– Хасина? – теперь капитан смотрел только на медикуса.

– Зеленоватые пятна с красными вкраплениями… Я абсолютно уверен, что это растительный яд, возможно, местного происхождения.

– Насколько сильный яд?

– Судя по размеру пятен достаточно сильный, – мрачно ответил Хасина. – Нас хотели убить.

Однако убийцы не приняли во внимание один важный для их цели момент: Помпилио дер Даген Тур был сыном дара, его хотели убить с тех пор как он появился на свет, а поскольку сам он не был в этом заинтересован, то не стеснялся принимать меры предосторожности. Все доставляемые на «Амуш» продукты проходили контроль бдительного Хасины, а свежие туши медикус обязательно обрабатывал не имеющей вкуса и запаха жидкостью – универсальным индикатором ядов, – на кухню туши поступали не раньше чем через сутки.

– Когда вернёмся в Искеполис, нужно будет пообщаться с человеком, который продал тебе мясо, – буркнул Дорофеев.

– Не думаю, что виноват торговец, – задумчиво протянул Помпилио. – ИХ придирчиво выбирает и продавцов, и туши. Никто не сможет предсказать, к кому он подойдёт и что купит, а травить всё мясо бессмысленно. И глупо. Слух об отравлении распространится быстро, и мы выкинем подозрительные туши.

– Может, целью была вся Экспедиция? – предположил Дорофеев.

– В этом случае логичнее травить воду.

– Да, мессер.

– Целью был «Пытливый амуш», это очевидно. И туши отравили по пути на корабль.

Все снова посмотрели на Бабарского.

– После покупки мяса я ненадолго останавливался у зеленщика.

– Предположим, это случилось тогда… Хасина?

– Злоумышленнику было достаточно обрызгать мясо, – сделал вывод медикус. – Как я уже сказал, яд использован очень сильный.

Дорофеев перевёл взгляд на дер Даген Тура:

– Рекомендую выкинуть всё мясо, закупленное в Искеполисе.

– Согласен, – кивнул Помпилио. – И немедленно сообщите о происшествии адмиралу. Пусть на всех кораблях проверят закупленные продукты.

– Да, мессер.

– Ещё…

– Да, мессер?

– Думаю, будет нелишним, если Бедокур сформирует команду, которая тщательно проверит весь цеппель на предмет чего-нибудь ненужного.

– Я вас понимаю, мессер, – кивнул Дорофеев. – Отличная мысль.

Если злоумышленники сумели отравить туши, кто знает, вдруг они сумели проникнуть на рейдер и заложить в нём опасный груз? Ту же бомбу, к примеру.

– Две команды, одну возглавит Бедокур, а вторую – ИХ.

– Да, мессер, – подтвердил Бабарский. – Я как раз собирался предложить свои услуги.

Поскольку знал самые укромные уголки «Амуша» едва ли не лучше шифбетрибсмейстера.

– А офицерам следует внимательно осмотреть свои каюты и рабочие места.

– Я отдам распоряжение, – кивнул капитан. – Но ваше предложение означает, что целью злоумышленников была не Экспедиция, а именно мы.

– Уверен, что так, – спокойно ответил дер Даген Тур, медленно обводя офицеров взглядом. – Кто-то очень не хочет, чтобы мы пошли по следам Тринадцатой экспедиции.

– Вас боятся, мессер.

– Скорее Галилея. – Помпилио потёр подбородок. – Судя по всему, он не может вспомнить нечто необычайно важное.

* * *

Шестьдесят процентов.

Шестьдесят процентов астрологов кончали жизнь самоубийством в течение первых трёх лет работы в Пустоте. Некоторые спивались, некоторые пускали себе пулю в лоб, некоторые – эти были самыми страшными, – сознательно вели цеппели на смерть, направляя их на Знаки или звёзды, или безжизненные планеты, или просто в бесконечность Пустоты, убивая не только себя, но всех, кто находился на борту. А хуже всего было то, что такие вот убийцы-самоубийцы всегда оставляли предсмертные записки – «письма из Пустоты», рассказывая о том, что следующий рейс станет для них и их спутников последним. Они всегда объясняли, почему решили убить всех, кто доверил им свои жизни, и каждый раз их объяснения звучали на изумление бредово.

Для людей.

Но не для тех, кто решил убить.

В какой-то момент убийц-самоубийц стало так много, что власти всех планет Герметикона под страхом жутких штрафов и тюремного заключения запретили публиковать «письма из Пустоты» и даже упоминать их, но власти привычно опоздали: перепуганные цепари стали считать каждое исчезновение цеппеля результатом злого умысла, доверие к астрологам не просто упало – их стали ненавидеть. Родственники и друзья погибших устраивали самосуды, количество рейсов резко снизилось, люди банально боялись садиться в цеппели, и ведьмы стали для межзвёздных путешествий настоящим спасением.

Для них и для тех, от кого эти путешествия зависели.

Ведь астрологи не просто запускали астринги и набрасывали швартовочные канаты на нужную планету или Сферу Шкуровича – они вручную удерживали цеппели на курсе, не позволяя «хвостику» соскочить с цели и одновременно оберегая машину от Знаков. Астрологи смотрели в Пустоту весь переход, смотрели через распахнутый в неё «дальний глаз», не искажающий Пустоту, как скорость и стекло, а показывающий то, что есть на самом деле. Астрологи видели её величие и ужас, восхищались и сходили с ума. Астрологам доставались все «прелести» Пустоты, а не долетающие до пассажиров отголоски творящегося в переходе кошмара. Знаки к астрологам не приходят – они в них впитываются, и выдержать такое испытание способен далеко не каждый.

Но даже «не каждому» требуется поддержка.

– Спрашивай, ведьма, спрашивай без стеснения, – пробормотал Галилей, укладываясь на кушетку. – Я вижу ты любопытная.

– Без стеснения? – с лёгкой улыбкой переспросила синеволосая, разминая кисти рук. Жест ненужный, но прилепившийся к Аурелии с детства, с тех пор как маленькая спорки впервые осознала себя ведьмой.

– О чём угодно, – подтвердил Квадрига, не открывая глаз. – Что не так?

– Обычно твои коллеги не столь откровенны, – не стала скрывать Аурелия. – Во всяком случае, не сразу.

– Тебя должны были предупредить, что я не обычный коллега, ведьма.

– Ты нам доверяешь?

– Я вас не боюсь.

Аурелия кивнула, словно лежащий с закрытыми глазами Квадрига мог видеть её жест, кивнула, соглашаясь с тем, что астрологи побаиваются ведьм, и тихо спросила:

– Могу я узнать о причинах твоей смелости?

Галилей вздохнул, показывая, что ему изрядно надоела прелюдия, но задрал рукав толстовки и показал синеволосой украшающую левое предплечье татуировку:

– Теперь понятно? Или тебя не предупреждали, что она у меня есть?

– Мне сказали, что ты не понимаешь её сути, – тихо ответила Аурелия, продолжая разминать руки.