Всё же выходить из дома мне потребуется. Скоро зачёты в универе, а потом и сессия, которую я терпеть не могу, как, собственно, и никто из нашей группы. Несколько профессоров поставят мне зачёт автоматом, чему я была несказанно рада. Потому как на их занятиях я трудилась, так сказать, в поте лица, да и отлично написанные рефераты, а также контрольные по их предметам играли мне на руку.

Так задумалась, что не сразу услышала, как внизу входная дверь хлопнула, и послышались еле слышные шаги. Я быстро соскочила с кровати и как была — босая, без тапочек — кинулась вниз, желая встретить Марата и, если нужно, покормить.

Всё же в глубине души я беспокоилась о нём. Переживала. Но себе в этом не признавалась.

Приближаясь лестнице, которая вела вниз, я различила голоса, которые слышались всё чётче и громче. И я поняла, что Марат не один, а с компанией в виде своего друга Тимура.

Я быстро слетела вниз по ступенькам. За мной топал своими лапками Симба, не желая оставаться в комнате один. Уже внизу я взглянула в ту сторону, откуда раздавались голоса — на диване сидели двое мужчин. Оба, услышав мои с питомцем шаги, обернулись на звук.

Я увидела, как Марат поморщился, зашипел, отчего мне сразу стало обидно. И я напряглась.

— Ты почему не спишь, Аврора? — услышала грозный, но какой-то сиплый голос Марата, который в упор недовольно смотрел на меня.

— Я… — не зная, что сказать, просипела. — Я не спала. Что случилось? — сделала шаг в их сторону, обеспокоенно проговорив. Рядом уселся Симба.

— Аврора, иди спать, — хмуро прошипел и вновь поморщился.

Тимур сидел молча, только зло смотрел на друга. Я сделала ещё шаг в их сторону, не желая слушаться мужа. В груди что-то защемило неприятно, а моя интуиция буквально кричала о том, что я должна им помочь. Помочь Марату. Ему нужна моя помощь.

Чувствовала, что случилось что-то нехорошее. Я чувствовала это всем сердцем и не собиралась следовать указанию Зверева, как бы он ни злился и ни рычал на меня. А если моя помощь потребуется — я не могу просто уйти. Не могу.

Быстро преодолев расстояние между нами, не слушая мужчину, обогнула диван и вцепилась сканирующим взглядом в Марата, который одной рукой в это время держался за бок и тяжело дышал. Его грудная клетка медленно вздымалась, и при приближении к нему я заметила на лбу у него капельки пота — понимаю, что ему тяжело.

Взгляд опустился вниз, и я вскрикнула, прижав ладошку ко рту. На белоснежной рубашке виднелось большое красное пятно. Там, где держался за бок рукой Марат.

Пятно всё больше и больше расходилось по ткани, пугая меня ещё больше.

Сердце бешено забилось, а пульс участился настолько, что отдавался в висках. Ком подступил к горлу, а волнение и страх окутали всё тело и душу. Стало трудно дышать. Перед глазами внезапно появилась пелена, и меня слегка повело, но я усилием воли удержалась на ногах, не желая проваливаться в обморок.

— Что случилось? — чувствую, как всю меня начинает трясти, колотить, и голос срывается.

— Ничего, маленькая царапина, — хрипит Марат, и я теперь вижу, как тяжело ему даётся разговор.

Он вновь морщится и крепче прижимает руку к окровавленному боку. Перевожу взгляд на Тимура, который всё так же хмуро и недовольно смотрит в сторону своего друга. Но молчит, ничего не говорит. Понимаю, что разговор у них был, но этот упёртый осёл не слушает его. Что ещё больше меня раздражает и злит.

— Царапина?! — вскрикиваю. — Царапина? — уже не сдерживаясь, кричу. — Да у тебя вся рубашка в крови! — голос повышается и из-за страха и волнения начинает дрожать и хрипеть. — Нужно вызвать «скорую»! — тут же подрываюсь, желая как можно быстрее отыскать свой телефон и набрать номер «скорой», но меня тут же хватают за запястья, не давая сдвинуться с места.

Сердце бешено стучит.

— Не смей! — прикрикивает Марат, но потом хрипит, кашляет и сгибается от боли.

Я ахаю и подрываюсь к нему ближе. Падаю рядом с ним на диван.

— Я найду аптечку, — слышу голос Тимура, но не обращаю на него никакого внимания.

Всё моё внимание и взгляд обращены только к одному-единственному человеку — моему мужу, которому необходима сейчас моя помощь.

Чувствую, как глаза начинают щипать. Зажмуриваюсь и чувствую, как по лицу катятся слёзы, а я сама всхлипываю. Мои руки тянутся к Звереву. К той руке, которой он зажимает рану. Меня всю трясёт, мне страшно, но я всё равно прикасаюсь к ране, и тут же мои пальцы окрашиваются в красный цвет.

Сжимаю своей рукой его и поднимаю взгляд, встречаясь с глазами своего мужа, который всё это время пристально смотрит на меня. Взгляд потухший, уставший, и я чувствую его боль, будто это у меня сейчас рана и мне больно.

Зверев тянется другой, свободной рукой к моему лицу и смахивает с щёк дорожки воды.

— Не плачь, Аврора, — тихо и как-то нежно шепчет, сталкиваясь своим лбом с моим, но руку всё так же держит на моей щеке — не отнял, а только сильнее прижался к ней.

Я трусь об его ладонь и прикрываю глаза, вновь всхлипывая.

— Дурачок, — голос хрипит. — Больно?! — открываю глаза и смотрю в горячий шоколад, который обжигает, но не ранит меня. Спрашиваю его тихо.

Марат качает головой и вновь морщится. Мои пальчики другой руки тянутся к шее мужчины, зарываются в его шикарные волосы и нежно выводят замысловатые узоры на затылке. Пытаюсь его успокоить и хоть как-то отвлечь от боли, что он чувствует.

В голове стучит набатом вопрос о том, что случилось? Почему он в таком состоянии? И страх подбирается ещё ближе к моему сердцу, сковывая его в прочных цепях.

Не сразу замечаю, что мы уже не вдвоём в гостиной с Маратом — рядом маячит Тимур с аптечкой. Отрываюсь от мужа и смотрю на друга Зверева, в глазах которого волнение и ярость.

— Спасибо, Тимур, — говорю, но голос вновь подводит, и получается только лишь просипеть.

Тот только качает головой и хмуро смотрит на друга, который уже откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Но руку с бока не убрал. И с каждым вздохом вздрагивает и морщится. Отчего у меня сердце ещё больше сжимается. И дышать становится ещё тяжелее.

— Нужно вытащить пулю, — говорит Тим, но смотрит при этом на меня.

Руки начинают ещё сильнее дрожать. Громко сглатываю и вся сжимаюсь. Пуля… Пуля? Пуля?!

Я вновь всхлипываю, не понимая, что происходит и что мне делать. Слёзы вновь текут, только уже не прекращая. Смахиваю их окровавленной рукой, и перед глазами всё размыто.

— Рори, тебе нужно собраться, — мужчина присаживается рядом с Маратом, который всё это время не проронил ни одного слова, отчего я понимаю, что ему ещё хуже, чем я думала.

Я киваю и тяну пальчики к груди своего мужа, дабы снять мешающую рубашку. Пальцы дрожат, а слёзы текут, но я не обращаю на них никакого внимания. Сейчас главное — Марат. Всё остальное потом.