Чимака едва заметно поклонился и с елейной улыбочкой спросил:

— Что же, в таком случае, предлагает властительница Акомы?

Если бы отец Мары был жив, он и вел бы переговоры о браке дочери или сына. Но правящей госпожой оказалась она сама, и поэтому именно ей надлежало заниматься устройством брака любого человека из семьи Акома — в том числе и собственного — начиная от найма сватов, ведущих предварительные переговоры, до официальной встречи с главой того семейства, с которым она считала нужным породниться.

Поклон Накойи был ничуть не ниже оскорбительного поклона Чимаки; она постаралась, чтобы это было очевидно для всех.

— Властительница Акомы ищет себе…

— Супруга, — перебила ее Мара.

Толпа придворных всколыхнулась, но тут же снова притихла. Все обратились в слух. До этого момента никто не сомневался, что возомнившая о себе правительница Акомы объявит о желании сделать одного из сыновей Текумы консортом: мужем, но не правителем.

— Супруга?..

Чимака поднял брови с нескрываемым любопытством. Самое интересное заключалось в том, что первая советница Мары казалась не менее ошеломленной, чем он сам, судя по изумленному взгляду, который она бросила на госпожу, прежде чем вновь укрыться за броней невозмутимости. Чимака чувствовал, что может почти точно предсказать, куда способен завести такой неожиданный поворот событий, но полной уверенности у него не было, и это угнетало более всего. Необходимые пояснения Мара дала сама:

— Я слишком молода, чтобы принять на себя столь тяжелое бремя ответственности, господин. Я должна была стать одной из сестер Лашимы, и до таинства посвящения оставалось лишь несколько секунд, когда на меня обрушилось непосильное бремя этой чести. Нельзя допустить, чтобы мое невежество стало опасным для Акомы. Полностью сознавая, что делаю, я надеюсь, что вернусь домой уже невестой одного из сыновей властителя Анасати. После свадьбы он станет властвующим правителем Акомы.

Властитель Анасати потерял дар речи. Из всех возможных предложений именно это не было предусмотрено. Сейчас эта особа заявила о своей готовности не только отказаться от могущества, но, в сущности, и передать власть над семьей Акомы в руки Анасати, который считался одним из самых давних политических противников ее отца. Среди придворных опять поднялся шумок, однако быстрого взгляда властителя Анасати оказалось достаточно, чтобы в зале снова водворилась тишина.

Овладев собой, он пытливо всматривался в лицо девушки, явившейся просить руки одного из его сыновей. Потом прозвучал его резкий голос:

— Ты собираешься передать свою честь моему дому. Могу я узнать — почему?

Все замерло; только солнечный свет, проникающий через широко открытые двери, играл на драгоценных камнях, которыми были усеяны церемониальные наряды, и рассыпался подвижными искрящимися отблесками.

Мара опустила глаза, словно пристыженная:

— Мое положение угрожающе шатко, властитель Текума. Земли Акомы все еще обширны и богаты, но я всего лишь девушка, не имеющая даже должной защиты. Если моему дому суждено утратить часть своего влияния, то по крайней мере я могу выбирать союзников. Злейшим врагом моего отца был властитель Минванаби. Это ни для кого не секрет. Сейчас он твой союзник, но времена меняются. Рано или поздно столкновение между вами неизбежно. — Ее маленькие руки, сложенные на коленях, напряглись, а голос окреп, и в нем зазвучала решимость. — Я вступлю в союз с любым, кто сумеет когда-нибудь сокрушить человека, виновного в смерти моего отца!

Первый советник властителя Анасати повернулся таким образом, чтобы никто в зале не видел его лица: считалось несомненным, что хотя бы один из охранников Мары может оказаться шпионом, умеющим читать по губам. В самое ухо властителя Текумы Чимака прошептал:

— Я не верю ни одному ее слову, господин.

Властитель Текума наклонил голову и сквозь сжатые зубы процедил:

— Я тоже. И все-таки, если эта девица примет Джиро как властителя Акомы, я приобрету пожизненного союзника, и это будет не какой-нибудь захудалый дом, а один из знатнейших в стране. Мой сын поднимется в имперской иерархии на столь высокую ступень, о какой я для него и мечтать не смел. И, кроме того, она права: рано или поздно нам придется окончательно рассчитаться с Джингу из Минванаби. А если мы уничтожим Минванаби, то мой сын станет главой одной из Пяти Великих Семей.

Чимака чуть заметно покачал головой: спорить было бесполезно. Его господин загорелся надеждой, что когда-нибудь его потомки в двух домах смогут притязать на сан Имперского Стратега.

Текума продолжал рассуждать:

— И потом, она станет всего лишь женой властвующего правителя. Политику Акомы будет определять ее супруг. Нет, Чумака, что бы ни затевала Мара, такую завидную возможность нельзя упускать. Вряд ли эта девчонка настолько умна, чтобы перехитрить нас, если Акомой будет править Джиро.

Текума взглянул на трех своих сыновей и заметил, что Джиро с интересом изучает Мару. Похоже было на то, что и девушку, и ранг он счел достойными внимания. Он юноша сообразительный и, видимо, оценит преимущества этого брака. Встретившись с отцом взглядом, он утвердительно кивнул. Правда, в выражении лица среднего сына, на вкус Текумы, слишком уж откровенно сквозила алчность. Предполагаемый жених понимал, что власть почти у него в руках, и жаждал поскорее получить ее. Текума едва не вздохнул: Джиро молод, ему еще многому предстоит научиться. Однако во всем этом присутствовала некая фальшивая нота, которая не нравилась старому вельможе. На какое-то мгновение он прельстился было мыслью отослать отсюда девицу ни с чем, оставив ее на сомнительную милость Минванаби. Честолюбие помешало ему так поступить. Блестящая перспектива для сына, получающего возможность подняться столь высоко, в сочетании с удовольствием окончательно и безусловно подчинить себе дочь старинного врага, отогнали последние остатки сомнения. Знаком приказав своему растревоженному советнику отодвинуться, властелин Анасати обратился к Маре:

— Ты рассудила мудро, дочь. — Назвав ее «дочерью», он тем самым объявил в присутствии свидетелей о своем бесповоротном решении согласиться на предложение Мары. — Так с кем же ты хотела бы сочетаться браком?

С трудом сдерживая раздражение, Накойя энергично обмахивалась веером, пытаясь таким образом скрыть гневную дрожь в руках, вызванную ужасным предательством властительницы. Мара лучезарно улыбнулась. Выражение лица у нее было такое, какое бывает у маленькой девочки, которую только чти успокоили родители, отогнав привидевшихся ей во сне злобных демонов ночи. С ее позволения двое офицеров помогли госпоже подняться с подушек: теперь, согласно традиции, она должна была показать, на кого пал ее выбор. Никакие дурные предчувствия не смущали дух Текумы из рода Анасати, когда его будущая невестка сошла с носилок. Его не насторожило и внезапное волнение первого советника, когда девушка направилась в сторону Джиро мелкими семенящими шажками… впрочем, только такими шажками и могла она передвигаться в неудобном церемониальном костюме. Драгоценные камни ее головного убора сверкали и переливались, когда она приближалась к малому возвышению, где сидели на подушках все три сына Текумы в полном парадном облачении. Халеско и Бантокапи наблюдали за своим братом Джиро, но выражение их лиц было различным: во взгляде Халеско можно было прочесть нечто вроде гордости, а весь вид Бантокапи свидетельствовал о полнейшем безразличии.