— Я замерзла.

— Она замерзла! А Элизабет Тейлор? А Грета Гарбо? А Мерилин, черт возьми, Монро?! Они не позволяли себе мерзнуть на площадке. Они играли роль, чего бы им это не стоило!

— Мистер Финч, я…

— Никуда не годится! Переснимаем.

Ван Занд высунулся из кустов и робко кашлянул.

— Джед, девочки хотят есть…

— Ничего не знаю! Господи, да о чем мы говорим? Всего и дел — сказать идиотскую фразу про идиотский шампунь от идиотской перхоти. О, нет, я уйду. Я лучше буду писать сценарии для второсортных боевиков, Ван Занд. И в каждом сценарии будут убивать Блондинку!

— Джед… ладно, еще один дубль. Девочки! Папочка подарит вам по шубке! Ну-ка, соберитесь! Мотор!

Долли Браун откинула копну медных волос и смерила потенциального менеджера по продажам уничтожающим взглядом. Двухметровый красавец съежился под этим взглядом, неуверенно заерзал в кресле и тоскливо оглянулся на дверь. Он мечтал получить эту работу, у него всегда получалось нравиться работодателям, тем более что в этой фирме за персонал отвечала женщина. Вот эта самая, рыжая, с синими глазами. Обычно красавцу достаточно было солнечно улыбнуться и интимно приглушить голос, но на этот раз…

— Мистер Как-вас-там-зовут! Я задала простой, прямо-таки примитивный вопрос — как проще всего добиться увеличения продаж в период сезонного спада интереса к нашей продукции. Менеджер по продажам не может не знать ответа. Вы — не знаете. Логический вывод — вы не менеджер по продажам.

— Мисс Браун, я не думал…

— Я знаю. Вы вообще не увлекаетесь этим занятием, сразу видно.

— Почему?

— У вас слишком гладкий лоб. Морщины раздумий бороздят его от силы раз в сутки, когда вы размышляете над меню в ресторане.

— Мисс Браун…

— Я скажу вам, на что вы рассчитывали. Вы узнали, что за подбор кадров отвечает рыжая девица с длинными ногами. Напялили костюмчик, побрызгались одеколоном, наклеили дежурную улыбку и приперлись сражать меня своими чарами. Решили, что вполне достаточно будет пригласить меня вечером выпить шампанского. После этого дело будет в шляпе, и вы получите лакомую должность, потратив на это минимум усилий. Так вот — вы ошиблись.

— Но я…

— Если хотите, возьму вас курьером. Временно. Если жалоб не будет, посажу на рецепции. Через полгодика можно будет отправляться на курсы менеджеров.

— Мне надо срочно…

— Вторая дверь по коридору направо. Там есть буква «М». Всего доброго.

Вспотевший красавец вывалился из кабинета и обвел шалыми глазами встревоженных соискателей.

— Дохлое дело. Она мужененавистница. Честное слово, на меня впервые так реагирует особа женского пола. Держу пари, у нее никого нет, кроме вибратора.

Тем временем рыжая фурия сняла телефонную трубку — и преобразилась.

— Мой любимый! Я на рабочем месте, как всегда. Да, вьются. Роятся, можно сказать. Все красавцы, все с куриными мозгами. Нет, я не клюнула на могучие плечи и белоснежный оскал. Как ты можешь сомневаться, Клифф? Для меня существует только один мужчина, его фамилия начинается на «Р», у него могучий мозг и элегантные очки. Заедешь за мной? Замечательно. Сегодня у нас «Аида». Хорошо. Люблю тебя. Целую… И я тебя… Очень… Привет миссис Пардью.

Мистер Бленчли откинулся на спинку кресла и с удовольствием окинул взглядом свою суперсекретаршу. Натуральная блондинка с голубыми очами улыбнулась шефу и ловко накрыла на небольшом столике легкий завтрак. Пока мистер Бленчли с подозрением принюхивался к чаю, навела идеальный порядок на столе. Негромко и нежно ответила на телефонный звонок. Отдернула шторы и села напротив мистера Бленчли.

— Мэгги, я говорил вам сегодня, что вы — чистое сокровище?

— Да, два раза.

— Бог троицу любит. Вы — сокровище. Что это в чае?

— Боярышник и мелисса. Лимонник. И чайная ложечка виски.

— Мэгги, не портите мне день. Виски не пьют чайными ложечками.

Голубые очи расширились, на прекрасное лицо набежала тень.

— Честно говоря, сначала я влила столовую ложку, но получилось как-то резковато. А вам сегодня еще в аэропорт.

— Да, вы правы. Дейзи и Гас прилетают. С детьми и старушками.

— Я так рада, мистер Бленчли, если б вы знали.

Старый юрист задумчиво посмотрел на свою секретаршу.

— Вы знаете, Мэгги, я в этом не сомневаюсь. Это удивительно — но вы действительно рады. И это прекрасно.

Иссохшая рука с силой вдавила тонкую сигарету в пепельницу. Мистер Гамбс неожиданно вспомнил грифа в зоопарке — тот держал когтистой лапой крысу и долбил ее по черепу кривым клювом.

Ультрамариновый глаз уставился на мистера Гамбса, и тому в который раз захотелось перегнуться через стол и убрать платиновую челку со второго глаза. Как она не окосеет?

— Это неслыханно! Муж будет в бешенстве.

— При всем уважении, Урсула, я не думаю, что мистера Эшкрофта так уж потрясет этот факт. Гораздо большее неудовольствие у него вызвало бы известие, что она возвращается к вам.

— Но это неприлично! Они же чужие люди! С какой стати Элеонора Дювалл должна жить приживалкой в чужом доме?

— Она сама так решила, Урсула. Вы соскучились по сестре?

— Нет! Но общественное мнение… это может навредить мужу.

— Вряд ли. На третий срок его все равно не изберут, а в качестве главы фармакологического концерна он плевать хотел на общественное мнение. О чем вы жалеете? Денег у вас полно, старуха пристроена, да и Морис…

— Мистер Гамбс! Не надо притворяться! Я же не притворяюсь! Элеонора забрала все свои драгоценности!

— Что вполне естественно.

— И столь же естественным вы считаете, что она их отдаст этой Сэнди?!

— Дейзи, Урсула, Дейзи Сэнд. Вернее, Уиллис. К тому же, насколько я знаю внучку Сэнда, она их не примет. Да ей они и ни к чему. Ведь дела «ДомАнтик Сэндс» идут в высшей степени хорошо.

— Вы нарочно, да? У меня мигрень начнется.

Гамбс вздохнул, перегнулся через стол и все-таки похлопал Урсулу по костлявой руке.

— Не расстраивайтесь. Будет и на вашей улице удачная невестка. Морис еще молод, да впридачу начинающий политик. Вот увидите, выгодные партии слетятся на него, как мухи на… мед.

По широкому коридору Белого дома шел дородный человек с властным лицом, блеклыми зеленоватыми глазами и поредевшей светлой шевелюрой. За ним тащился молодой мужчина в хорошем костюме. В его лице ясно виднелось фамильное сходство с дородным, только подбородок был безвольнее, да выражение — плаксивое.

Дородный рокотал глухо и грозно, как затихающая в отдалении гроза.