– Охотно верю.

– Да…

Алхимик потоптался, явно не зная, как продолжить разговор, и Аурелия пришла ему на помощь:

– Вы не составите мне компанию?

– Я?!

– Если, конечно, у вас нет срочных дел…

– Я уже сделал срочные дела. – От волнения у Мерсы запотели стёкла очков. – Конечно… с удовольствием… – Он приоткрыл дверь, бросил книгу на ближайший стол, запер лабораторию и указал на последнюю дверь: – Чтобы выйти на открытую палубу, нужно пройти через кают-компанию.

– Я так и подумала, – улыбнулась ведьма, которая не «думала», а точно знала.

– Прошу вас. – Мерса, слегка краснея и слегка потея, проводил Аурелию в кают-компанию и предупредительно распахнул перед ней дверь на открытую палубу. – Здесь ветрено.

– Не так сильно, как я думала. – Ведьма до сих пор не накинула капюшон, за что алхимик был ей весьма признателен, и ветер свободно играл с её синими волосами. Которые приводили Энди в совершеннейший восторг.

– Вы верите в то, что Близняшку удерживает аномалия? – неожиданно спросила Аурелия.

– А что если не она? – Мерса машинально посмотрел на гигантский спутник и привычно ощутил неприятное покалывание: ему казалось, что Близняшка вот-вот отшвартуется от невидимого причала и обрушится на планету, вызвав ужасную катастрофу.

– Действительно… – Ведьма улыбнулась. – Вы не допускаете мистического объяснения?

– Пустота сама по себе мистика, – медленно ответил алхимик. – Мы так мало знаем о ней, что едва ли не все её проявления можно рассматривать как нечто мистическое.

– То есть всё дело в недостатке знаний?

– Безусловно, синьора…

– Прошу вас, просто Аурелия.

Мерса вновь покраснел, поклонился, скрывая появившееся на лице выражение, и мягко продолжил:

– Безусловно, Аурелия. Я, как приверженец научного… э-э… подхода к познанию мира, считаю, что мистические объяснения возникают исключительно от незнания. Ибо…

– Ибо всё можно объяснить с помощью разума?

Алхимик замер, после чего очень тихо спросил:

– Мы… э-э… уже говорили с вами?

– Нет, – слегка удивлённо ответила ведьма. – Но почему вы спросили?

– Вы ответили слово в слово так, как собирался ответить я.

– Что в этом удивительного?

– Но…

– Я не читала ваши мысли, Энди, – поспешила уточнить спорки. Она решила, что внезапная заминка вызвана этим подозрением, но ошиблась.

– Аурелия, ни в коем случае не предполагал, что вы станете… э-э… читать мои мысли без моего на то согласия.

– Спасибо, – тихо ответила ведьма. – Это важно для меня.

– Я вам доверяю.

– Почему?

Спорки рассчитывала на ответ, однако алхимик продолжил о своём:

– Мой вопрос был вызван тем, что я… э-э… что я… – Мерса искренне растерялся, не зная, как мягче донести до Аурелии свою историю. – Дело в том, что однажды вы увидите меня совсем другим.

– Вы переоденетесь? – попыталась пошутить ведьма.

– Не совсем… нет… одежда… э-э… абсолютно точно ни при чём, – Мерса оглядел сюртук. – Я буду одет… э-э… так же, потому что у нас… э-э… общий гардероб, но стану совсем другим.

– Каким?

– Стану говорить моим голосом, но иначе и, возможно, шокирую вас изменившимся поведением и… э-э… взглядами. И самое главное… я хочу сказать… э-э… хочу предупредить, что моё уважение к вам искреннее, и если вдруг я покажусь вам другим, вы… э-э… постарайтесь не обижаться, поскольку я… э-э… ничего не буду помнить.

Несколько мгновений спорки внимательно смотрела на смущённого алхимика, после чего негромко уточнила:

– Что вы имеете в виду?

– Дело в том, что после некоторых событий я… я стал двумя… э-э… двумя немного разными людьми.

– Как это?

– Какое-то время я – Энди, а другое – Олли… э-э… Оливер А. Мерса. Предсказать, когда случится переход и как долго я буду оставаться… э-э… другим – невозможно.

– Это правда?! – глаза ведьмы вспыхнули так ярко, что алхимик отшатнулся.

– Я… я рассказал вам совсем не для того, чтобы… э-э… Не для того. – Мерса поджал губы. – Если позволите…

Но Аурелия не позволила алхимику откланяться.

– Энди, я ни в коем случае не хотела вас обидеть и если мой вопрос как-то вас задел, то искренне прошу у вас прощения.

– Я… – Мерса чуть расслабился. – Я тоже не хочу быть понятым превратно: я рассказал лишь для того, чтобы вы… э-э… были готовы к встрече с Олли. Как готовы к ней все члены команды, включая мессера. Мы знаем друг о друге лишь из записок, в которых… э-э… обмениваемся важной информацией, но мне известно, что Олли гораздо более свободен в суждениях и поведении, чем я. Что же касается остального…

– Вы не обращались к спорки, – проницательно произнесла ведьма.

– Не обращался, – не стал скрывать алхимик.

– Почему?

– Сначала боялся, – помолчав, признался Мерса. – А потом… наверное, привык.

– К этому можно привыкнуть?

– Возможно, я выразился не совсем правильно… – Энди вновь выдержал паузу. – Не столько привык, сколько начал принимать Оливера собой… Не частью… э-э… себя, а именно собой. И ещё…

– И ещё вы боитесь, – очень тепло произнесла Аурелия, накрывая ладонью руку Энди.

– Да, – кивнул Мерса. – Я знаю, что изначально Андреас Мерса – это я: не очень смелый, застенчивый алхимик, которому повезло попасться на глаза мессеру Помпилио и получить приглашение в команду «Пытливого амуша». Но вдруг Олли окажется сильнее и после лечения Мерсой станет именно он? – Энди снял очки и принялся их протирать извлечённым из кармана сюртука платком. – Я этого боюсь.

– Тогда давайте поговорим о чём-нибудь другом? – предложила ведьма, вновь поворачиваясь к Близняшке. – Что входит в обязанности корабельного алхимика?

///

* * *

– Как здесь темно, – проворчал ИХ. – Не знаешь, почему Бедокур так редко меняет лампочки?

– Меняет, когда перегорают, – ответил Хасина.

– Почему?

– Потому что у нас на борту очень жадный суперкарго.

– Не жадный, а экономный. Не будь у вас такого замечательного суперкарго, вы бы давно обанкротились и пустили по ветру.

– Что именно мы должны пустить по ветру?

– Вам только дай возможность: всё пустите… Кстати, ты тоже обратил внимание, что здесь ужасный сквозняк? Интересно откуда?