качнула головой Сильвия, — все живы, здоровы, претензий не имеют.

— Видать действительно неплохо обучаете. Тридцать два… — бургомистр вновь покачал головой, — это же надо. Столько артефактов хранить.

— Больше, — произнёс капитан, вызвав непонимающий взгляд бургомистра, — при обыске нашли ещё около сотни неиспользованных.

— Дурдом, — резюмировал тот, — этим же полгорода спалить можно было.

— Да, — он снова посмотрел на нас, — а зачем вы огненными шарами кидаться начали?

— Это я виноват, — тут же сделал я шаг вперёд, — мы арендовали поле под опытные высевы, но его нужно было быстро привести в порядок, убрать сорняки и вскопать. Я разрешил студентам применять любые методы. Кто же знал, что у хозяина поля прогрессирующий посттравматический синдром.

— Чего, чего? — нахмурился глава города.

— Это мой термин, — пояснил я, — когда давняя психологическая травма, в ответ на внешние раздражители, может пробуждать негативные воспоминания погружающие человека в состояние при котором он не может отделить эти воспоминания от реальности.

— Профессор, если можно, понятней, вы не в академии, — прозвучал сзади недовольный голос Нодерляйн, потому что бургомистр и с моего объяснения завис тоже.

— В общем, услышав взрывы, старец Мефодий решил, что он опять на войне, — ответил я, — и действительно был убеждён, что мы ракамакские лазутчики.

Посмотрев на нас, затем на капитана стражи, глава города поморщился и заявил:

— Значит так, в виду того, что основные разрушения были совершены под влиянием этого самого, посттравматического синдрома, возмещение ущерба собственникам соседних участков, город берёт на себя.

При этих словах я немедленно повеселел. Но бургомистр ещё не закончил.

— Но так как он был спровоцирован необдуманными действиями студентов и преподавателей Академии, то Академия, в свою очередь, должна будет выплатить городу штраф, за опасное пользование магией в городской черте.

После этих слов моя радость как-то сразу завяла.

— В Академии поговорим, — прозвучал холодный голос Нодерляйн, стоило разбирательству закончится.

А стоявшая сразу за мной Рагырда, явственно хрустнула казанками. Похоже меня ждал очередной серьёзный разговор.

Глава 17

Практически конвоируемый из магистрата обеими дамами, крепко держащими меня под руки, я гадал, что они в этот раз изберут в качестве наказания.

«Наверное опять из зарплаты вычтут, — с печалью подумал я, — ну хоть грант не забрали обратно».

Правда, на полдороги, обе женщины меня вдруг настойчиво потянули куда-то в сторону.

Я не великий знаток старого города, поэтому до последнего не понимал куда они меня тащат, как вдруг, пройдя очередную безликую улочку с нависающими над ней домами, мы вышли к приземистому двухэтажному зданию с крупной вывеской на фасаде.

— Императорский дракон, — прочитал я вслух и впечатлился.

От здания веяло респектабельностью и какой-то даже элитарностью. Архитектурный стиль, полуколонны, высокие арки окон, треугольный фронтон над входом, всё это коренным образом отличало его от прочих заведений в которых я бывал. Здесь бывать не доводилось, но я слышал про это заведение, отличающееся весьма недешёвым обслуживанием.

— Мы сюда? — уточнил я удивлённо.

— Сюда, — кивнула Сильвия, дёрнула за рукав, — Вольдемар, не тормози.

— А у нас денег хватит на него? — задал я ещё один вопрос.

— Об этом можешь не беспокоиться, — весело произнесла Рагырда, хлопая по плечу, — всё уже заплачено.

Но даже эта фраза не прояснила ничего. Я так и не мог понять, почему всё-таки сюда. Но дальше задавать вопросы было как-то глупо и я покорно дал себя завести в гостеприимно распахнутые массивные двери.

— Профессор Локарис, дорогой!

Стоило нам войти, как находившийся в фойе представительный мужчина, в летах, почти полностью седой, с крупными морщинами на лице, распахнул руки и пошел прямиком ко мне.

Кто это такой, я знать не знал, но, на всякий случай, безропотно дал себя обнять и поцеловать в обе щёки.

— Вартан Аделар, хозяин этого скромного заведения, — представился тот.

— И всё таки, я не совсем понимаю, — произнёс я, но мужчина тут же перебил, махнув обступившим нас слугам:

— Всё потом, а пока, дорогие гости, прошу!

А когда я зашел в следующий зал, то несколько замешкался, потому что большой стол, стоявший посередине, персон на двадцать, был полностью заставлен едой. Хотя нет, назвать это просто едой, — слишком преуменьшить. Каждое блюдо было произведением искусства. От обилия яств, разбегались глаза.

— Сколько работаю, — пробормотал я, глотая слюну, — ни разу таких деликатесов не видел.

Нас усадили как почётных гостей, а сам пожилой хозяин, встав во главе стола, зорким взглядом проследил, чтобы слуги разлили по бокалам вино и тут же поднял тост.

— За спасение моей внучки!

Мы тут же выпили, правда я, с лёгким недоумением. Толкнул в бок Сильвию, тихо спросил:

— Про какую внучку он говорит?

— Это дед твоей студентки, — Виолар, — пояснила та, ловко подцепив вилкой пластинку похожего на Маасдам сыра.

— Альтины? — поразился я, — ничего не понимаю. А почему она на съёмной квартире жила? Да и фамилии разные. И в личном деле я что-то такого не помню.

— Она внучка со стороны дочери, — пояснила Нодерляйн, — но там сложная история. Дочь против воли отца сбежала из дому, влюбившись в безземельного рыцаря и тот от неё официально отрёкся, вычеркнув из списков рода. Та тоже на отца обиделась и двадцать лет они связь не поддерживали. А тут, когда девочка поступила, Вартан и узнал, что у него внучка есть, да ещё и одарённая, и разом все обиды забыл. Альтина, конечно, тоже на него обиженная была, семейную историю знает, поэтому первые полгода и жила на съёмной, но потом вроде помирились и сейчас она живёт у него.

— Да уж, история, — почесал я затылок, — не думал, что у неё такая богатая родня.

Тут Аделар поднял второй тост.

— За профессора Локариса, чьи мужество и смелость достойны самого большого восхищения!

Не скрою, было приятно такое услышать, поэтому я отсалютовал бокалом в ответ и с удовольствием выпил снова. Тем более, что вино было весьма неплохим, на мой дилетантский вкус. А выпив, уже с не скрываясь стал интересоваться окружавшими меня блюдами.

— А это кто будет? — кивнул я на здоровенный серебряный поднос с искусно запечённой тушей неизвестного животного украшенного дольками какого-то овоща.

— Королевский кракозябр в минфуне с кусочками сусимуси, — плотоядно облизнувшись, произнесла понтийка, сидевшая слева от меня.

Волдемар таких названий не знал, поэтому аналогий среди земных я тоже подобрать не смог, но по размерам это было нечто с молочного поросёнка.

Махнув кинжалом, Рагырда ловко отчекрыжила заднюю ногу кракозябра и тут же вцепилась в неё острыми зубами.

— И где такое водится? — уточнил я, прицениваясь ко второй ноге.

— За пол континента отсюда, — ответила Сильвия, — и даже не спрашивай, сколько стоит.

Видимо господин Аделар внучку действительно любил. Не пожалел денег на угощения.

Некоторое время я только и делал, что чавкал то одним, то другим кракозябром, потому что, как оказалось, почти всё было настолько дорогим, что Вольдемар не то что не пробовал, но даже не слышал о таких животных. Всё было сплошь импортным, ввезённым из дальних, так сказать, стран.

Неожиданно быстро наевшись, я с тоской посмотрел ещё на десяток оставшихся не попробованными блюд. Вздохнув, взял бокал, уже наполненный одним из слуг и, встав, произнёс:

— А теперь разрешите тост скажу я.

Хозяин «Императорского дракона» благосклонно кивнул и я, припомнив кавказские тосты, сказал:

— Говорят, что богатство человека измеряется его достатком, а счастье, — достоинствами его души. Так выпьем же за хозяина сего прекрасного места, человека достойного во всех отношениях!

Вартан заблестел глазами, похоже мне тоже удалось ему угодить.

— Неплохо сказано, — прокомментировала Рагырда, вытирая краем скатерти блестевшие от жира губы, — почти по-понтийски.

Мы посидели ещё. Алкоголь гулял по венам, неся приятное тепло и расслабление. А ещё вдруг проснулось красноречие и захотелось похулиганить, что-ли.

Выдержав минутную паузу, я встал снова, опять провозгласив:

— Тост!

И понеслось. Тосты сыпались из меня как из рога изобилия, память выуживала из своих глубин даже то, о наличии чего я и вовсе не подозревал. Альтинин дед постепенно краснел, наверное от всё большего количества вливаемого с каждым тостом вина, но пил исправно. Пока, наконец, не напился в зюзю и слуги его не унесли.

Я, к слову, был выпимши, но в адеквате, потому что предусмотрительно из бокала только пригублял, а не пил до дна.

Правда, когда подумал, что на этом всё, оказалось, что не всё.