Алекс закрыл глаза. Все это просто не укладывалось в голове!

— Но зачем ему все это было надо?

— Деньги, — грустно ответила Мэй. — Как он сам мне говорил, у него были не слишком хорошие отношения с его состоятельной семьей. Пока он был зятем могущественного Стенли Фоссета, перед ним все преклонялись, но после развода со мной его тут же выбросили бы на улицу. Джону понравилась слава, понравилась власть. И расставаться с ними он не хотел. Куда проще было пожертвовать мной, раз уж я не желала быть благоразумной.

Первое время в больнице было так ужасно, что я на самом деле чуть не сошла с ума. К тому же меня усиленно лечили, и от всех этих лекарств у меня начались галлюцинации. Отец перестал меня навещать. Во время его визитов мне становилось хуже. Еще бы! Я же пыталась объяснить ему, что со мной все в порядке…

— А что делал Шепперд?

— Привыкал к роли правой руки Стенли Фоссета, — усмехнулась Мэй. — Папа всегда хотел сына, продолжателя своего дела, и теперь он его получил. Во мне необходимость отпала.

— Ты не должна так говорить, — с упреком сказал Алекс.

— Может быть, — согласилась она. — Но я до сих пор не могу простить его.

— Как же ты выбралась из больницы?

— Очень просто. Я пришла в себя и поняла наконец, что мне нужно делать. После первых четырех месяцев в больнице я начала умнеть или, выражаясь языком моих врачей, пошла на поправку. Причем так стремительно, что уже через полтора года меня выпустили. Я уехала из штата и стала Мэй Делано. Придумала свои курсы и с тех пор так и живу…

— И твой отец отпустил тебя? — изумился Алекс.

— А я его не спрашивала, — жестко ответила Мэй. — Ни его, ни Джона. Если хочешь знать, я от них сбежала. Правда, отцу я иногда пишу, чтобы не разыскивал меня по всей стране… Он просит меня вернуться обратно… Идеальный Джон Шепперд уже разочаровал его, и он хочет, чтобы я снова поселилась в его доме и мы зажили как раньше…

— А ты?

— Я? — Мэй рассмеялась. — Ты не поверишь, но мне так нравится моя жизнь, что я не хочу ее менять. Вот только не могу оставаться в одном городе больше двух-трех месяцев. Возникает слишком много вопросов… Но это не страшно, страна у нас большая, и я всегда найду себе местечко. Вот вам и моя ужасная тайна, мистер Броуди. Вы довольны?

И да, и нет, хотелось ответить Алексу. Приключения Мэй взволновали его, но главное заключалось в том, что Мэй по-прежнему была дочерью очень богатого человека и женой Джона Шепперда. Она может сколь угодно долго уверять его, что ценит свою свободу превыше всего и навсегда разорвала отношения с отцом, но от этого Мэй не переставала быть наследницей миллионов Стенли Фоссета. А ведь он сам всего лишь журналист, у которого даже нет постоянного дома…

— Да, захватывающая история. Хоть завтра в газеты, — протянул Алекс, пытаясь шутливой небрежностью замаскировать свои мрачные мысли.

— Тебе отвалят за нее немало денег, — сказала Мэй, резко отодвигаясь от него.

Алекс хлопнул себя по лбу. Когда же он начнет следить за тем, что говорит?

— Мэй, я не имел это в виду, — виновато пробормотал он.

— Почему бы и нет? — Она поправляла воротничок рубашки, и Алекс видел только темные пушистые завитки на ее затылке. — В конце концов, ты ведь журналист…

— Мэй!

Но она не желала его слушать и лихорадочно одевалась.

— Черт возьми, зачем ты тогда откровенничала со мной, если не доверяешь мне? — разозлился он.

— Сама не знаю, — выдохнула она, и прежде чем Алекс успел что-либо сделать, Мэй открыла дверцу машины и выскочила на улицу.

Алекс не шевелился. Фигурка Мэй уже скрылась за пеленой дождя, но странное оцепенение все еще не отпускало его. Ему требовалось время, чтобы переварить услышанное. История Мэй, такая запутанная и невероятная, вызывала у него двойственное чувство. Ему было бесконечно жаль ее, заплутавшую в лабиринте ненависти и разочарования, но ее непримиримость пугала. Кого она наказывает, не желая признавать отца, начисто отрицая свою прошлую жизнь? Только себя. Ведь она не может не знать, что Стенли Фоссетом двигала забота и отцовская любовь, когда он распорядился отправить ее в больницу. Мэй ничего не простила и предпочла обречь себя на добровольное изгнание. Сколько времени это будет продолжаться? Когда она перестанет терзать себя и наказывать других?

В дом Роберта Алекс вернулся поздно. Дождь уже закончился, и лишь огромные лужи да сломанные ветки деревьев напоминали о недавнем буйстве стихии. На душе у Алекса было неспокойно. Долгие часы размышлений ничего не дали. Он сомневался в том, что поступил правильно, когда позволил Мэй просто так уйти. Где теперь искать эту неразумную девчонку, папенькину дочку, в одно мгновение превратившуюся в бунтарку?

Обуреваемый угрызениями совести, Алекс вошел в просторный холл дома Уайтчела и встал как вкопанный. Потому что первое, что он увидел, было смеющееся личико Китти.

— Мы помирились, честное слово, полностью помирились, — с энтузиазмом рассказывал Роберт, не сводя с жены восторженных глаз.

Алекс слушал его с вежливым интересом. Счастье Роберта вносило еще большую сумятицу в его собственные чувства. Всего лишь несколько дней назад он бы искренне порадовался за друга, но сейчас проблемы Роберта казались ему слишком несерьезными. Мэй Делано занозой сидела в его сердце, и Алексу ни на секунду не удавалось отвлечься.

— Погоди, а с тобой-то что творится? — Роберт наконец заметил его состояние.

— Все в порядке. — Алекс небрежно махнул рукой. Ему не хотелось говорить о Мэй с Робертом, тем более в присутствии Китти. — Просто немного устал.

Это объяснение вполне устроило Роберта, и он снова принялся пересказывать Алексу сцену примирения с Китти. Она время от времени поправляла мужа, и тогда оба заливались счастливым бессмысленным смехом, который действовал Алексу на нервы. Алекс злился на самого себя. Кто знает, что делает сейчас Мэй, в то время как он слушает воркование влюбленных голубков?

Вдруг Китти назвала имя Мэй. Алекс встрепенулся.

— Мэй никогда не предлагала, чтобы я всерьез ушла от тебя, — горячилась Китти. По всей видимости, она защищала Мэй от нападок Роберта. — Она же знала, как я люблю тебя, и хотела только, чтобы ты образумился.

Роберт что-то проворчал в ответ. Алексу показалось, что сейчас самое время задать интересующий его вопрос.

— Кстати, о Мэй, — с деланной небрежностью заговорил он. — Вы случайно не знаете, Китти, каковы ее планы на ближайшее будущее?

Хорошенькие губки Китти выразительно округлились, словно Алекс во всеуслышанье признался Мэй в любви.

— Кажется, она собиралась заканчивать работу к концу недели… — сказала Китти с многозначительной улыбкой.

— А потом? — Всем своим видом Алекс старался показать, что ему нет никакого дела до догадок Китти.