– Что-то ты не в духе, – заметила сестра.

– Я? – удивился он. – Смешно!

И он с трагической силой воткнул вилку в бекон.

Джейн и Энестейзия скромно поели в кафе. Джейн заказала сандвич с салатом, два миндальных пирожных, два зефира и какао; Энестейзия – фаршированные помидоры, пикули, ломтик ананаса, малиновый пломбир с орехами и шоколад. Болтали они обо всем, кроме главного. Когда Энестейзия встала, упомянув портниху, Джейн содрогнулась от ужаса – до чего же современная девушка может дойти?

Еще не было трех, надо было занять целый час. Она побродила по улицам, с удивлением замечая, что время не движется, а у прохожих – злые, подозрительные лица. Каждый второй смотрел на нее так, словно все знает.

Стихии от них не отставали. Небо стало грязно-серым, где-то ворчал гром, словно нетерпеливый участник смешанной игры, которому мешают отойти от подставки. Наконец она оказалась у нужного дома и едва не взломала окно перочинным ножиком, выигранным в давнюю, счастливую пору на матче для тех, у кого гандикап больше восемнадцати.

Но порыв быстро кончился. Вернулись муки совести. О, если бы Уильям знал! Она стояла и стояла, пока не поймала взгляд кошки, сидевшей неподалеку, и не прочитала в нем беспредельное презрение. Несомненно, эта кошка знала жизнь, но все же ошиблась в своих расчетах. Джейн вздрогнула, дернула окно и в него влезла.

Она не была здесь два года, но, выйдя в холл, быстро вспомнила, что где, и поднялась в гостиную. Как-никак там прошла немалая часть богемного периода. Несомненно, этот негодяй приведет жертву именно сюда.

Гостиная была точно такая, какой должна быть у Родни. Окна закрывали тяжелые гардины. С одной стороны стоял большой диван. В дальнем углу был альков, прикрытый теми же гардинами. Когда-то ей все это нравилось, но сейчас она содрогнулась. Как сообщали в титрах «Переплавленных», именно в таких местах вызревают яйца зла. Джейн беспокойно ступила на пушистый ковер и вдруг услышала шаги.

Она окаменела. Миг настал. Немного утешало то, что Родни – не из корпулентных распутников, о которых пишет Этель М. Делл. Да, он яйцо зла, но не крупное. При ее габаритах физически бояться нечего.

Ручка повернулась. Дверь открылась. Вошел Уильям Бейтс с двумя субъектами.

– Та-ак, – сказал он.

Губы у Джейн приоткрылись, но она промолчала. Уильям, сложив руки на груди, смотрел на нее.

– Та-ак, – повторил он, и слово это напоминало каплю серной кислоты. – Я вижу, ты здесь.

– К-к-как… – начала она.

– Прошу прощения?

– К-к-к-как…

– Яснее, пожалуйста.

– К-как ты сюда попал? К-к-кто это такие?

Уильям указал на них рукой:

– Прошу. Мистер Реджинальд Браун и мистер Сирил Деленси, сыщики. Моя жена.

Гости приподняли котелки, слегка склонив голову.

– Рад познакомиться, – сказал один.

– Очень приятно, – сказал другой.

– Когда я узнал об этих… делах, я обратился в агентство. Мне дали лучших.

Мистер Браун слегка покраснел. Мистер Деленси сказал: «Ну что вы…»

– Я знал, что ты придешь в четыре, – сказал Уильям. – Слышал по телефону.

– О, Уильям!

– Где этот гад?

– Ну-ну! – сказал мистер Деленси.

– Спокойней, спокойней, – сказал мистер Браун.

– Где твой сообщник? Я разорву его на куски и затолкаю их ему в глотку.

– Неплохо, – сказал мистер Браун.

– Весьма, – уточнил Деленси.

Джейн вскрикнула.

– Уильям, – проговорила она, – я все объясню.

– Все? – удивился Деленси.

– Все? – поддержал Браун.

– Все, – ответила Джейн.

– То есть все? – спросил Уильям.

– Да, – сказала Джейн, а Уильям громко засмеялся.

– Не верю, – сказал он.

– Объясню, объясню.

– Ну, попробуй.

– Я пришла, чтобы спасти Энестейзию.

– Энестейзию?

– Энестейзию.

– Мою сестру?

– Твою сестру.

– Его сестру Энестейзию, – тихо сообщил мистер Браун мистеру Деленси.

– От чего?

– От Родни Спелвина. Неужели ты не понимаешь?

– Конечно, нет.

– И мне не совсем ясно… – вставил мистер Деленси. – А вам, Реджи?

– Чепуха какая-то, Сирил, – сказал его соратник, снимая котелок и читая фамилию шляпника.

– Она в него влюблена!

– В Спелвина?

– Да. И придет в четыре.

– У-гум, – сказал Браун, записывая что-то в блокнот.

– М-да… – согласился Деленси.

– Он же уславливался с тобой, – сказал Уильям.

– Он меня принял за нее. А я пришла ее спасти.

Уильям молчал и думал несколько минут.

– Ну хорошо, – сказал он наконец, – все это очень убедительно, но есть одна странность. Где моя сестра?

– Сейчас придет, – сказала Джейн. – Т-с-с-с!

– Т-с-с! – прошипели сыщики.

Все прислушались. Хлопнула входная дверь, на лестнице раздались шаги.

– Прячьтесь! – сказала Джейн.

– Зачем? – спросил Уильям.

– Чтобы подслушать, а потом выскочить.

– Резонно, – одобрил Деленси.

– Весьма, – поддержал Браун.

Детективы спрятались в алькове, Уильям – у окна, за гардиной, Джейн нырнула под диван. Через мгновение открылась дверь.

Скрючившись, Джейн ничего не видела, зато слышала, и с каждым слогом ужас ее возрастал.

– Пойдем наверх, – сказал Родни.

Джейн задрожала. Гардины заколыхались. Из алькова донесся звук, означавший, что детективы что-то записывают. После некоторой паузы Энестейзия вскрикнула:

– Нет, нет! Умоляю вас!

– А что? – спросил Родни.

– Так нельзя.

– Почему?

– Потому. Нельзя. Ой, Господи, не так крепко!

Из-за гардины выскочил Уильям. Джейн высунула голову. Сыщики покинули альков, держа карандаши. А посреди комнаты стоял Родни, сжимая женский зонтик.

– Никак не пойму, – говорил он, – а как же его держать?

Тут он заметил посетителей.

– А, Бейтс! – рассеянно сказал он и повернулся к Энестейзии. – Я думал, чем крепче, тем лучше.

– Неужели не ясно? – сокрушалась гостья. – Если вы вцепитесь в нее, как в соломинку, удар будет очень сильный. Мяч попадет в заросли или улетит с поля. Зачем вам сила, глупый вы человек, если он летит не туда?