадцать человек, было так холодно, что Эдвина едва шевелилаозябшими пальцами. Она взглянула на сверкнувшее на солнце обручальное кольцо иулыбнулась родителям. Она заметила, как отец слегка улыбнулся, хотя вроде бысмотрел в тарелку. Эдвина была уверена, что под столом он сжимает мамину руку.

Когда родители были вместе, они вечно подшучивали друг наддругом, о чем-то шептались, и их друзья любили повторять, что ничего нетудивительного в том, что у Уинфилдов шестеро детей.

В свои сорок один год Кэт Уинфилд выглядела все еще молодо.Она была гибкая, с тонкой талией и легкой походкой, и со спины, особенно нарасстоянии, нелегко было отличить Кэт от ее старшей дочери, Эдвины, — тожевысокой и стройной, с блестящими черными волосами и большими голубыми глазами.Мать и дочь были очень близки между собой.

Уинфилды слыли удивительно дружным семейством и все в жизниделили поровну — радости и печали.

Эдвине было трудно сохранить серьезность, когда онавзглянула на покрасневший нос брата Джорджа. Их дядя Руперт, лорд Хикэм, любил,чтобы в доме было почти так же холодно, как на Северном полюсе. Дети Уинфилдовчувствовали себя в этих ледяных чертогах неуютно. Они привыкли к своему дому вАмерике, к его комфорту и к теплому калифорнийскому климату.

Месяц назад все семейство прибыло из Сан-Франциско, чтобыпогостить у родственников, а заодно сообщить о помолвке Эдвины.

Казалось, их связь с Англией не прерывается. Сестра Кэтдвадцать четыре года назад вышла замуж за лорда Руперта Хикэма и уехала вАнглию, чтобы стать второй виконтессой, хозяйкой Хавермура Мэнора. Элизабет былодвадцать один год, когда она встретила лорда Хикэма, приехавшего в Калифорнию сдрузьями. Она влюбилась в немолодого виконта.

Теперь, спустя двадцать с лишним лет, ее племянникам иплемянницам было довольно сложно понять, чем же он так привлек их тетю. ЛордХикэм был холодным и резким, на редкость суровым человеком, казалось, онникогда не улыбался. Всем было ясно, что присутствие многочисленной родни вдоме не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Он не то чтобы не любилшумную молодежь с ее выходками и проказами, объясняла тетя Лиз, а просто непривык к ней, так как своих детей у них не было.

Именно поэтому, наверное, лорд Хикэм разозлился, когдаДжордж бросил пару головастиков в его пиво, пока они со старшим Уинфилдом,отцом Джорджа, были на охоте.

Много лет назад Руперт подумывал о наследнике, которому онбы оставил Хавермур Мэнор и другое имущество. Но после того как у его первойжены случилось несколько выкидышей, а рождение на свет очередного бездыханногомладенца стоило бедняжке жизни, лорд Хикэм смирился со своим одиночеством исемнадцать лет прожил вдовцом.

Женившись на молодой американке, он вновь обрел надежду напоявление потомства, но Лиз не оправдала его ожиданий. Правда, ему не хотелосьиметь детей столько, сколько их было у Кэт и Бертрама, и, разумеется, не такихгорластых и нахальных. Это совершенное безобразие, уверял он жену, что этимдетям все сходит с рук. Впрочем, что возьмешь с американцев?! Никакого чувствасобственного достоинства, ни воспитания, ни образования, ни дисциплины. Он сбольшим облегчением воспринял сообщение о том, что Эдвина выходит за молодогоЧарльза Фицджеральда. «Может, хоть теперь-то эта девица из семейства Уинфилдовугомонится», — сказал он жене.

Лорду Хикэму было семьдесят, и он не особенно обрадовался,когда Лиз пригласила Уинфилдов к себе. Американские родственники собирались вЛондон, чтобы встретиться с Фицджеральдами и объявить о помолвке, но Рупертсовершенно не желал их видеть в Хавермуре.

— Что, они приедут всем выводком? — с ужасомспросил Руперт, когда Лиз осторожно сообщила ему эту новость.

Это было под Рождество, а Уинфилды хотели приехать в марте.Лиз надеялась, что к тому времени Руперт свыкнется с мыслью об их приезде. Самаона давно мечтала о встрече с сестрой и надеялась, что приезд дружного большогосемейства скрасит ее унылые дни.

За двадцать четыре года жизни с Рупертом она успелавозненавидеть Хавермур и скучала по сестре, вспоминая счастливые годы,проведенные с нею в Калифорнии.

С Рупертом, который был на четверть века старше Элизабет, былотрудно ладить, вовсе не о такой семейной жизни она мечтала перед замужеством.Поначалу на нее производили впечатление его величавые манеры, его титул,безукоризненная вежливость в обращении и его рассказы о «культурной жизни»,которую они будут вести в Англии.

Но когда Лиз приехала в Хавермур, она с ужасом обнаружилатам унылое запустение и жуткий беспорядок. В то время Руперт имел еще один домв Лондоне. Однако лорд Хикэм не любил шумную столицу, и через четыре года, такни разу и не переступив порог лондонского дома, Руперт продал его своему другу.Лиз казалось, что, если бы у них были дети, все было бы иначе, и она страстножелала иметь большую семью и услышать звонкие детские голоса и веселый смех вэтих мрачных стенах.

Но шло время, и с каждым годом надежды Лиз стать матерьютаяли, и она жила только радостью видеть детишек Кэт во время редких поездок вСан-Франциско.

Вскоре и в этих маленьких радостях ей было отказано, так какРуперт стал с трудом переносить утомительные путешествия и в конце концов объявил,что он для этого слишком стар. Ревматизм, подагра, да и вообще возрастпревратили его в домоседа, и, поскольку он требовал, чтобы жена денно и нощно онем заботилась, Лиз вынуждена была безвылазно сидеть в Хавермуре. Гораздо чаще,чем она желала бы признать, Лиз мечтала уехать в Сан-Франциско, но в течениемногих лет у нее не было возможности осуществить эту мечту. Потом ей такхотелось, чтобы Кэт с мужем и детьми приехала погостить в Англию, и она быластрашно благодарна Руперту, когда тот наконец сказал, что они могутостановиться в Хавермуре, но желательно, чтобы визит американских родственниковне затянулся.

После стольких лет разлуки Лиз была совершенно счастлива.Лиз приятно поразило то, что Кэт так молодо выглядит и красота ее сохранилась ичто она по-прежнему влюблена в Берта. Лиз не однажды раскаивалась, что вышлазамуж за Руперта. Она часто думала, как бы у нее сложилась жизнь, если бы онавышла замуж за другого мужчину и осталась в Америке.

Молоденькими девушками они с Кэт были такими беззаботными,такими счастливыми, живя в доме с любящими родителями. В восемнадцать лет ихобеих стали вывозить в свет, и они наслаждались жизнью, разъезжая по балам изваным обедам.

Но веселье и развлечения продолжались недолго — слишкомскоро появился Руперт, Лиз сделала свой выбор и уехала с ним в Хавермур. Ипочему-то, хотя она прожила в Англии больше чем полжизни, Лиз никогда нечувствовала себя здесь дома. Ей не удалось изменить порядки, которые установилв Хавермуре Руперт. Она чувствовала себя в нем гостьей, гостьей без всякоговлияния и даже не слишком желанной. А поскольку еще и не было детей, не былонаследника, самое ее присутствие здесь, казалось, теряло всякий смысл.