Я старалась пропускать слова Джона мимо ушей, не смотреть на его самодовольное лицо: я глядела на Касса. На то, как в свете лампы золотятся волоски на его обнаженных руках. Как шевелятся губы, которые я целовала.

«Я тебя люблю, – сказала я, – и всегда любила».

«Я тоже тебя люблю», – прошептал Касс.

Меня так и подмывало вскочить и выкрикнуть это во всеуслышание. Так и тянуло что-нибудь разбить. Джон предложил Кассу на втором курсе перебраться из общаги на съемную квартиру, чтобы даже на каникулах оставаться в Манчестере и сосредоточиться на учебе.

У меня хотят отнять Касса. Сперва практика в Европе, а теперь он и вовсе никогда не приедет домой. Безумно хотелось вырвать у Джона бокал и швырнуть через всю комнату. Как там говорила Софи? «Ты имеешь полное право злиться». Вот только меня после этого наверняка отправят к психиатру.

И я решила поискать у Джона недостатки.

Он порезался, когда брился. Под глазами мешки, пятнышко на рубашке. Вот вам уже три слабых места. Я вздохнула с облегчением. Но тут вошла мама и сказала Джону: у тебя телефон звонит, возьми уже трубку, а он ей ответил, типа, не лезь не в свое дело, и снова стал сильным.

Где-то в половину одиннадцатого Касс сказал, что ему пора. Айрис побежала обуваться, чтобы спуститься с ним и проводить, но Джон велел ей остаться дома: поздно уже.

– Я ее поймаю, – предложила я.

– И сразу домой, это не повод устраивать долгие проводы, – предупредил Джон.

Я поняла, что это была угроза, но не обратила на нее внимания. Мне хотелось попрощаться с Кассом наедине. Пусть я на него злилась, но не хотела лишать его последнего шанса обнять меня и сказать: «Ты можешь приехать ко мне в Манчестер. Мы забаррикадируемся от всех, составим планы и будем вместе навсегда»…

Но тут Айрис пулей вылетела из квартиры и босиком помчалась вниз по лестнице. Я догнала ее и схватила за свитер.

– А ну вернись, – прошипела я.

– Еще чего! Я пойду с ним на остановку.

– Отпусти ее, пусть идет, – попросил Касс.

Значит, придется нам изъясняться уклончиво. Глупость какая. Или он специально разрешил Айрис пойти с ним?

– Я тебя теперь долго не увижу, – сказала я, когда мы шли через парковку к воротам.

– Время пролетит быстро, – ответил Касс, даже не взглянув на меня. – К тому же ты будешь занята экзаменами.

– И ты, – вставила Айрис. Касс посадил ее к себе на плечи, чтобы она не поранила ножки. Значит, я должна буду отнести ее домой, то есть мне тоже придется идти домой: сбежать и раствориться в ночи не получится.

– Ты увидишься с Керис до отъезда? – спросила я.

– Со своей де-е-е-евушкой, – протянула Айрис, отчего слово прозвучало как-то насмешливо.

– Мы с ней уже попрощались, – покачал головой Касс.

Должно быть, автобус только что ушел: на остановке не было ни души. Я обрадовалась. Интересно, значит ли это, что он порвал с Керис. А если да – не из-за меня ли? Но я не знала, как об этом уклончиво спросить.

– Шла бы ты домой, – велела я Айрис. – Автобус может прийти еще очень нескоро.

– И слушать не хочу, – заупрямилась сестра.

Я завидовала тому, что Касс держит ее руками за ноги, что она прижимается к его плечам, обнимает его за шею, дышит в ухо.

– Звони мне два раза в неделю, – попросила она Касса.

– У тебя же нет телефона.

– Тогда по скайпу. – Айрис нежно чмокнула его в щеку. – Я по тебе скучаю.

– Я еще не уехал.

– А я уже соскучилась.

«Я тоже, – подумала я. – Прекрасно понимаю, что ты чувствуешь».

Мир – унылое и душное место. Может, нам поселиться втроем? Рассказать Айрис правду? Сейчас вот сядем в автобус и уедем. Это наш шанс.

– А поехали все вместе в Манчестер, – предложила я.

– Ура-а! – радостно закричала Айрис. – Давайте сбежим!

– Нет уж, – возразил Касс и бросил на меня взгляд, от которого у меня обычно колотилось сердце, сейчас же захотелось плакать.

– Я вернусь, – он чмокнул меня в макушку. – Все будет хорошо.

– Правда? – спросила я. – Ты уверен?

Касс покачал головой, и я снова на него разозлилась. Он вперил взгляд вдаль: ему явно не терпелось, чтобы пришел автобус. Он всегда ненавидел прощаться, говорил, что ему в такие минуты неловко, словно нужно сказать что-нибудь мудрое и серьезное, а не получается.

– Сейчас придет, – успокоила я. – Не волнуйся.

– Он никогда не придет, – возразила Айрис. – Я позвонила, и автобус отменили.

– Любишь ты звонить, – рассмеялся Касс.

И его смех словно вызвал автобус. Меня охватило беспокойство. Он отдаст мне Айрис, заберется в автобус и уедет. А в Манчестере сотни девушек старше, умнее и красивее меня. Там свобода. И никакого Джона.

И Касс может начать все сначала.

Он снял Айрис с плеч, взъерошил ей волосы, потянулся ко мне и неловко обнял. А мне казалось, будто захлопываются крышки ящиков. Мы даже не коснулись друг друга губами. Ни дать ни взять, брат и сестра. Вот только Касс мне не брат. Когда он подошел к автобусу, поднялся внутрь и приложил карту к транспондеру, у меня в душе словно хлопнули окном так, что разлетелось стекло. Касс поднялся на второй этаж. Я так и знала. Помахал нам. Выглядел он куда веселее, чем за ужином. Я каменела от холода на остановке, рядом со мной приплясывала босая Айрис.

– Смотри не наступи на битое стекло, – прохрипела я, как столетняя старуха.

– Сама смотри, – огрызнулась Айрис.

Автобус тронулся. А в нем Касс, мой Касс, в окружении чужих людей, которые понятия не имеют, как он для меня важен.

Я не увижу его несколько недель. Экзамены. Джон. Договоры, угрозы докторов. Бесконечные долгие дни. Как я все это выдержу?

Когда мы с Айрис вошли в подъезд, до нас донеслись крики.

– Тс-с-с, – зашикала Айрис.

Я прислонилась к стене, мечтая слиться с ней.

– Сделай так, чтобы они прекратили, – попросила Айрис. – Разозли их, как ты умеешь.

– Это как?

Она пожала плечами.

Я опустилась на покрытую ковролином ступеньку и взяла Айрис за плечи.

– Что за хрень ты несешь?

– Не ругайся.

– Как прикажешь их разозлить?

Айрис выпятила нижнюю губку, прикидываясь маленькой, чтобы я не рассердилась на то, что она скажет:

– Стань чудовищем.

Офис друга Джона, Дерека Лимана, находился на верхнем этаже дома на Харли-стрит, где открывают клиники самые дорогие врачи. Я сидела по одну сторону стола между мамой и Джоном, а по другую – Дерек с чистым листом бумаги.