ответственность за работу отделения, часто вспоминая свою наставницу. Первое время было трудно, но потом втянулась, привыкла, разобралась. Напрягало только одно обстоятельство, у Ирины начали появляться поклонники, и не все они понимали, что хорошее отношение к ним не является поводом для близкого знакомства. Ей приносили цветы, конфеты, приглашали в кино, ресторан, даже предлагали найти няню для ее дочери, чтобы Ирина была чуть свободнее. Она не принимала цветов, ссылаясь на аллергию, конфеты выставляла на общий стол к чаю, а все приглашения вежливо отвергала. Когда терпение закончилось, она принесла фотографию Сергея в рамке и поставила на свой стол, изображением к двери, не увидев ее, входя в кабинет, мог только слепой. Это подействовало лучше всех отказов и отговорок, постепенно все попытки ухаживания прекратились, и чтобы не ставить ухажеров в неловкое положение она вела себя так, как будто ничего не случалось. Но если возникала в чем-то необходимость, она без стеснения обращалась и ни когда не получала отказа. С коллегами разногласий не было. Узнав Ирину Николаевну ближе, и видя ее в работе, они не видели лучшего приемника Гриневичу. Сомнения по поводу отца Марины развеялись сами по себе, и теперь они воспринимали Илью и Ирину друзьями.

Больше всего все это время Ирине не хватало Ильи. Первое время, когда он уехал с Санькой, она знала – это ненадолго. Когда Илья приехал уволиться и забрать вещи, Ирина поняла – это надолго, если не навсегда. Целый год он был для нее «защитой и опорой», слушателем и советчиком, кому она могла поплакаться в жилетку или порадоваться вместе. Теперь его не было рядом. Умом она понимала, что у него своя жизнь, свои заботы и радости, а душа тосковала, особенно долгими зимними вечерами. Ирина прилетала с Маринкой, которой не было года, на свадьбу брата всего на одни сутки, но за свадебными хлопотами им не удалось пообщаться, как раньше. Теперь Илья стал отцом. У него родился сын, которого назвали Артем. Только телефонные звонки связывали брата и сестру.

* * *

С тех пор, как он пришел в себя, его мир был ограничен этими белыми стенами. Приходили отец, заплаканная мама и дядя. Он вспомнил голос девушки, такой далекий, но очень знакомый, но чей, он вспомнить не мог. Приходили врачи, задавали вопросы, качали головами. Он помнил свой МиГ-29, который базировался на аэродроме Кандагара, и в числе ударной группы, наносивший наземные удары по укрепрайону афганских моджахедов Джавара, а потом был сбит.

Илья Петрович ни как не решался на серьезный разговор с сыном, но тот его начал сам.

– Пап, что говорят доктора? Я отлетался, да? – спросил Сергей. В его голосе было столько печали и безнадежности.

– Ты взрослый мужик, Серега. Пока поправляйся, а там видно будет, – говорил Илья Петрович сыну, – может и на нашей улице еще будет праздник.

Сергей чувствовал, как будто падает в бездну, из которой уже не выбраться. По ночам он видел сны. Сны были разные: хорошие и плохие. Плохих снов было больше и это его огорчало. Один сон повторялся раз за разом, словно содержал в себе зашифрованное послание. Через некоторое время он почувствовал, что постепенно всплывает из темной пучины своего отчаяния. Боль не ушла, но несколько притупилась, и он теперь может рассуждать более или менее здраво. Он прислушивался к своим ощущениям. Внутри по-прежнему было темно и пусто, но в темноте тлел, непонятно откуда взявшийся, теплый огонек. Он вернулся живой – это было одно из тех маленьких удовольствий, которые делают жизнь более или менее приемлемой в отсутствии удовольствий больших. Поскольку больших удовольствий в обозримом будущем не предвиделось. «Пора брать себя в руки», – решил он. «Будем считать, что моя «безнадега» осталась в прошлом. Просто завершился еще один период жизни, не принесший, как всегда, ничего кроме потерь. Оглядываться назад бессмысленно и горевать о потерянной мечте бесполезно – потери обогащают нас опытом. Мне тридцать лет, пора спуститься с небес на землю, все могло закончиться гораздо хуже. Мне еще повезло» – думал Сергей, не пытаясь заглядывать вперед. Пытаться предугадать будущее – что может быть смешнее и бесполезнее. Прошло меньше двух месяцев, когда его пригласили на заседание врачебной комиссии. Выводы военно-врачебной комиссии, строились на заключении врачей: «В результате осложнений на вводном наркозе, прооперированный больной Федоров С.И. с большой кровопотерей, находился на ИВЛ для восстановления мышечного тонуса, гемодинамики и адекватного самостоятельного дыхания». Заключение гласило: «Федоров Сергей Ильич признан годным к летной работе». Он шел по длинному белому коридору, плохо соображая, куда и зачем идет, не замечая и не слыша ни чего вокруг. Ведомый скорее инстинктом, чем разумом, он свернул на лестницу и спустился вниз. «Спасибо, отец» – произнес он, зная, чтобы получить такой диагноз, надо дойти до командующего округом. Оказавшись на улице, он поднял голову и, взглянув на небо, прошептал: – «Полетаем».

Глава 8

Чета Гриневичей старших и Ирина с дочерью собирались в отпуск к морю. Был конец мая 1990 года. Чемоданы были собраны, билеты на самолет куплены до Москвы, а дальше они поедут поездом. С тех пор, как она видела Сергея в госпитале, прошло почти три года. Он звонил ей по телефону каждый праздник, и они договорились встретиться, как только она будет в Москве. Такое время наступило, пора было все ему рассказать и познакомить с дочерью. Ирина позвонила на московский домашний телефон, но узнала, что Сергей в настоящее время находится в санатории под городом Сочи. Илья Петрович узнав, что Ирина тоже едет на Юг, взял с нее обещание позвонить ему и сообщить номер поезда и вагон, чтобы предупредить Сергея о ее приезде. «Так даже лучше» – подумала Ирина. В самый последний момент Леониду Яковлевичу пришлось сдать билет и задержаться дней на десять, пообещав жене обязательно прилететь к ним позже. Самолет вылетел по расписанию и, пробивая низкие облака, лег на курс, следуя воздушному коридору. Ирина удобнее уселась в кресло, расстегнув привязные ремни, бережно укрыла дочь, которая уснула, как только шасси самолета оторвались от бетона взлетно-посадочной полосы, и сама прикрыла глаза, с твердым намерением вздремнуть. В Москве у них было два неотложных дела – купить железнодорожный билет и посетить зоопарк. Прямо из аэропорта они поехали на вокзал, пока Ирина покупала билеты на поезд и звонила дяде, Маринка с нескрываемым интересом разглядывала поезда, которые приходили на станцию. Они оставили чемоданы в камере хранения, спустились в метро и поехали в центр. В зоопарк они попали