что это Арнетти не ищет кого помоложе, посимпатичнее да посостоятельнее.

— И вынуждать вас чувствовать себя обязанной… отвечать, — Бернар посмотрел себе под ноги. — Звери чаще всего чуют заинтересованность со стороны возможного партнёра, поэтому если два оборотня решают стать парой, то по взаимному согласию и союз их будет крепок. С чистокровными людьми же всё… несколько иначе. Порой человек пугается или полагает, что раз оборотень выбрал его, то отказать он не может и теперь должен быть с тем, кто ему совсем не мил. Поэтому у меня и в мыслях нет, чтобы настаивать, требовать или тем более принуждать вас.

Цыкнув на разошедшуюся когиану, Арнетти шагнула к медведю и замерла на расстоянии вытянутой руки.

— Понимаю, вас это мало радует…

— А кто бы на моём месте обрадовался?

— Ну да, и это тоже… — Арнетти критично обозрела себя. Нет, в этом платье смотрелась она хорошо, даже великолепно, но все вышеперечисленные пункты про внешность, килограммы и прочие недочёты никуда не делись.

Сопение Берилл вдруг неуловимо сменило тональность, ящерица отвлеклась от подола и направилась к входной двери. Встала перед створкой, сильнее встопорщила иглы не только на мордочке, но и на спине.

— Принуждать женщину, неважно, пара она тебе или нет, быть с тобой — немыслимо, — продолжил Бернар и, нахмурившись, пытливо глянул на Арнетти. — А вы о чём подумали?

— Я? Да так…

— И всё же?

Арнетти потеребила край ленты на талии, помедлила, совсем как медведь недавно, и решила-таки высказаться начистоту:

— Я подумала… ваш зверь, возможно, и проявил ко мне интерес, но вас как человека мало радует перспектива увлечься тол… женщиной вроде меня.

Мужской взгляд преисполнился недоумения.

И всё-то мужикам разъяснять надо.

— Я имею в виду… я вот такая, — Арнетти развела руками, обрисовывая то ли собственную фигуру, то ли себя в целом. — Чужеземка, белоручка, ничего не умею и не знаю, кроме кучи непонятных слов. Как говорила одна моя родственница во времена, когда не было компов в таком количестве, да что она вообще может, кроме как бумагу пачкать. Правда, у этой родственницы на всё был один критерий — девушка должна уметь готовить, убираться в доме и обслуживать мужа, а большего ей и не требуется… чуть что, и сразу, а как ты будешь мужа кормить, если готовить не умеешь? Он что, писанину твою на ужин есть станет? А как такая распустёха и лентяйка будет дом в чистоте и порядке содержать, муж же должен в тепло и уют возвращаться… и всё в таком духе.

— Арнетти, что за глупости? — Бернар тоже шагнул к собеседнице, бережно взял её за руку. Улыбнулся широко, ласково и посмотрел так, что сердце Арнетти явно попыталось пропустить удар. — Дело не в вас или ваших умениях. Я возражаю против принуждения и, повторюсь, не хочу, чтобы вы на основании решений моего зверя считали себя обязанной отвечать. Вы красивая, удивительная и привлекательная — для обеих моих половинок. Ваш запах манит зверя, а человеку приятно проводить с вами время, слушать вас, какие бы непонятные слова вы ни произносили. И я был бы счастлив, если бы вы согласились… — медведь умолк вдруг.

Насторожился, подобрался ощутимо, и Арнетти заметила, как раздулись его ноздри, втягивая запах.

— Что? — растерялась она.

Берилл пискнула и шарахнулась от двери, нырнув под обеденный стол. Бернар отпустил Арнетти, обошёл её, но теперь и человеческим слухом можно было расслышать тяжёлые усталые шаги на террасе. Створка распахнулась и на пороге возникла высокая мужская фигура.

— Бен? — недоверчиво произнёс Бернар.

Часть 33

— Здравствуй, папа, — Бентон вяло махнул рукой, захлопнул дверь и прошествовал к креслу. Упал в него, откинулся на спинку, вытянул длинные ноги и закрыл глаза с самым блаженным видом. — Фу-ух, еле добрался. Ты бы знал, па, какая это мука, пилить с одного конца княжества на другое на перекладных. Но до туманов успел, а то пришлось бы в прямом смысле добираться своим ходом. Так-то хоть порталом срезал большой кусок пути, удалось найти другой взамен потраченного вхолостую. И всё потому, что попалась не в том месте и не в то время какая-то дурная толстуха…

Бернар приблизился к креслу и молча отвесил сыну смачный подзатыльник.

— Встал, — сухо велел Бернар, хотя от удара Бентон и так подскочил как за зад укушенный. — И принёс свои глубочайшие, искренние извинения госпоже Арнетти.

— За что?! — обиженно возопил молодой медведь. — Какой ещё Ар…

Судя по всему, Бентон, как и его приятель Дагги, страдал болезнью, встречающей среди молодёжи мира людей, — он совершенно не замечал того, что происходило вокруг, если его это не касалось напрямую. Для полного сходства не хватало только смартфона, из которого он не вылезал бы часами, зависая в соцсетях с видосиками. Вероятно, вне своей территории, где можно расслабиться и не ожидать подлянки, молодые медведи были более внимательными и собранными, хотя, конечно, как оборотни в принципе могли быть настолько равнодушными к событиям вовне, для Арнетти оставалось загадкой.

Впрочем… молодёжь, что с неё взять. Пусть и иномирные нелюди.

Бентон запоздало пригляделся к Арнетти, а пуще того принюхался и заметно изменился в лице. Следовало признать, Ринда не сильно преувеличивала, утверждая, что её брат красив. Выше отца ростом, широкоплечий, подтянутый. Встрёпанные каштановые волосы немного светлее, чем у сестры, и карие глаза, какими обладали все члены семьи Бернард. На лицо весьма привлекателен, с неказистой внешностью Дагги не сравнить, и основательная щетина ничуть не портила общей картины. Одет и впрямь по-пижонски: чёрные кожаные штаны, ремень с крупной затейливой пряжкой, коричневая куртка, из-под которой торчал край маленькой плоской сумки, обшитой бахромой.

— Так это же та самая…

— Здравствуй, Бентон, — выдала Арнетти ласково-снисходительным тоном учительницы, много лет спустя встретившей бывшего ученика-шалопая.

— Э-э… здрасьте, — неуверенно отозвался Бентон и вопросительно глянул на отца. — Па, а какого… она здесь делает?

За что получил второй подзатыльник. Лапа-то у старшего медведя наверняка тяжёлая, крепкая…

— Извинения, Бентон, — повторил Бернар негромко, но веско.

Бентон послушно потупился, смиренно сложил руки, словно настоящий ученик на уроке.

— Прошу прощения, Ар… Ар…

— Госпожа Арнетти, — подсказал отец.

— Прошу прощения, госпожа Арнетти, я не желал никого оскорбить, вас в частности.

— Дальше, сын.

—