первое место поставила обряд и иерархию. Сегодня для супругов это постепенно уходит в пошлое и на первое место, как и в древнем мире, выходит подлинная мистерия. И можно быть уверенным в том — вся логика рассуждений и имеющийся объем информации ведут к этому, — что назарей Иешуа обряд причастия не устанавливал. Но как в этом случае понять наши синоптические Евангелия, в которых этот обряд устанавливается самим Христом? Неужели это выдумки писателей-евангелистов?

Решение здесь более сложное. Скорее всего, это правило — не причащаться — правомочно только по отношению к человеку (и его жене), который получил мистерию Царства. По этой причине мы не видим описания обряда причастия у евангелиста Иоанна. Объясняется это тем, что сам Иоанн уже получил мистерию Царства Небесного, — то есть встречу с живым Христом и его Агапу, — а это делает обряд причастия для такого человека излишним.

Отвлекаясь, следует сказать следующее, возможно, и не совсем к месту. Каким бы суеверным и примитивным не казался автор читателю, — но ношение нательного крестика, использование крещенской (Богоявленской) воды и наложение крестного знамения — на себя, на другого человека или на что-либо еще — это реальная защита от того невидимого мира, который существует рядом с нами. И подобный вывод — это не «адвокатские речи» в пользу существующей церкви, а результат многолетнего жизненного опыта автора. Мне самому это очень помогало в разных жизненных ситуациях. И в первую очередь, все это должен использовать муж для защиты своей жены. Просто надо хорошо понять, что это возможно человеку, но не Шарикову. И для того, чтобы получить результат, это не так просто выполнить. Необходима абсолютная вера-знание, искреннее желание получить результат и сердечное волевое усилие с полным внутренним отвлечением от всех посторонних предметов.

А как же быть со всеми теми, кто причащается? Ведь и сам автор делал это на протяжении целого ряда лет. Правильное понимание этого вопроса, наверное, такое: кто причащается, тот должен продолжать это делать, и вот почему. Иисус — это мандей (назарей). Он извратил учение назареев и пришел с этой своей проповедью к евреям, которые были очень далеки от высших духовных достижений мандейского народа. Иудеи, и то далеко не все, имели только духовную стадию «расширения сердца». Но ведь и сами мандеи, простой народ, тоже понятия не имели о том, что именно содержит это тайное учение назареев. Вся духовная жизнь простого представителя этого народа завершалась сложным и длительным похоронным обрядом, — того богослужения (по-христиански «отпевания»), который со всей скрупулезной тщательностью — невероятной и противоестественной для любого здравого ума! — проводился над умершим. Кроме того любой мандей многократно в своей жизни проходил обряд погружения в «Иордан» (любая текущая вода для мандея, вода «живая» — это вода «крещения») и принимал участие в других богослужениях своей общины.

Представить себе, что назареи обманывали свой народ и проводили богослужебные обряды только для того, чтобы «задурить этому народу голову», — это быть окончательным духовным идиотом. А следовательно, остается единственный вариант, и этот вариант зеркальным образом отразился в духовном устройстве христианской Церкви.

В мандейском народе, как это сейчас становится ясным, существовало два возможных способа спасения, то есть перехода души человека в Миры Света. Простой народ, который внутренне не поднимался на высшие ступени духовной лестницы, спасался с помощью богослужебных обрядов. И высшие иерархи этого народа считали такой вид спасения для человека тоже истинным. Хотя абсолютно ясно то, что подобное спасение принципиально разнилось от подлинного спасения назарея. Спасение же назарея заключалось в прохождении всех этапов духовного роста и завершалось состоянием ниргуна-Брахмана (термин адвайта-веданты Шанкары). В этом случае никакие искусственные обряды для человека нужны уже не были.

Иисус-назарей первоначально воспринимал это различие в способах спасения, как несправедливость. В его народе все назареи были потомственными священнослужителями, и только они, по праву своего рождения, имели возможность получить абсолютное спасение. Все другие члены мандейского народа этой возможности были лишены. «Извращение» Иисусом назарейского учения заключалось также в том, что он хотел предоставить такую возможность высшего спасения любому человеку. И раскрыл притчевым образом, в чем именно это назарейское спасение заключается. Причем, приблизил это спасение к реальной жизни человека, то есть его несколько откорректировал.

Появилась христианская церковь. Образцом своего духовного устройства она взяла мандейскую общину. В этой общине уже существовали прототипы крещения, «священной воды» и причастия хлебом-pihta, которых тоже готовился во время богослужебной церемонии. Все это Церковь скопировала, но при этом она не смогла понять всего того нового, что привнес в это традиционное спасение гений Иисуса. Потому что в Церкви начального периода не было истинных назареев, то есть таких христианских иерархов, которые прошли бы полную цепочку мистерий и получили абсолютное спасение. Иисус так и остался для Церкви каким-то «нечеловеческим Богом», вещающим о благих вещах, причем, многое из его бесед Церковь никогда не понимала и не понимает до сих пор.

По этой причине все синоптические Евангелия фактически копируют, в части богослужебной практики, мандейские богослужения для простого народа. Но это означает, что и эти богослужения тоже, включая обряд причастия, обладают истинным спасением. Каким? Хотя бы тем, что внутренне подготавливают душу человека к абсолютному спасению в очередной жизни. К сожалению, мы многого пока еще не знаем из той науки, которой в совершенстве владели назареи.

Возможно, и сам Иисус, уже после того, как его проповедь у иудеев состоялась, осознал, что говорить об абсолютном назарейском спасении большинству народа бессмысленно: никто, за редким исключением, ничего не понимает. Даже мудрый Никодим ничего не понял. Простой народ требует «чуда» и «исцелений». И нет сомнения в том, что часть исцелений, совершенных Иисусом в канонических Евангелиях, придуманы самими писателями-иудеями именно по этой причине. В коптском Евангелии от Фомы этих исцелений нет, но в то же самое время гораздо больше рассуждений о подлинно духовных вещах, которые для большинства слушателей интереса не представляют.

И именно отсюда — трагическое одиночество Иисуса среди людей и те его слова, которые до настоящего времени никому не понятны, и которые, по этой причине, относят то ли к обряду причастия, то ли к общей проповеди Христа. Но ни одно, ни другое неверно. Вот эти слова:

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас (Мф. 7:6).

Он называет святыней то супружеское единение, в результате которого появляется единый Адам. Его слова о «свиньях» истинны и бессмертны: у современного европейского человечества вместо