– Ну прости нас, что мы такие скрытные, – сказав это, сжимаю маму в объятиях, снова убеждаясь, что она чудесная женщина, несмотря на все свои странности. – Кстати, у меня сегодня свидание.

Мама напрягается, снова заглядывая мне в глаза, а я подспудно жду допроса, но, к удивлению, его не следует. Мама просто молчит и похлопывает меня по гладковыбритой щеке.

– Ты уже у меня такой взрослый, а мне всё кажется, что только родился.

– И хорошо, что взрослый, никому не нужно нос вытирать, – улыбаюсь, а мама задумчиво наглаживает лацкан моего пиджака. – Чего загрустила?

– Какой же ты всё-таки глупый. Вот будут свои дети, поймёшь, как трудно смириться, что они в тебе больше не нуждаются.

– Потому тебе бы внуков, да? – усмехаюсь, а мама щёлкает меня по носу и широко улыбается.

– Несмотря на то, что я такая вся из себя молодая и красивая, от парочки розовощёких карапузов мы бы с отцом точно не отказались.

От мысли, что эти карапузы могут быть моими детьми, слегка потряхивает – я вовсе не чувствую себя готовым к радости отцовства, но молчу. Наверное, всему своё время. Если оно, конечно, наступит когда-нибудь.

Бросаю взгляд на часы, и понимаю, что почти восемь. Не хочу опаздывать – слишком тщательно я продумывал сегодняшнее свидание, чтобы всё испортить из-за проблем сестры и задушевных бесед с мамой.

– Я только прошу тебя: если встретишь девушку, с которой тебе будет хорошо молчать, долго не думай.

Был бы я бабой, наверное, мама добавила фразу о тикающих часиках, но бог миловал.

– Я подумаю, – уверяю и, послав воздушный поцелуй, выхожу из кухни.

Подхватываю ключи с тумбочки, обуваю мягкие мокасины и почти бегом направляюсь к машине. Окликаю напоследок отца, он, сжав кулак, салютует им в воздухе и снова принимается за работу. Всё, семейные заботы можно пока отложить, потому что этот вечер и эта ночь только моя.

Возле машины крутятся местные мальчишки, громко споря о количестве лошадиных сил, но, завидев меня, разбегаются в стороны, встревоженные. Я, наверное, плохой человек и детей, скорее, опасаюсь, чем люблю, но своих обижать точно не стану. Если они у меня, конечно, будут, в чём порой сильно сомневаюсь. Где найти женщину, которая согласится терпеть меня и мою работу на постоянной основе? Загадка.

Достаю из кармана сигареты и старательно отгоняю от себя все эти странные мысли. Отпуск расслабил меня, и в голове настоящая каша. А ещё Катрин, к которой тянет, будто мёдом намазано – не могу перестать думать о ней, даже когда сплю. Всё так стремительно развивается – семимильными шагами, и я не знаю, что будет с нами дальше. Но пока что мне дико хорошо, и всё, чего мне хочется сейчас – быть с Катрин. Сумасшествие какое-то, честное слово.

Курю, периодически поглядывая на часы, а от нетерпения даже скулы сводит. Хочется наплевать на все нормы и правила – снова – и, зайдя к ней в дом, утащить за собой. Катрин будит во мне что-то такое, о чём я и не догадывался. Ни Маша, ни любая другая, с кем сводила меня судьба и мой член, не делали из меня идиота. Но Катрин… она настолько другая, необычная и непривычная, будто прилетевшая с другой планеты, что я не могу устоять.

Наверняка, когда-нибудь флёр рассеется, и Катрин в итоге окажется такой же, как и все остальные, но пока каждым своим словом, намерением и поступком она выбивает меня из привычной парадигмы, и это мне нравится. Чёрт возьми, нравится.

И когда я почти теряю терпение и действительно готов войти в их дом, чтобы понять, почему Катрин так долго копается, калитка за спиной тихо скрипит.

– Я не опоздала? – спрашивает чуть-чуть виновато, а возле её ноги трётся маленький серый котёнок.

Не девушка, а Белоснежка какая-то, к которой тянется всё живое. Только Белоснежка настолько охренительно сексуальна в этом своём платье, что у меня ладони потеют.

– Твой? – указываю рукой на котёнка, а Катрин кивает.

– Он увязался сегодня за мной… это девочка. Дымкой назвала.

– Отличное имя. – Присаживаюсь на корточки и внимательнее рассматриваю котёнка. Он несчастный и, наверняка, блохастый – слишком уж жалкий видок.

– Если тебе не сложно, ты бы не мог её посмотреть? Ну, как профессионал. – Катрин явно чувствует себя неловко, а я поднимаюсь на ноги. – Она голодная была, я её вообще в кустах нашла. Только глазки недавно открыла. Может быть, ей помощь нужна? Ну, кроме миски молока.

Похоже, свидание медленно, но уверенно накрывается медным тазом. Собственно, разве с Катрин можно вообще хоть что-то планировать?

– Если тебе, конечно, не трудно. Это же быстро, да? Мы ещё успеем, мне кажется.

Катрин будто бы оправдывается, а мне хочется сжать её в охапку и поцеловать так крепко, чтобы дышать разучилась.

– Посмотришь Дымку?

– Раз плюнуть, – вздыхаю, а Катрин радостно улыбается и быстро целует меня в щёку.

– Ты чудо, Вадим! – заявляет со всей уверенностью и принимается тарахтеть: – Я не смогла её там оставить, она же плакала. А потом побежала за мной, представляешь? Вот ты бы смог бросить её, такая хорошенькая же?

Катрин щебечет, а у меня от аромата её парфюма кружится голова, а мужская часть организма напрягается, требуя свободы.

Ну что ж, котёнок так котёнок… Пожрать в пафосном ресторане мы всегда успеем.

Я не боялась, что Вадим откажется посмотреть Дымку, я боялась, что он обидится на меня за то, что обломала сюрприз. Мужчины же не любят, когда что-то становится на пути их планов, правильно? Но пусть он не показался до одури счастливым и не прыгал от радости обследовать несчастного полудохлого котёнка, однако согласился пойти за мной без лишних возражений. Отлично.

И пусть мне действительно казалось неловким просить Вадима, но и Дымку оставить без помощи не могла. Просто потому, что если кому и нужно в этой жизни помогать, так таким невинным душам. Дети и животные – не те, кто в состоянии сам о себе позаботиться, а большие и взрослые люди часто оказываются слишком жестокими. Хорошо, что котёнок попался мне, а не каким-нибудь малолетним живодёрам – в Интернете слишком часто в последнее время попадались на глаза заметки о садизме подростков. Впрочем, человеческая природа неизменна, просто раньше никто не снимал видео о том, как поджигают хвосты котятам да привязывают к ним ржавые консервные банки смеха ради.

– Ольга Петровна дома? – интересуется Вадим, оперевшись рукой на распахнутую калитку.

– Нет, она к подруге снова ушла, – отмахиваюсь и беру Дымку на руки. – В соседний посёлок. До утра не будет её.

Дымка совсем маленькая и тощая – чуть больше месяца, наверное, – и если её погладить, можно пересчитать все косточки. А ещё она дрожит и жалобно мяукает, и у меня сердце каждый раз сжимается от жалости.

– Так мы одни, что ли? – Взгляд Вадима становится темнее, а я киваю. – Кстати, я бы не советовал тискать необследованных котят. Поверь моему опыту, не всегда это заканчивается хорошо.