– Господин консул, вы не на заседании Палаты общин, избавьте нас от вашего неуемного красноречия, – оборвал Николай дипломата. – Вы можете сказать четко – что вы хотите?

Тот, не изменившись в лице и даже не запнувшись, продолжил как по писаному:

– Вопрос правительства народного доверия является той основой, тем краеугольным камнем, на которых базируется стабильность в России и исполнение Российской империей обязательств перед союзниками. К сожалению, как я уже сказал, такое правительство у вас так и не появилось, невзирая на определенное стимулирование со стороны.

– С вашей стороны, господа союзники! С вашей! – Николай все никак не мог успокоиться. – Не ваш ли сэр Джордж не далее как два месяца назад угрожал мне революцией?

Локхард пожал плечами.

– Посол Великобритании не угрожал, а предупреждал. Вы, ваше императорское высочество, в свое время к обеспокоенности союзников не прислушались. Теперь мы вынуждены говорить в другой обстановке. Итак, повторюсь, только стабильное и прогнозируемое в своих действиях правительство народного доверия позволит союзным державам быть уверенными в том, что Россия останется верным военным союзником и надежным экономическим партнером. Партнером, который четко и неукоснительно выполняет свои обязательства и данные ранее гарантии. К сожалению, события последней недели не позволяют нашим правительствам сделать вывод о надежности России в дальнейшем. Новый царь Михаил демонстрирует явные признаки непонимания ситуации и сложившегося в мире баланса сил. Император Михаил готовится нарушить общественный мир, в самой России взяв курс на опасные социальные реформы популистского свойства, которые представляют угрозу для стабильности в других цивилизованных странах мира. Его последние заявления, распоряжения и назначения не оставляют сомнений в намерениях проводить в жизнь именно этот вредоносный план. Одно только назначение премьер-министром России господина Нечволодова говорит о многом. И это лишь один пример из множества действий, которые не оставляют союзным державам возможности безучастно взирать на то, как Россия, связанная с цивилизованным миром тысячами нитей и обязательств, катится в пропасть, подрывая стабильность восточного фланга нашей общей борьбы, и превращается в рассадник вредных идей и настроений.

Британец промочил горло глотком кофе и подвел итог:

– Некоторые надежды на позитивные подвижки возникли у нас в связи с событиями этой ночи. Однако, судя по имеющейся у нас информации, надеждам этим сбыться не суждено. Более того, после ночных событий у Михаила может возникнуть неодолимое желание ускорить воплощение в жизнь своих разрушительных намерений и обеспечить их воплощение значительно более жесткими методами. А это, в свою очередь, приведет к многочисленным жертвам и притеснениям, на которые правительства цивилизованных стран не могут и не будут взирать безучастно. В связи с этим союзники вынуждены оказать поддержку тем силам, которые смогут восстановить стабильное развитие России и исполнение Россией взятых на себя обязательств.

– И что это значит? – спросил Николай настороженно.

Ответил Рейли.

– Курс России должен быть откорректирован, и она должна вернуться в кильватер цивилизованных стран. Такая корректировка потребует определенных изменений не только в политическом курсе, но и в персоналиях. В частности, правительства наших стран с пониманием относятся к той неразберихе, которая возникла с порядком престолонаследия в России. Весь цивилизованный мир отдает себе отчет в том, что нынешняя власть в Российской империи есть лишь стечение обстоятельств и результат случайных событий. Более того, во властных кулуарах европейских стран и США активно обсуждается предположение, что Михаил не является законным императором, поскольку…

– Вздор! – Николай вскочил с места. – Михаил взошел на престол законно, и я самым решительным образом заявляю, что никто на меня не оказывал никакого давления, и решение мое не было связано с каким бы то ни было принуждением с чьей бы то ни было стороны! Поэтому, господа, потрудитесь избавить меня от подобных инсинуаций и от продолжения изменнических разговоров!

– Ваше императорское высочество, – мягко возразил Рейли, – вам не хуже нас известно, что имеет значение не то, как было на самом деле, а лишь то, что об этом думают люди и как это выглядит со стороны. Насколько я могу судить, общественность в данный момент уверена, что вы с сыном сейчас находитесь в Царском Селе. Точнее, ваши тела сейчас ищут на пепелище дворца…

Увидев, что Николай смертельно побледнел, Рейли поспешил добавить:

– Не волнуйтесь, с вашей семьей все в порядке. А неразбериха с тем, что вас пока не могут найти, позволит нам без лишнего шума вывезти вас с Алексеем из России, а вам – воспользоваться приглашением вашего августейшего кузена и поселиться в Англии, куда вскоре будет доставлена вся ваша семья.

Петроград.

Зимний дворец.

6 марта (19 марта) 1917 года.

День

– Что??? – кричу я Слащеву.

Тот зачем-то оглядывается и вновь кричит:

– В бильярдной какие-то ящики! По виду, с боеприпасами! И там бомба! А может, и не одна!

Мороз продрал меня с ног до головы.

– Много там взрывчатки?!

– Кто ж знает, государь? На вид, так и не мало, если все ящики подорвать. Может рвануть на полдворца!

Мысли вихрем закрутились у меня в голове. Что делать? Если мне не отшибло память, то взрыв авторства народовольца Халтурина разрушил свод между цоколем и первым этажом Зимнего дворца, а там было порядка двух пудов динамита. Сколько в бильярдной сейчас? Пять пудов? Десять? Пятьдесят? Сколько успели наносить за время, пока Зимний был в руках мятежников? Или принесли еще до того? Или это какие-то прежние запасы? Какая разница, черт возьми! Важно, что предпринять в такой ситуации!

– Всех репортеров из дворца! Персонал и все чины на улицу! Залы с ранеными прикрыть, насколько возможно! Двери госпитальных залов прикрыть мешками с песком! Всех подальше от окон! Кого нельзя перенести – прикрыть, чем только можно!

Люди вокруг меня засуетились. Я вбежал в зал Ротонду.

– Все из дворца! Во дворце бомба!

Репортеры не стали застывать в изумлении, а резво похватали свои вещи и устремились на выход, опрокидывая мебель и роняя на пол бокалы. Все-таки журналисты, даже в это размеренное время, это все же не кисейные барышни и не изнеженные светские львы – соображалка и инстинкты самосохранения у них всегда на высоте! Кто-то даже умудрился почти на бегу сделать снимок вашего покорного слуги. Представляю себе свой видок в газетах. А впрочем, пустое. Не до газет сейчас.

Бросаюсь через галерею к дверям Концертного зала. Там суета, раненых пытаются прикрыть матрасами, двери в Малахитовую гостиную баррикадируют чем попало, огромные стекла окон затянуты высоченными шторами, но это явно все не то. Слишком много раненых, слишком велика площадь возможного поражения, и хорошо еще, если мощные стены зала выдержат взрывную волну.