Вместе с тем ирония не вполне уместна. Западная Европа остается серьезнейшим внешне– и военно-политическим игроком. На нее приходится 20 % мировых оборонных расходов, по сравнению с 8 % у Китая, 4 % — у России и 3 % у Индии[153]. Десятки тысяч европейских солдат базируются в Сьерра-Леоне, Конго, Кот д’Ивуаре, Чаде, Ливане, Мали. На долю ЕС приходится 17 % мировой торговли (по сравнению с 12 % у США) и половина всех программ внешней помощи (США — 20 %)[154].

При всем сохраняющемся «европейском антиамериканизме», США и страны Западной Европы рассматривают друг друга как ключевых партнеров и союзников в современном мире. Элиты большинства европейских стран получили образование в США или рекрутировались с участием американских государственных и неправительственных структур, принадлежат к общей «давосской культуре».

Вместе с тем роль стран Европейского союза в стратегических расчетах американского руководства в последние десятилетия скорее снижалась. Ричард Хаас — председатель американского Совета по международным делам — подчеркивает, что «критические элементы европейской трансформации за последние 70 лет — демократизация Германии, франко-германское примирение, экономическая интеграция — настолько крепки, что их можно принимать как данность. Европейское местничество и военная слабость может сделать регион плохим партнером Соединенных Штатов в глобальных делах, но континент как целое уже не является проблемой для безопасности, это выгодно отличается от прошлых времен»[155]. Имеющиеся в Старом Свете проблемы выглядели второстепенными по сравнению с Ближним Востоком или Китаем. Кроме того, Соединенные Штаты были удовлетворены сложившейся системой организаций по безопасности в Европе, на вершине которой находится НАТО. Реализация инициативы ЕС в области самостоятельной европейской политики обороны и безопасности, раздражавшая Вашингтон как разворот от НАТО, затормозилась.

При этом сами Соединенные Штаты, также испытывающие долговые проблемы и все более озабоченные проблемами безопасности в других регионах земного шара, сокращали свое военное присутствие в Старом Свете: до 64 тысяч человек, по сравнению с 1990 годом было выведено три четверти авиации, а в 2013 году — все танки. Из Средиземного моря исчезла всегда там присутствовавшая в годы холодной войны американская авианосная группировка[156].

На европейском континенте предполагалось сохранить четыре бригады и штаб армейского корпуса передового базирования. Но одновременно планировалось начать размещение там «видоизмененной противоракетной архитектуры США и нарастить военно-морское присутствие передового базирования в регионе в поддержку этой инициативы»[157]. Решение это было поддержано всеми членами НАТО на саммите НАТО в Лиссабоне в 2010 году. Началось создание и размещение модифицированной системы ПРО с усилением ее морской составляющей, несмотря на жесткие российские возражения.

НАТО остается главным стержнем евро-атлантической интеграции. В принципе, с исчезновением СССР в евро-атлантической зоне не осталось опасностей, которые требовали бы сохранения крупнейшего на планете военно-политического блока. Но как распускать альянс, который только что триумфально «победил» главного врага Запада без единого выстрела?

Отсутствие полноценной и объединяющей миссии наряду со стремлением закрепить геополитические изменения в пользу Запада, происшедшие в Европе после распада Советского Союза и Варшавского договора, стали причинами замены углубления сотрудничества масштабным расширением. В 1999–2004 годах к НАТО присоединились десять новых членов, в 2009 году в альянс вступили Албания и Хорватия. Сейчас в НАТО из участников Европейского союза не входят только Австрия, Финляндия, Швеция, Ирландия, Кипр и Мальта. Расширение за счет большого количества слабых стран-членов не укрепило его единства и военной мощи. Европейские ветераны альянса были раздражены тем, что тон в нем задавали недавно вступившие государства, имевшие свое видение угроз, главной из которых многие из них считают Россию. Новички, в свою очередь, больше доверяют гарантиям безопасности со стороны США, нежели «мягкотелых» западноевропейских грандов.

Война в Югославии 1999 года стала первой в истории военной кампанией НАТО. Европа нейтрализовала «горячую точку» у своих границ, а США проверили дееспособность блока как военного инструмента и испытали явное разочарование в военных возможностях союзников. После терактов 11 сентября 2001 года в ответ на предложение европейцев применить статью о коллективной обороне США предпочли действовать первоначально вне рамок блока, полагаясь на «коалицию желающих».

Против вторжения в Ирак в 2003 году выступили Германия и Франция. Немецкое правительство на поддержало бомбардировки Ливии, немалые разногласия существовали внутри альянса в отношении использовании силы против Сирии.

Все меньше энтузиазма в отношении возможностей продвижения демократии в различных частях планеты, особенно военным путем. Приход к власти Братьев-мусульман и еще более радикальных исламистов на первых свободных выборах в Египте стал холодным душем. «После операций в Ираке и Афганистане мы должны признать, что простой перенос вестминстерской демократии на остальной мир не работает»[158], — говорила на Мюнхенской конференции 2011 года канцлер ФРГ Ангела Меркель.

В Вашингтоне недовольны все меньшими оборонными усилиями стран ЕС. В НАТО на долю США сегодня приходятся 75 % по сравнению с 63 % в 2001 году[159]. Роберт Гейтс в бытность министром обороны США утверждал, что у европейцев «просто нет военных возможностей» для проведения серьезных кампаний. В начале 1990-х годов три наиболее дееспособные военные державы ЕС — Великобритания, Германия и Франция располагали армиями совокупной численностью 500 тысяч человек, к сегодняшнему дню эта цифра сократилась на две трети. Было 68 подлодок, сейчас 17; было 105 надводных боевых кораблей, осталось 57[160].