По счастливой случайности никто не пострадал, но ситуация могла сложиться совсем по-другому. Что, если бы лейтенант Пич отправил срочное сообщение об обнаружении вражеских соединений? Тогда на «Шеере» его расшифровали бы как сигнал бедствия, и крейсер помчался бы к нему на помощь, чтобы, ни о чем не подозревая и ни к чему не готовясь, попасть в руки неприятеля. В таком случае не только самолет и два летчика, но и сам «Адмирал Шеер» с командой из 1340 человек оказался бы в опасности — может быть, в смертельной опасности — только потому, что комендант береговой станции не позаботился выполнить самую обычную обязанность: своевременно заменить старую таблицу на новую. Даже «клочок бумаги» в военное время может иметь первостепенное значение.

Кстати, этот случай дает повод сделать и другой вывод, далеко не новый, но по-прежнему актуальный: неразумно ставить над человеком двух начальников. Однако Геринг настаивал на том, чтобы все летные экипажи подчинялись ему, как и все летчики люфтваффе, даже те, кто относился к немецким ВМС, и даже те, кто, как Пич, в действительности был морским офицером, которого перевели в военно-морскую авиацию. Возможно, были разумные причины для того, чтобы летчики и самолеты берегового командования относились к люфтваффе, но подчинять той же инстанции машины, прикомандированные к боевым кораблям, было нелепо и опасно, как показал случай. Если бы немецкий флот нес ответственность за летчиков и самолеты, находящиеся на кораблях, такой путаницы никогда бы не возникло.

Пообедав, Пич вернулся на мостик и доложил капитану о том, что, несмотря на безоблачное небо, видимость была плохая. Над водой стоял густой туман, значительно ухудшающий видимость. Несомненно, это происходило из-за тропической жары и высокой влажности воздуха. Накануне он тоже с большим трудом отыскал обратную дорогу к «Шееру».

— Мы уже потеряли надежду и, когда на море поднялось волнение, хотели отсоединить крылья, чтобы самолет лучше держался на воде, но засомневались. Тем временем вокруг стали кружиться акулы, поджидая нас. Когда наступила ночь, я никак не решался выстрелить из ракетницы, потому что «Дюкеза» передала сигнал RRR, но в конце концов рискнул. По-моему, «Шееру» сильно везет. В жизни такое бывает.

Когда «арадо» потерялся, все от волнения забыли про яйца, но потом вспомнили. И начались самые немыслимые подсчеты: сколько яиц нужно съедать в день, чтобы за год избавиться от груза, сколько бы они стоили по теперешним ценам или достанут ли они до луны, если поставить одно яйцо на другое…

Однако и на следующий день мечты о вареных яйцах, яичницах и омлетах оставались все теми же мечтами. Исходя из того, что «Дюкеза» будет идти со скоростью 11,4 узла, штурман «Шеера» рассчитал ее местонахождение, но там ее не оказалось. Со всех сторон корабль окружал лишь синий океан, только океан, и ничего, кроме океана, непрестанно вздымающего волны. Стояла жара, и солнце уже казалось несколько утомительным, и вид бескрайней воды уже поднадоел. Где же эти яйца?

Сначала Кранке взял курс с тем расчетом, чтобы приблизиться к «Дюкезе», но это ни к чему не привело, и он велел зигзагами прочесать близлежащий сектор моря. Если бы «Дюкеза» столкнулась с военными кораблями противника, Геч, безусловно, затопил бы судно, но он наверняка не сделал бы этого, не послав прежде радиограммы, а такой радиограммы на «Шеере» не получали, так что были все основания предполагать, что миллионы яиц по-прежнему лежат в своих ящиках за стальной обшивкой «Дюкезы». Но где же она сама?

Не только впередсмотрящие, кому это полагалось по должности, вглядывались в океан во всех направлениях; все матросы, не занятые на вахте, торчали где-нибудь на палубе, помогая искать. Но ничего не видели, разве что солнце, клонящееся к горизонту. Небо и океан потемнели, и кое-кто из тех, кто глазел на закат, готов был поклясться, что слышал шипение воды, когда в нее спустилось солнце. Через несколько минут на западном горизонте не осталось ничего, кроме нескольких лучей быстро меркнущего света. Затем впередсмотрящий доложил о том, что обнаружил мачту на 345°. На таком расстоянии она казалась толщиной с иголку, но все-таки это была мачта, и «Шеер» на всех парах помчался к ней. Судно шло по курсу, рассчитанному капитаном Кранке, но уверенности не было: возможно, это другое грузовое судно или британский военный корабль. «Шеер» спешил вперед к темнеющему западному горизонту параллельно неопознанному кораблю. Некоторое время спустя стало ясно, что это не чужак, это была «Дюкеза», которая шла на удивительно высокой скорости, погасив все огни.

— Странно, — сказал Кранке, — она делает не меньше четырнадцати узлов. По нашим расчетам, из нее нельзя выжать больше одиннадцати.

«Шеер» шел параллельным курсом вдалеке от «Дюкезы». Кранке не хотел ночью привлекать внимание к «Шееру», боясь, что, ввиду полученного сигнала о тридцати вражеских кораблях, об ошибочности которого Геч не знал, он может затопить «Дюкезу», заметив крейсер и приняв его за неприятеля.

Когда забрезжил рассвет, впередсмотрящий на борту «Дюкезы» с изумлением увидел мощный крейсер, идущий параллельным курсом, но, как только он узнал «Шеер», потрясение сменилось чувством облегчения.

До 9 часов оба корабля следовали сходящимися курсами и затем остановились на расстоянии километра друг от друга. К тому времени рабочие бригады уже стояли наготове на борту крейсера. Последовал отрывистый приказ, моторные катера качнулись на шлюпбалках и спустились на воду вместе с экипажами из веселых бородатых матросов. Они не только добрались-таки до яиц, но вдобавок им еще велели смотреть в оба, не попадется ли «что-нибудь полезное», и морякам не терпелось приняться за работу. «Что-нибудь полезное» — очень растяжимое понятие.

На «Дюкезе» сняли крышки люков, и еще до того, как первая группа взобралась на борт, лебедка уже начала поднимать на палубу все новые и новые ящики с яйцами. «Рефрижератор затоплен» — эта лаконичная фраза время от времени появлялась в официальных бюллетенях, но только очень немногие опытные люди догадывались об ее истинном значении или о том, сколько стоит один такой корабль, не считая груза. Даже матросы «Шеера», привычные к самому лучшему, были потрясены, когда заглянули в кладовые, занимавшие пять палуб, со стенами толщиной почти 30 сантиметров, обшитыми свинцом для изоляции. Вдоль стен и пола пролегали огромные, похожие на анаконд трубы. По этим трубам в кладовые нагнетался воздух, охлаждаемый специальным холодильным оборудованием, чтобы температура не поднималась выше необходимого для сохранности скоропортящихся продуктов уровня. Даже неспециалист мог бы с первого взгляда понять, что на постройку и оснастку такого корабля требуется больше средств, чем на обычное грузовое судно той же вместимости.

Цветные члены экипажа, тяжело переживавшие захват корабля, снова приободрились и с охотой принялись за работу, передвигая и ставя на лебедку ящики с яйцами под руководством бывалого боцмана из британцев. Лебедкой управляли британцы. Все свои мысли они держали при себе и просто выполняли свою работу, как будто ничего не случилось.

Когда пришло время обеда, в столовой «Дюкезы» накрыли столы, еду немецким морякам подавали британские стюарды в безупречно белых куртках. При ближайшем рассмотрении эти страшные бородатые типы, вооруженные пистолетами и ручными гранатами, всего несколько дней назад захватившие корабль, оказались не такими страшными, и стюарды расслабились, за столом царила очень теплая атмосфера. Даже на роскошном круизном лайнере сервис не мог быть лучше, и немецкие моряки, которых обслуживали с таким старанием, почувствовали себя миллионерами, отправившимися в океанское путешествие для поправления здоровья. К тем, кто, по-видимому, тоже получал истинное удовольствие, относился начальник хозяйственной части «Шеера» Шварцлозен. Он величественно вышагивал по трюмам «Дюкезы», указывая то на одно, то на другое, чтобы доставить это на «Шеер». Ему не нужно было ломать себе голову над расходами, правилами, пунктами и подпунктами — все здесь не стоило «Шееру» ни пфеннига. В сопровождении начальника офицерской столовой «Шеера» и группы усердных моряков с карандашами и блокнотами наготове он тщательно проверил груз «Дюкезы», словно сыщик Скотленд-Ярда, и ничто не прошло мимо его внимания. К примеру, он обнаружил некоторые продукты, которые не отметили в своих отчетах ни Энгельс, ни Геч, а кроме того, какие-то коробки, похожие на рождественские подарки для важных персон: адмиралов, губернаторов и командующих британскими эскадрами.