Вот чем она меня так? Чем, блять? Хуй разберет. Хотя нет. Хуй молчит, ни черта не соображает, тупо к ней тянется. Мозг мой не дальше члена ушел. Вырубился на хрен.

Забавно. Всех других баб как отрезало. Смотрю – не торкает. Хотя кругом хватает симпотных. На любой вкус. Тощие. Фигуристые. Натуральные. От хирурга выпущенные. Можно каждую ночь новую драть. Отымел и утром вышвырнул. Старая проверенная схема. Так почему не стоит?

Ха. Стоит. Еще как. Только на одну-единственную девку. На эту невыносимую девчонку.

Блядское проклятье.

Я паркую тачку и поворачиваюсь назад. Бэмби моментально затихает под моим взглядом. Напрягается. Глазами электрические разряды выпускает. Жалит.

Охренеть. До чего же она вкусная. Вся.

Я ржал с мужиков, которые на одну бабу подсаживались. Насмехался над Тимуром. Реально не выкупал. Ну как так? Зачем? Где прикол? Скука. Раз за разом брать одинаковую девчонку. Верность хранить. Абсолютный бред.

А теперь сам залип, еще и без траха. Ладно бы взял, попробовал, ощутил на хере. Но нет, достаточно ее взгляда. Запаха. Выражения лица. Жестов. Этих гребаных манер. Нос задерет. Спина дугой. Задом крутит. Снежная королева. По виду – глыба льда. Губы поджимает. Фыркает. А внутри – огонь. Дьявол, да, я знаю, чую, чувствую. Такое не спрятать, не скрыть. Там пламя адское.

Зараза. Почему меня динамит?

– Мы дома, Бэмби, – говорю я и вытягиваю ее из тачки, на плечо забрасываю, в берлогу волоку.

Извивается. Перемотанными руками по спине лупит.

И откуда только силы берутся?

Я по заднице девчонку шлепаю.

– Обещаю, скоро я тебя приласкаю.

Бэмби орет. На помощь зовет. Бьюсь об заклад, она надеется привлечь внимание охранников. Ждет помощи. Думает, полицию вызовут.

Наивная.

Квартира в этом комплексе стоит столько, что я могу здесь бойню устроить. Приберут без вопросов.

Я отношу ее в свою спальню, бросаю на кровать. Ослабляю галстук, снимаю и отбрасываю прочь. Следом отправляется пиджак.

Девчонка отползает назад. Лихорадочно передвигает ногами. Врезается в спинку и беззвучно вскрикивает.

– Боишься?

Она отрицательно машет головой. Прищуривается. Теперь ее глаза как лезвия. Острые. Холодные. Но это только на миг. После снова искры летят.

Я хватаю девчонку за лодыжки, подтягиваю на край постели. Усаживаюсь и забрасываю брыкающееся тело к себе на колени. Задницей наверх.

Она затихает. Настораживается.

Я провожу ладонью по ягодицам. Поглаживаю. Забираюсь под гребаное красное кружево.

Бэмби будто кипятком обдает. Как же она дергается. Буквально подскакивает. Но быстро застывает. Ощущает животом каменный стояк.

– Пора снять подарочную упаковку.

Я раздираю чертово платье надвое.

– А это для кого нацепила? – вырывается вопрос, когда обнаруживаю, что скрывалось под разорванным нарядом.

Блядство.

Ну пиздец, как она в клуб вырядилась. Могла сразу голой двинуть. Разницы никто бы не увидел.

От трусов тут только одно название. Пара ниток и клочок кружева. Разве это нижнее белье? Долбанная марля. Верх по ходу в том же ключе сделан. Пока тяжело разглядеть. Вот и хорошо, иначе бы я точно сорвался.

Маленькая дрянь. Сперва провоцирует, после пищит от возмущения.

Я бы ее иначе обрядил. Прикрыл по полной. Еще и чтоб крой свободный. Хотя эта сучка и в бесформенном мешке привлечет внимание. Глаза эти проклятые. Рот вызывающий. Лицо надо закрыть, иначе нет смысла.

Стоп. А походка? Она же идет, будто узоры выписывает. Задницей виляет, вся выкручивается, извивается. Тут никакая одежда не поможет. Дрянь вообще на улицу нельзя выпускать. Запереть в четырех стенах и нормально.

Охренеть. Когда меня колышило, как девка одета? Наоборот. Круто, если полуголая, проще разглядеть и оценить фронт работ. Правда у меня глаз наметан, я в любом случае четко суть выхватываю.

Дьявол раздери. Эту девчонку охота для себя одного запечатать. В плен забрать, никуда не выпускать.

– Сучка, – оскаливаюсь. – Совсем разгулялась. В разнос пошла. Ты должна раз и навсегда запомнить главное. Твоя задница создана для меня.

Врезаю ладонью по ягодице. Смачно. Сочно. Со шлепком. Так засаживаю, что пальцы загораются. Кожу саднит. Печет.

Бэмби дергается, прямо подпрыгивает. Напрягается. В комок нервов превращается.

Только молчит. Ни стона, ни всхлипа не издает. И дело явно не в скотче. Она характер проявляет. В партизанку играет.

Строптивая малышка. Бойкая. Гордая. Норовистая. Такую объезжать сплошной кайф. Хер твердеет будто по команде. Вздергивается, таранит ее живот. Можно камни раскалывать. А можно – ледяные статуи.

Я отвожу руку в сторону. Залипаю на багровый отпечаток. След особенно сильно видно на бледной коже.

Тянет всю ее попу такой сделать. Алой. Заставить раскраснеться до предела. Распалить. Разогреть.

Пусть поймет. Пусть прочувствует вину.

Нельзя так долго мне кишки выворачивать. Холодом окатывать. На коротком поводке держать. Нельзя, блять. Допрыгалась, сучка. Мое терпение вышло. Странно, как я еще умудрился настолько долго выжидать.

На нее же глянешь – мозг на раз отшибает.

Здесь никто не устоит. А я не монах. Далеко не святой. И не импотент. Хотя она меня им как раз и делает. Напрочь отбивает стояк на других баб. Куча зачетных девок вокруг, а мне все не то и не так. Невкусно. Пресно.

Я поглаживаю ее зад. Роскошный. Шикарный. Разминаю ягодицы. Наглаживаю. Пальцы не отрываются. Приклеиваются намертво.

– Ты сама напрашиваешься, – говорю. – На грех нарываешься. Могла нормально нарядиться. Скромно.

Пробует отодвинуться, соскользнуть, но лишь опять мой хер дразнит, стояк будоражит.

– Куда рвешься? – ухмыляюсь и возвращаю девчонку обратно, бедрами двигаю, чтобы ощутила всю силу моего запала. – На член заскочить не терпится?

Орет. Кажется, даже пробует укусить меня, несмотря на скотч, который плотно залепляет рот.

Я отвешиваю ей новый шлепок, принуждаю содрогнуться всем телом. Опять затихает. Подбирается. Терпит. Прямо кипит от ярости.

Черт, это совсем не та реакция, которую хочу из нее высечь.

Я