Сопровождающий негромко сказал: «Ждите здесь» и ушел, –скрылся между кустами и за деревьями. Максим сел на пенек посередине полянки,засунул руки глубоко в карманы брезентовых штанов и стал ждать. Лес был старый,запущенный, подлесок душил его, от древних морщинистых стволов несло трухлявойгнилью. Было сыро. Максим ежился, он чувствовал дурноту, хотелось посидеть насолнышке, погреть плечо. В кустах неподалеку кто-то был, но Максим не обращалвнимания – за ним следили от самого поселка, и он ничего не имел против.Странно было бы, если бы они поверили сразу же.

Сбоку на полянку вышла маленькая девочка в огромнойзалатанной кофте и с корзинкой на руке. Она уставилась на Максима и так, неотрывая от него любопытных глаз, прошла мимо, спотыкаясь и путаясь в траве.Какой-то зверек вроде белки мелькнул между кустами, взлетел на дерево, глянулвниз, испугался и исчез. Было тихо, только где-то далеко стучала неровнымстуком машина – резала тростник на озере.

Человек в кустах не уходил – буравил спину недобрымвзглядом. Это было неприятно, но надо привыкать. Теперь всегда будет так.Обитаемый остров ополчился на него, стрелял в него, следил за ним, не верилему. Максим задремал. Последнее время он часто задремывал в самые неподходящиемоменты. Засыпал, просыпался, опять засыпал. Он не пытался с этим бороться: такхотел организм, а ему виднее. Это пройдет, только не надо сопротивляться.

Зашуршали шаги, и сопровождающий сказал: «Идите за мной».Максим поднялся, не вынимая рук из карманов, и пошел за ним, глядя на его ногив мягких мокрых сапогах. Они углубились в лес и принялись ходить, описываякруги и сложные петли, постепенно приближаясь к какому-то жилью, до которого отполянки напрямик было совсем близко. Потом сопровождающий решил, что ондостаточно запутал Максима, и полез напрямик через бурелом, причем, как человекгородской, производил много шума и треска, так что Максим даже перестал слышатьшаги того человека, который крался следом.

Когда бурелом кончился, Максим увидел за деревьями лужайку ипокосившийся бревенчатый дом с заколоченными окнами. Лужайка заросла высокойтравой, но Максим видел, что здесь ходили – и совсем недавно, и давно. Ходилиосторожно, стараясь каждый раз подойти к дому другим путем. Сопровождающийоткрыл скрипучую дверь, и они вошли в темные затхлые сени. Человек, который шелследом, остался снаружи. Сопровождающий отвалил крышку погреба и сказал: «Идитесюда, осторожнее…» Он плохо видел в темноте. Максим спустился по деревяннойлестнице.

В погребе было тепло, сухо, здесь были люди, они сиделивокруг деревянного стола и смешно таращились, пытаясь разглядеть Максима. Пахлосвежепогашенной свечей. По-видимому, они не хотели, чтобы Максим видел их лица.Максим узнал только двоих: Орди, дочь старой Илли Тадер, и толстого МемоГрамену, сидевшего у самой лестницы с пулеметом на коленях. Вверху тяжело грохнулакрышка люка, и кто-то сказал:

– Кто вы такой? Расскажите о себе.

– Можно сесть? – спросил Максим.

– Да, конечно. Идите сюда, на мой голос. Наткнетесь наскамью.

Максим сел за стол и обвел глазами соседей. За столом кроменего было четверо. В темноте они казались серыми и плоскими, как на стариннойфотографии. Справа сидела Орди, а говорил плотный широкоплечий человек,сидевший напротив. Он был неприятно похож на ротмистра Чачу.

– Рассказывайте, – повторил он.

Максим вздохнул. Ему очень не хотелось начинать знакомствопрямо с вранья, но делать было нечего.

– Своего прошлого я не знаю, – сказал он. – Говорят, ягорец. Может быть. Не помню… Зовут меня Максим, фамилия – Каммерер. В Гвардиименя звали Мак Сим. Помню себя с того момента, когда меня задержали в лесу уГолубой Змеи…

С враньем было покончено, и дальше дело пошло легче. Онрассказывал, стараясь быть кратким и в то же время не упустить то, что казалосьему важным.

– …Я отвел их как можно дальше вглубь карьера, велел имбежать, а сам не торопясь вернулся. Тогда ротмистр расстрелял меня. Ночью япришел в себя, выбрался из карьера и вскоре набрел на пастбище. Днем я пряталсяв кустах и спал, а ночью подбирался к коровам и пил молоко. Через несколькодней мне стало лучше. Я взял у пастухов какое-то тряпье, добрался до поселкаУтки и нашел там Илли Тадер. Остальное вам известно.

Некоторое время все молчали. Потом человек деревенскоговида, с длинными волосами до плеч, сказал:

– Не понимаю, как это он не помнит прошлой жизни.По-моему, так не бывает. Пусть вот Доктор скажет.

– Бывает, – коротко сказал Доктор. Он был худой,заморенный и вертел в руках трубку. Видимо, ему очень хотелось курить.

– Почему вы не бежали вместе с приговоренным? – спросилширокоплечий.

– Там оставался Гай, – сказал Максим. – Я надеялся, чтоГай пойдет со мной… – Он замолчал, вспоминая бледное потерянное лицо Гая истрашные глаза ротмистра, и горячие толчки в грудь и живот, и ощущение бессилияи обиды. – Это, конечно, была глупость, – сказал он. – Но тогда я этого непонимал.

– Вы принимали участие в операциях? – спросил позадигрузный Мемо.

– Я уже рассказывал.

– Повторите!

– Я принимал участие в одной операции, когда былизахвачены Кетшеф, Орди, вы и еще двое, не назвавших себя. Один из них был сискусственной рукой, профессиональный революционер.

– Как же вы объясняете такую поспешность вашегоротмистра? Ведь для того, чтобы кандидат получил право на испытание кровью, емунужно сначала принять участие по меньшей мере в трех операциях.

– Не знаю. Я знаю только, что он мне не доверял. Я самне понимаю, почему он послал меня расстреливать…

– А почему он, собственно, стрелял в вас?

– По-моему, он испугался. Я хотел отобрать у негопистолет…

– Не понимаю я, – сказал человек с длинными волосами. –Ну не доверял он вам. Ну, для проверки послал казнить…

– Подождите, Лесник, – сказал Мемо. – Это всеразговоры. Доктор, на вашем месте я бы его осмотрел. Что-то я не очень верю вэту историю с ротмистром.

– Я не могу осматривать в темноте, – раздраженно сказалДоктор.

– А вы зажгите свет, – посоветовал Максим. – Все равноя вас вижу.

Наступило молчание.

– Как так – видите? – спросил широкоплечий.

Максим пожал плечами.

– Вижу, – сказал он.

– Что за вздор, – сказал Мемо. – Ну, что я сейчасделаю, если вы видите?

Максим обернулся.